Семья волшебников. Том 3 (СИ) - Рудазов Александр - Страница 12

— Продолжу. Сделайте мне расписание. Я хочу заранее знать, когда меня призовут, чтобы в остальное время не отзываться.

— Конечно, мы его уже составили, — засуетился ректор. — А с мэтром Леблезолем я поговорю лично.

Лахджа понадеялась, что на этом все и закончится, но уже на следующее утро ее снова призвал этот эльф. На этот раз он застал ее врасплох в не очень подходящий момент, она не успела собраться и машинально отозвалась.

— Мир вам еще раз, — любезно сказал волшебник. — Со мной поговорил мэтр Драмм, и я понял, что проявил по отношению к вам неучтивость, поэтому счел необходимым лично извиниться. Надеюсь, вы примете мои извинения?

— Приму, — сухо сказала Лахджа, стоя в центре круга вся в мыльной пене. — Можно мне идти?

Вероника сосредоточенно смотрела на доску, над которой пока еще не было ничего интересного. Она осторожно потрогала землю в плошке, коснулась листиков цветочка, обмакнула палец в воду, понюхала могильный прах…

— Это наши игровые ресурсы, — объяснил папа. — Элементарные субстанции, носители шести разных видов маны. Земля, Вода, Огонь, Воздух, Жизнь и Смерть.

Вероника кивнула. Пока что звучало просто.

— Смотри, игровое поле выглядит как трехмерный лабиринт, — показал папа. — Мы начинаем в случайном участке эфира, поэтому начало каждой партии уникально. Противоположные стихии не могут пересекаться, а если направлены навстречу друг другу — взаимоуничтожаются. Мы делаем ходы по очереди, каждый раз ставя на эфирное поле мановую точку и задавая ей направление…

— А как поставить точку? — спросила Вероника. — Я не умею…

— Тут не нужно много уметь, — поспешил заверить папа. — Чтобы играть в манору, не надо быть сильным волшебником. Это логическая игра… и немного творческая. Достаточно уметь видеть ману и самую малость ее контролировать. Вот, я беру кончиком пальца один эон маны и устанавливаю сюда… ты видишь, что я делаю?

Вероника наклонила голову. Она вроде и видела… а вроде и не совсем. Да, в некоторых областях магии она прямо сейчас могла заткнуть за пояс профессоров, но все это получалось у нее на уровне инстинктов, Вероника сама толком не понимала, как делает то, что делает.

Но папа был полон решимости научить ее играть в манору. В Мистерии эта игра всеми любима и широко распространена, а на уроках маносборчества даже является частью учебного процесса. Она отлично развивает навыки тонкого маноконтроля, а заодно логическое мышление.

Не говоря уж о том, что она чрезвычайно увлекательна.

Майно Дегатти обожал манору. Сильным игроком не был никогда и делать ставки давно зарекся, но игра все равно доставляла ему неописуемое удовольствие. Он играл со всеми, кто соглашался составить компанию, сдружился на этой почве с живущим по соседству Варкундром Пордалли, постоянно проигрывал Снежку, пытался научить жену и старшую дочь, а теперь добрался и до младшей.

У Вероники пока что не получалось, но ей хотелось научиться, потому что папа сказал, что это очень весело. Вероника верила папе.

Астрид поглядывала на нее с сочувствием. Она быстро убедилась, что манора ей не нравится, и прикинулась, будто у нее ничего не получается, так что папа отвязался. Но Вероника еще недостаточно умна для таких кообнимаций, да к тому же ей может и понравиться, кто ее знает.

— Я выиграла, — сказала Мамико, снимая с доски рейтара Астрид. — Тридцать два.

Астрид выпучила глаза, схватилась за голову и принялась судорожно пересчитывать. Король и волшебник — это семнадцать, да коннетабль — это двадцать три, да оба рыцаря — это двадцать семь… плюс два гвардейца, два лучника, а теперь рейтар. Тридцать два очка, Мамико выиграла.

Причем Астрид сбила больше фигур! Мамико — только десять, а Астрид — четырнадцать! Просто она убила трех гвардейцев, трех лучников, двух рейтаров, двух рыцарей, двух жрецов, епископа и камергера, а это только двадцать четыре очка!

— Давай еще раз, мне нравятся боевые шахматы, — предложила Мамико. — В следующий раз у тебя точно получится.

