Длинный ствол – короткая жизнь - Найтов Комбат - Страница 1

Вздрогнула земля, просыпавшись между бревнами наката, и попав мне на лицо. Недовольно морщась, стряхнул остатки земли с небритой физиономии, оттянул воротник гимнастерки, пару раз дернул материю, провел ладонью по шее, стряхивая вниз кусочки суглинка. Поднялся с нар, отряхнул голову, вытащил нательную рубашку и окончательно ликвидировал «прорыв» землицы к моему телу.

– Давно начали? – спросил я молодого красноармейца из «борисовского» пополнения, сидевшего возле горевшей неровным пламенем смятой гильзы «сорокапятки» с фитилем из чьей-то портянки.

– Минуты три, товарищ старший сержант. Долго просыпались, на первые залпы даже не среагировали. А накат-то выдержит? – он опасливо поднял глаза вверх, глядя из-под каски.

– Прямого, если 150, то нет. 75-ки бьют, не дрейфь. Чай есть? Где комбат?

– Чай на печке, комбат так и не вернулся.

– А взводный?

– «Телегу» на вас понес в штаб, еще не возвращался.

– И бог с ним. Боеприпасы подвезли? – спросил я, отхлебывая горячий чай из довольно мятой алюминиевой крышки немецкого котелка. Чай был даже сладкий, богатеи на батарее завелись.

– Подвезли, разгрузились.

– Мою цинку подай.

– Держите, товарищ старший сержант. Опять уйдете? Попадет ведь!

– Нет, он, гад, видит нас. Отсюда ловить надо. – ответил я и прикрыл ладошкой чай, так как сверху вновь посыпалась земля. Затем промасленной тряпкой протер два десятка патронов и снарядил «большой» магазин АВС.

– Гаси коптилку! – приказал я, подстраивая артиллерийскую стереотрубу для замера дистанции. Аккуратно, стараясь не пылить, снял шинель с амбразуры НП батареи. Раннее утро 1-го июля 1941 года. Впереди – Березина, шоссейный мост у деревни Черневка. Это южнее Борисова, куда вчера подошла 1-я Московская мотострелковая Пролетарская дивизия. Мост деревянный, довольно старый. У нас здесь один 4-й батальон 175-го полка, которому придали нашу батарею, из 123-го истребительно-противотанкового дивизиона. Вечером имели боестолкновение с моторизованной разведкой немцев. Где-то северо-западнее наблюдали еще один бой в районе Минского шоссе. Но далеко, километрах в 30–50. За это боестолкновение и «попало» от взводного. Он хотел пропустить разведку через мост. А я еще вчера выяснил, что рядом с ним есть окопчик, в котором сидят четверо курсантов из Борисова. Мост облеплен, буквально, емкостями с КС, и у курсантов приказ: «не допустить прорыва противника». Сожгли бы к чертовой бабушке! У них один револьвер и четыре мосинских карабина. Теперь они вооружены и очень опасны! 3 MG-34, с большим количеством патронов, и две новых ячейки, даже перекрытых немного. Но, ситуация критическая: поздно вечером к переправе подошла моторизованная группа немцев. Атаковать не стала, так как обнаружила позиции 4-го МСБ, который роет ячейки буквально на виду у немцев. С раннего утра приступила к обстрелу позиций.

Долго наблюдать не пришлось: восходящее солнце подсветило позицию немецкого наблюдателя на дереве на окраине деревни Мурово, пример-но в 900 метрах от меня. Новенькая АВС с прицелом ПЕ, которая еще вчера позволила перебить мотоциклистов, занимает положение для стрельбы с упора. Первый выстрел пришелся по стволу дерева, второй пробил голову, не успевшего спрятаться, наблюдателя. Удачненько он расположился! По меньшей мере одна из ячеек на берегу Березины накрыта артиллерией. Требуется разузнать: что там и как? Хотя… Я еще вчера осмотрел мост и знаю куда бить. КС – жидкость, самовозгорающаяся на воздухе.

Через несколько минут пришлось поднимать людей, у немцев фыркнули моторы, сейчас начнут! Скороговоркой захлопали минометы, пушки-гаубицы перешли на беглый. Двенадцать танков и около сорока бронетранспортеров двинулось к мосту.

