Город тысячи богов (СИ) - Кожин Олег - Страница 35

Разряды секли тонконогую тварь, вырывали куски гнилой плоти и толстой шкуры, но не замедлили ни на секунду. Плеть была единственным атакующим заклинанием в арсенале омов. Простейшее действие, разученное на печальном примере Богохвалова, но отточенное до безопасного алгоритма – перенаправить поток магической энергии через себя, и вовремя закрыться. Они не готовились к бою, не думали, что придется воевать.

Ольга ощущала на себе полные надежды взгляды, слышала настойчивый шепот, предлагающий огненное безумие взамен на… она не могла понять, что от нее хотят, но сейчас готова была отдать все, даже душу, чтобы выйти из Бограда живой. Она верила, стоит только поддаться тихому незнакомому зову, и пламя перемелет гигантскую тварь в порошок. Быть может не убьет, но сомнет, раздавит, заставит убраться под ту гнилую корягу, из-под которой она выползла.

Душа ушла в пятки, а сердце остановилось, когда отчаянно завибрировала связующая их с Денисом нить. Натянулась, задрожала готовой порваться струной. Там, на западном склоне, погибал единственно важный человек, на всем белом свете. Остальные статисты, манекены, не друзья, так, знакомые. Умри любой из них, даже Учитель, она и не заметит, а если не станет Дениса… если не станет Дениса…

В спину ей полетела грязная ругань и недоуменные возгласы. Гибкая плеть развалила на две части припаркованную на газоне «ладу». Кто-то промахнулся на пару метров. Ольга не обратила внимания. Передвигаясь огромными прыжками, она неслась на помощь любимому. Все тише становились звуки боя, вопли перепуганных людей, бросившихся врассыпную. Замолк настойчивый шепот. Под ноги стелилась снежная каша убитого поселка.

Дениса она увидела издалека, четко, как на ладони. Распластанный на ровной площадке, он выгибался дугой, почти становясь на мостик, и пальцы его, холеные длинные пальцы скребли камни, срывая ногти. Вокруг, разорванные в клочья, вспоротые, обожженные, валялись диковинные создания, будто собранные из человека и змеи: чешуйчатый хвост, толщиной с пивной бочонок, мужской торс, мускулистые руки, растущие из крепких плеч, вытянутая сплюснутая морда с тонкими клыками. Словно этого было недостаточно, на спине существ росли густоперые белые крылья. Чуть ниже Дениса, на скальном уступе, трое таких тварей пластали на лоскуты горбатого зверочеловека, в котором Ольга с трудом узнала Мику Коскела.

Она перескочила лежащую у подножья длинную тушу, напоминающую земляного червя невероятных размеров. В кольчатом теле дымилось отверстие, через которое без труда смог бы пролезть взрослый мужчина. Перепрыгивая с уступа на уступ, Ольга переключала режимы зрения, стараясь найти причину, понять, что убивает любимого, и, наконец, нашла. Из груди Дениса вырывался упавший луч. Не видимая его часть, а нечто другое, чему они еще не придумали названия.

За пару прыжков до цели, Ольга примерилась, и ударила Плетью в основание уступа, на котором катались, визжа и рыча, Коскела и змеелюди. Скала треснула, и космато-чешуйчатый клубок, так и не расцепившись, рухнул вниз, увлекая за собой лавину камней. Плевать! Плевать на всех! Пусть в преисподнюю провалятся!

Острые камешки вонзились под колени, и Ольга вскрикнула. Боль была такая, что брызнули слезы. Не смея прикоснуться к Денису, Ольга ощупывала воздух вокруг него, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, чтобы вытащить его, и слезы текли по ее чумазому лицу, уже не от боли, а от бессилия. Денис страдал, а она даже не понимала, что происходит и как это остановить.

- Денис, Дениска, милый! – пальцы дрожали от желания преодолеть последние сантиметры, коснуться родного небритого лица. – Не умирай только, слышишь меня? Я придумаю… я вытащу нас… Дениска, хороший мой! Проклятье!