— Конечно, получится, — пообещала Астрид. — Я тебе жопу-то надеру.

— В четвертый раз ты наверняка выиграешь, — кивнула Мамико.

Астрид засопела. Какая же язва у нее сестра. Ну и ладно, Астрид зато в уош всегда побеждает. И вообще везде, где нужны сила, ловкость, скорость.

— Ма-а-ам, а чо я сильная, но какая-то не очень умная⁈ — окликнула Астрид.

— Наследственность у тебя такая, смирись, — ответила мама, рисуя что-то на бумажке вместе с тетей Сидзукой.

— Значит, ты тоже не особо умная⁈

— Нет, как раз я умная, — покачала пальцем мама. — Но ты пошла в папу. А твой кровный папа… ну, не будем о грустном.

Астрид вскарабкалась в кресло с ногами и принялась качаться, держась за виски. За что ей это? Почему мама родила ее от красивого, а не умного? Почему нельзя было найти такого, чтоб и выглядел хорошо, и в шахматы умел играть?

Эту претензию она и прокинула матери.

— Извини, Ге’Хуул женщинами не очень интересуется, — ответила та.

— Вот поэтому столько тупых, — поджала губы Астрид. — Потому что умники думают о своей кирне, а не о наследниках.

— Астрид, наследственность непредсказуема, — объяснила мама. — Вот Гариадолл — один из самых умных демолордов. Совита… не знаю уж, насколько она умная, но точно не дура. А кто их дочка? Абхилагаша. Если ты проигрываешь Мамико в шахматы, это не значит, что ты тупая. Это значит, что ты хуже играешь в шахматы. Или значит, что Мамико умнее тебя. Но это не означает твою принципиальную тупость.

— Не переживай, Астрид, Мамико в шахматном кружке всех обыгрывает, — улыбнулась Сидзука.

— Кроме того, ум сам по себе не означает успешности или счастья, — продолжила Лахджа. — Нет, кто спорит, он в значительной степени предопределяет твой успех в жизни, но если ты только умный, а в тебе нет силы воли, решительности, деловой хватки или банальной удачливости, ты при всем своем уме многого не добьешься.

— И чо тогда главное? — поджала губы Астрид.

— А главное — это семья, — обняла ее мама. — Слушайся родителей, Астрид. Заботься о семье — и семья позаботится о тебе.

— Ма-а-ам, это чушь! — начала вырываться Астрид. — Пусти-и-и!..

— Семья тебя никогда не отпустит, — прижала ее сильнее мама.

Сидзука тем временем подвела итог. В заложенный бюджет она уложилась, хотя и очень впритык.

Она все-таки начала свой маленький бизнес. Приобрела помещение на Липовом бульваре, где как раз недавно закрылась лавка волшебных средств гигиены. Ее владелец прогорел, в стремительном темпе все распродал и скрылся, спасаясь от кредиторов.

И теперь у входа росли две очаровательные сакуры, а над дверью висела новая вывеска.

Название для заведения Сидзука выбирала мучительно долго, теребила и мужа, и дочь, и лучшую подругу, у всех спрашивая совета и прося выбрать из пяти вариантов. Именно пять вариантов она в конце концов придумала, и никак не могла решить, какое ей нравится больше всех.

— «Сакура», «Идзуми», «Нихон тейст», «Умами», «Суси-си», — в очередной раз перечислила Сидзука. — Ну давай же, Лахджа. Какое тебе больше нравится?

— Что такое «Идзуми»? — спросила демоница.

— Родник. Красиво же?

— Красиво. Пусть так и будет — «Родник». Можно даже не по-японски.

— Ну не знаю…

— А что значит «Суси-си»? Почему не просто «Суси»?

— Игра слов. Подчеркивает мастерство шеф-повара.

— Эту игру слов здесь никто не выкупит.

— Я бы это каждый раз объясняла, — закатила глаза Сидзука. — Ладно, я еще подумаю. Давай теперь о главном вопросе.

Лахджа тяжко вздохнула. Опять начинается.

Сидзука хотела все сделать максимально аутентично. Подавать традиционные японские блюда, правильные суши и сашими. Сукияки, курочку карааге, гюдон. Возможно, окономияки, а на десерт — моти. Не просто что-то отдаленно похожее, как делают в японских ресторанах за пределами Японии, а в точности такое, как должно быть.