Право Вызова. Книга Вторая (СИ) - Злобин Максим - Страница 44

— Пока что нет. Дай затянуться… Ага… Мы-ым… Спасибо. Слушай, Вышегор, дружище, давно хотел тебя спросить. А ты женат?

— Нет, не женат, — майор Оров нахмурился.

— А чо так? Ты дядька взрослый, солидный, при деньгах.

— Да что-то как-то не сложилось, если честно. Пробовал как-то пожить с женщиной, но…

Майор осмотрелся по сторонам, — мол, не подслушивает ли кто, — и перешёл на шёпот.

— Но со мной трудно. Я тебе рассказывал. Ещё тогда, когда из Мытищ уезжали, помнишь?

— Помню, — я улыбнулся. — А у тебя в семье случайно аристократов нет?

— Да вроде нет, — Вышегор задумался. — Прадед при герцоге служил, но сами мы титулов никогда не носили.

— Понятно. А хочешь быть бароном?

— Чего⁉ — майор аж поперхнулся.

— Уникальное предложение, Вышегор. Только сегодня и только сейчас.

— Ну… Хочу конечно. А делать-то что надо?

— Тебе понравится, пойдём!

Вместе с лидером Вежливых Лосей мы поднялись на крыльцо. Я дал своему трофейному самцу короткое напутствие, пропустил его внутрь, а сам встал караулом на дверях. Надеюсь, всё получится. Если глава моего клана станет бароном, то сам я не барон, а круче. Я тот, под кем бароны. Лишь бы всё срослось и Кристиночка Константиновна оценила мой королевский подгон…

— Вы кто⁉ — послышалось из дома.

— Я тот, кто задаст тебе хорошую трёпку! А ну-ка на колени!

Охранник Черкасских было дело дёрнулся с тем, чтобы вмешаться, но я его остановил.

— Тише-тише, — сказал я. — Не мешай. Там романтик вообще-то.

— А ну-ка жри! — взревел Вышегор. — Глубже жри! Хули ты плачешь, дрянь⁉ А ну-ка встала! Встала я сказал!

Я ещё буквально чуточку подслушал, а потом двинулся прочь с крыльца. Сердце моё буквально пело; я был так счастлив за ребят.

Эх, блядь! Талантливый делец, маг мезени, спаситель городов, ещё и Купидон до кучи. Какой же я всё-таки молодец…

Как прошли деловые переговоры между семьями я узнаю лишь завтра, — кто бы знал, что вести их будет не Душнилов, а Вышегор? — ну а сейчас у меня было ещё одно важное дело. Важнейшее, я бы сказал. Судьбоносное.

Мы с Брусникой ехали в медицинский центр для богатеньких аристо.

До этого я проговорил с ней несколько часов подряд. И так пытался подступиться, и сяк, и эдак. Намёков девушка не понимала, ну а спросить в лоб я не решился. Ну не решился, блин. Ну не тактично это как-то.

Да и потом, она ведь и сама может не догадываться о собственной беременности. Как она может такие вещи сечь? Ну а потому мы просто пройдём «плановый» осмотр, на котором всё и вскроется.

— А для чего это?

— Да не волнуйся ты, просто проверимся. Вдруг что? Мне нужно, чтобы ты у меня здоровенькая была.

Брусника тяжело вздохнула. Да, девушка не шугалась города и уже привыкла к нему, но было видно — урождённой клюкволюдке многое здесь непонятно и для неё гораздо уютней оставаться в поместье.

Машина остановилась, я попросил поручика Пузо вернуться за нами через час, и мы с дриадкой проследовали в клинику. Напоследок я чмоканул Бруснику в щёку и улыбчивая медсестра увела её в женское отделение.

Ну а сам я пошёл проверяться на аллергены. Мало ли что там всплывёт? Обожрусь как-нибудь кракозлиного мяса, распухну и сдохну. Хотелось бы избежать такого унылого конца.

