Детективы Столичной полиции. История. Методы. Личный состав (СИ) - Чернов Светозар - Страница 21

Но даже "Правила судей" сохранили двойственное толкование многих важных вопросов. Так, с одной стороны, они разрешали полиции, сделав предостережение, допрашивать без предъявления обвинения любого человека в целях обнаружения того, кем было совершено преступление. И в то же время формально правила не признавали за полицией юридического права задерживать и подвергать допросу до предъявления обвинения, а после предъявления обвинения прямо требовали повторить предостережение и запрещали какие-либо допросы обвиняемого, кроме как в исключительных случаях.

Исключение ответчиков из участия в уголовном процессе доставляло неудобства не только полиции, но и защите, поэтому в "Акте о поправках к уголовному закону" 1883 года практика, когда ответчик мог давать свои показания на суде, не принося присяги, уже признается как действительная (хотя на судах квартальных сессий и в Верховном суде ответчик мог это делать только с 1891 года).

К 1898 году свидетельствование на суде ответчиков, при сохранении права на молчание, в свою защиту распространилось на все преступления, поэтому "Закон об уголовных свидетельствах" 1898 года отменил возможность делать заявления не под присягой и предоставил обвиняемому право выступать в качестве свидетеля и давать показания.

Этим же законом добровольное признание подсудимого, сделанное в полиции, было признано доказательством, годным для обоснования обвинения при свидетельствовании о нем полицейского в суде. Право на молчание при этом сохранялось, но если подсудимый готов был повторить признание во время самого судебного процесса, тогда он допрашивался как свидетель и нес уголовную ответственность за дачу ложных показаний и за отказ отвечать на вопросы суда.

© Светозар Чернов, 2009

Первой судебной инстанцией, перед которой представал арестованный, был суд магистратов (в Лондоне они назывались полицейскими судами). На то, чтобы доставить подозреваемого к магистрату, полиции отводилось не более суток.

Главной целью предварительного следствия, проводимого магистратом, было удостовериться: предъявлены ли обвинителем достаточные причины для содержания обвиняемого под арестом. Если магистрат не считал обвинение достаточно обоснованным для передачи дела в уголовный суд, арестованного обычно отпускали на неделю под "полицейский залог". Через неделю он должен был вновь явиться к магистрату, а полиция за это время — собрать необходимые свидетельства и улики.

Первое заседание нового магистрата: "Обвинялся ли подсудимый в каких-нибудь преступлениях прежде?" Рисунок из журнала "Панч", 1896

Предварительное слушание дела в суде магистратов и решение о передачи дела в суд следующей инстанции начинали собственно судебный процесс. Однако у полиции оставалась по крайней мере еще одна задача: определить — не является ли обвиняемый рецидивистом. Ведь если пойманный и осужденный убийца непременно отправлялся на виселицу — закон не предусматривал за умышленное убийство других наказаний, — грабители и воры получали наказание, сроки которого хотя и были длинными, но все же конечными. После чего преступники возвращались на свободу.

С начала XVIII века и до 1853 года повинных в серьезных преступлениях уголовников (приговоренных к 7 и более годам каторжных работ) ссылали в колонии — сперва в Америку, а потом в Австралию, — откуда тем обратно в метрополию возвращаться не дозволялось. В 1853 году "Закон о каторжных работах" заменил длительные сроки ссылки (транспортации) каторгой в английских тюрьмах из расчета 4 года работ вместо 7 или менее лет транспортации, от 4 до 6 лет каторги вместо 7-10 лет транспортации, 6–8 лет каторги вместо 10–15 лет транспортации, а пожизненная ссылка заменялась на пожизненную каторгу.

Новый "Закон о каторжных работах" 1857 года отменил приговор к транспортации вообще, что вызвало среди британских юристов серьезную озабоченность вопросом рецидивистов (в Англии для их обозначения использовали термин "привычные преступники", habitual criminals).

К этому времени относится возникновение идеи, что особый "преступный класс", состоящий из рецидивистов, притаился в сердце больших городов и был виновен во всех творившихся преступлениях, которой придавался значительный вес в викторианских концепциях о преступности. Один из пионеров криминологии, тюремный капеллан преподобный Уильям Моррисон, в 1891 году утверждал в книге "Преступление и его причины":

"Существует популяция привычных преступников, которая образует отдельный класс. Привычных преступников нельзя путать с рабочим или любым иным классом; это группа людей, которые делают преступление целью и делом своей жизни; совершать преступление — их занятие; они сознательно насмехаются над честными способами заработать на проживание, и должны, соответственно, рассматриваться как класс по характеру отдельный и отличный от остальной части сообщества."

По представлениям Моррисона, этот класс насчитывал 50–60 тысяч человек в Англии и Уэльсе, или 12 % от всех заключенных в английских тюрьмах. Вера в существование "преступного класса" продержалась всю викторианскую эпоху и умерла только с началом Первой мировой войны. Во времена же Холмса в него верили не только обыватели, но и маститые юристы.

Уже в 1868 году для борьбы с "армией преступников" через парламент был проведен "Закон о рецидивистах", предложивший установить минимальный срок каторжных работ в пять лет, а за повторное совершение преступления определить наказание уже в семь лет.

Чтобы не дать рецидивисту избежать более сурового наказания, требовалось каким-то образом устанавливать, был ли обвиняемый судим когда-либо за аналогичное преступление — ведь клеймение преступников уже не практиковалось. С этой целью "Закон о рецидивистах" предписал Скотланд-Ярду составление центрального реестра осужденных, ответственным за который назначался комиссар.

Типы мужчин-рецидивистов

Рисунок из книги майора Гриффитса "Тайны полиции и преступления"

Поскольку "Закон о каторжных работах" 1864 года определил необходимость гласного полицейского надзора за условно-досрочно освобождающимися (именно их английская пресса называла главными виновниками уличных нападений небольших групп бандитов-душителей (гарроттеров), повергших Лондон в настоящую панику в 1862 году — всего в Лондоне было зарегистрировано 97 нападений или "грабежей с насилием", как их назвали в полицейских рапортах), Столичная полиция уже имела небольшой опыт регистрации досрочно освободившихся, которые обязаны были каждый месяц отмечаться и извещать полицию о любой смене адреса.

Первоначально в реестр стали заносить всех осужденных, отчего он так быстро разросся, что стал практически бесполезным из-за невозможности найти в нем нужную информацию. Кроме того, он оказался не столь полезен, как хотелось бы, еще и потому, что был доступен только в Лондоне.

Чтобы обеспечить использование "Реестра рецидивистов" всеми полицейскими силами и тюрьмами королевства, в 1876 году было решено передать его из ведения Столичной полиции в министерство внутренних дел, а архивариусом был назначен председатель совета директоров тюрем для осужденных преступников сэр Эдмунд Дю Кейн.

Чтобы ограничить объем реестра, в него стали вносить заключенных из класса дважды судимых, описанного в разделах 7 и 8 "Закона о предотвращении преступлений" 1871 года (т. е. преступников, совершивших тяжкие уголовные преступления и судившиеся в судах квартальных сессий по обвинительному акту).