– Не стрелять! Огонь только по моей команде! – рявкнул я в трубку, связывающую меня с позициями 6-ти орудий. Пардон, хлопушек. Немцы – борзые, сидят в бтр, ощетинившихся 40 пулеметами. Подходят к точке, где я вчера немного повозился с ТМД-40, тяжелеными деревянными ящиками и с ФОГами, огнеметными фугасами, которыми в изобилии снабдили курсантов, но они не знали, как с ними обращаться. Они – ремонтники танков и мехво-ды. ФОГов было только четыре, а мин – двадцать. Из-за этого мне и попало вчера: все рыли позиции и блиндаж, а я зарывал «подарки». Немцы на ходу перестраивались в колонну, для быстрого форсирования реки через мост. Вперед, как и ожидалось, пошли БТР, танки чуть тормознули и готовились их прикрыть. Шесть «ганомагов», один из которых был вооружен 4-хствольной установкой «Oerlikon» набрали скорость и направились к мосту. Взрыв прогремел под головной машиной и одновременно с двух сторон хлестнуло продольное пламя вдоль колонны на сто метров. А пехота сидела внутри открытых сверху бронемашин. В этот момент открыли огонь два из трех «вчерашних» MG. Идиоты! Или герои? Трудно определить. Я бы не стал этого делать! И люди, и пулеметы понадобятся позже, когда пехота начнет переправляться через реку. Но, танки не зря стояли наготове. Они быстро накрыли курсантов. Кто-то из них в последний свой миг рванул «удочку», и мост запылал. А мне хотелось, чтобы на нем немного подкоптилось мясо. Черт!

– Один – шесть. Выбирать только «четверки», справа налево. В лоб не стрелять! Дистанция большая. Только если борт подставят. И по канистрам на корме. Как поняли?

– А чего не стреляем? Они ж как на ладони!

– И ты у них тоже. За рекой они нам до одного места.

Увидев, что самый правый танк Т-IV выбросил сноп сизой копоти из коллекторов, дал команду 6-му орудию приготовиться.

– Канистры на корме видишь?

– Вижу!

– Не ты, а наводчик!

– Видит.

– Осколочно-фугасным. Дистанция – 1200 метров, прицел 12, ветра нет. Беглым! Три! И на запасную!

– Есть! Огонь!

Недолет! Вилка! Попадание! Стреляют «пролетарцы» очень неплохо! А теперь моя работа! Мешаю «погорельцам» тушить загоревшуюся корму, но изнутри блиндажа. А слева еще два взрыва ТМД, и минус еще два «ганомага». Но внешне бой напоминает вялую перестрелку. Бьет одна винтовка, хоть и часто. Немцам такой порядок боя не нравится, они попытались развернуться, и оставили на месте боя еще четыре танка. «Единичка» сжечь «четверку» не смогла. Немцы отошли. В этот момент, воспользовавшись передышкой, появились «взводный», младший политрук Геслер, и два комбата: наш, старший лейтенант Шацкий и комбат-4 капитан Ерохин.

– Смирно! Товарищ капитан! Приданная вам первая батарея ИПТ отразила атаку моторизованного батальона немцев, при поддержке 12-ю средними и легкими танками. Уничтожено до роты пехоты, 8 бронетранспортеров и пять танков противника. Расход снарядов: 28 выстрелов. Убитых и раненых не имеем. Заместитель командира взвода управления старший сержант Голованов.

– Кто у моста был?

– Курсанты, танкисты из Борисова, четыре человека. Вот список. Что с ними – еще не выясняли. Поторопились они, выдержки не хватило, а связи не было.

– Понял, пошлите туда разведчиков.

– Рано еще. Немцы не отошли полностью. Там еще семнадцать мин осталось на подходах, так что не стоит их нервировать. Пусть саперов выставят. – сказал я и похлопал рукой по снайперской винтовке.

– Да ты посмотри, комбат, у него даже карточка огня готова! Со всеми отметками. Где так научился?

– В дивизии, до вчерашнего дня я командовал взводом управления, а не младший политрук Геслер.

– А с ним что не поделили?

– Так он же вам доложил, наверняка. Я вчера ушел заниматься предпольем, готовить маркеры и точки пристрелки перед мостом. Заодно пообщался с «танкистами» и вместе с ними заминировали дорогу, имевшимися у них средствами. Познакомился с системой обороны моста. Меня обвинили в том, что я где-то сачковал, пока батарея готовила огневые и наблюдательный пункт. Ну, слово за слово, и он убежал куда-то в тыл, явился после боя, хотя был оставлен за командира батареи. Как командир, он позицию к бою не подготовил, только спальные места. Об этом он позаботился.