Отсюда, сверху, Боград казался маленьким уголком ада, что по недосмотру высунулся в наш мир. Гигантская тварь с хоботом так и брела по центральной улице, и семеро омов скрывались от нее во дворах. На месте памятника Ленину вырос блестящий золотом кумир – статуя мускулистого человека с бычьей головой. Десятка два жителей стояли полукругом, заворожено вздымая и опуская руки. На ступенях у постамента три крепких мужика взрезали живот четвертому, вынимали окровавленные внутренности, и щедро кропили красным новоявленную святыню. Деревянное здание мельницы, чудом уцелевшее посреди всеобщего безумия, облепили птицы с человечьими лицами. Их черные когти впивались в старое дерево, а перемазанные кровью губы выводили мелодичные трели. Трехметровое нечто, с торчащими из нижней челюсти бивнями, покрытое глянцевой черной шерстью, по-обезьяньи вскидывало вверх пудовые кулаки, и обрушивало их на мятые автомобили, сминая тонкий металл, как бумагу. Его сородичи собирали покойников, проворно утаскивая тела в глубокие черные норы. Еще одна группа людей спешно возводила алтарь из битого кирпича, арматуры и костей неведомой твари, похороненной под завалами разрушенного дома.

Ничего этого заплаканные глаза Ольги не видели. Реальность плыла и двоилась, рождая все новых, хрипящих от боли Денисов. Ольга чувствовала, как истончается связующая их ниточка. Денис затих, слабо подергивая сорванными пальцами. Его разум все еще был здесь, метался, как ослепленный ужасом зверь, но все тише, все глуше звучали его мысли. Ольге не хотелось думать, что случится, когда они перестанут звучать совсем.

Сведенные судорогой губы Дениса затрепетали. Ольга вскрикнула, наклоняясь пониже, стараясь разобрать слова. Из его рта пахло кровью. Меж распахнутыми веками мертвенно блестел белок. Совершая невероятное усилие, искривленный рот протолкнул сквозь стиснутые зубы одно единственное слово:

- За… щи… ти…

Ольга всхлипнула и счастливо засмеялась. Он живой! Живой! Она стерла слезы с лица и встала над телом любимого. Быстро просканировала ближайшие окрестности: ниже, в куче трупов змеелюдей прерывисто колотилась жизненная искра Мики Коскела, да еще в горе, глубоко в толще породы под ее ногами, пробивались чьи-то мрачные мысли. Не враждебные, скорее недоумевающие от внезапной свободы.

Пока все. Но это не означало, что больше никто не придет за ее Денисом! Ольга спустила с ладони стреляющую крохотными разрядами плеть. Ей есть чем встретить тех, кто рискнет подойти ближе. Надо продержаться еще немного, - час, может чуть больше. Ей вдруг открылся смысл происходящего: луч не протекал сквозь Дениса, не бил из него. Он входил в него. Денис поглощал силовую линию невероятной мощи. Поглощал без остатка.

…

… …

… … …

Меховая шапка норовила сползти, и Юнксу все время приходилось ее поправлять. Хуже того, пот катился по морщинам, как по желобам, заливая глаза, дрожа на носу прозрачными каплями. Старику приходилось туго: одновременно удерживать луч, успокаивать учеников, и разбираться с сутью прорыва было непросто. К счастью, рванувшие из разрыва создания большей частью оставались в поселке, а с теми немногими, кто добирался до горы, быстро и жестко расправлялся Али. Краем глаза Юнксу отмечал иногда белые вспышки Плетей телохранителя.

Свою ошибку Юнксу осознал и даже успел принять. Корить себя он будет после, сейчас нужно думать о живых. О тех, кто там, внизу. Кого становится меньше с каждой минутой. Когда Юнксу заходил на точку, он ощущал в поселке биение четырех тысяч сердец. Сейчас, спустя полчаса, не набиралось и двух.

Зато неведомых тварей, многим из которых Юнксу даже названия не знал, хлынуло без счету. Сосчитать их не представлялось возможным, да и ни к чему это было. Они врывались в наш мир, разрушая здания, убивая людей, гибли сами, грызлись друг с другом, испуганно ныряли обратно. Пока все это сомнище не выплеснулось за пределы долины, следовало что-то придумать. Конец света в отдельно взятом сибирском поселке мир переживет.

Ответственность давила на плечи так, что подгибались колени. Или это луч своевольничал в слабеющих руках? Старик нырнул в силовой поток, отпустил разум свободно плыть по течению. В лучах была разгадка, возможность спасения, но они упрямо не желали ложиться обратно, не хотели снова вставать заплаткой на межмировую дыру. Восточный луч, который Юнксу с таким трудом вытягивал из решетки, начав движение не желал останавливаться, расширяя прокол все сильнее. Он тянулся к Юнксу, будто медлительная сытая змея, желающая поглядеть на смельчака, что отважился дернуть ее за хвост.