— ИЛЬЯ ИЛЬИЧ ПРЯМУХИН! — раздалось из громкоговорителя на всю клинику. — СРОЧНО ПРОСЛЕДУЙТЕ В КАБИНЕТ ГИНЕКОЛОГИИ НА ТРЕТЬЕМ ЭТАЖЕ! ПОВТОРЯЕМ, ИЛЬЯ ИЛЬИЧ ПРЯМУХИН…

Расталкивая людей и на ходу застёгивая рубашку, — мне как раз делали УЗИ лёгких, — я нёсся по коридору к нужному кабинету. Какого хрена⁉ Что там могло случиться⁉

— ИЛЬЯ ИЛЬИЧ ПРЯМУХИН…

Да бегу я, блядь, бегу!

Поворот, ступеньки, третий этаж и вот он.

Первый раз в жизни, — надеюсь, что он окажется последним, — я ворвался в кабинет подобного профиля без стука. И что же я увидел?

Опрокинутое гинекологическое кресло, следы борьбы и врача, который распластался по полу и кряхтел в то время, как его убивала моя дриадка. Ну как убивала? Придушивала. И ведь не руками даже; просто повалила и наступила ногой на горло.

— Брусника, отпусти дядю!

Дриадка тяжело дышала. Вот только не как после нагрузок, а от ярости. В глазах у Брусники полыхал пожар войны; я прям увидел горящие сёла и бегущих в панике людей, ага. А ещё она скалила зубы и сжимала кулаки. Режим берсерка вкл.

— Ты знаешь, что он мне предлагал⁉

— Знаю.

— Зачем⁉

— Тише-тише-тише, — я подошёл и обнял дриадку за плечи. — Отпусти дядю, ну пожалуйста.

— Ы-ы-ы-ыкх! — вдохнул врач, перекувырнулся на живот и шустро пополз прочь из кабинета.

— Послушай меня. Не важно откуда, но я знаю, что ты беременна.

— Чего⁉

— Да, — сказал я. — Именно поэтому мы здесь. Я просто хотел подтвердить это ещё раз.

— Но я не беременна!

Что? Как? Да ну, не может быть такого.

— Откуда ты знаешь?

— Я не беременна, Илья, — Брусника, кажется, чуть успокоилась. — Я же клюкволюдка. Я такие вещи секу сразу же, поверь. Если бы я была беременна, поверь, ты бы уже знал.

Так…

Ничего не понимаю. Если Брусника не беременна и Черепашкина тоже, то кто тогда? Может быть такое, что от меня забеременел кто-то ещё? Нет. А может быть такое, что ведьма Светлана шарлатанка, ошиблась или просто-напросто сама не понимает, как правильно расшифровывать свои карты? Может.

Чёрт.

Вот я, конечно, дурак. Повёлся на какую-то херню…

ФЛЭШБЕК В ТОТ ДЕНЬ, КОГДА ИЛЬЯ ИЛЬИЧ ПРЯМУХИН УПАЛ НА ПОДЛОДКЕ В ГИГАНСТКИЙ УЛЕЙ.

ТВЕРЬ. ВЫЕЗД ИЗ ГОРОДА.

Ворота открылись, и огромная пробка потихонечку начала рассасываться. Машины разъезжались. Люди спешили прочь из города, каждый по своим делам.

Спешил и цирк; труппа и так уже задержала выступление.

Тронулись домики на колёсах. Тронулся микроавтобус с цветастой афишей. Тронулись легковушки, а следом за ними тронулись и машины с клетками.

— Уэ-Э-э-э-Э! — недовольно взревел блохомедведь.

Химера плохо переносила поездки; её постоянно укачивало. Недовольный блохомедведь начал нервозно бродить по клетке взад-вперёд, а потом от досады взял и:

— Уэ-э-Э-э-э! — схватил обглоданную кость, а потом со злости вышвырнул её из клетки.

Кость вылетела прочь. Принадлежала эта кость Илье Ильичу Прямухину, — ну а точнее его зелёному воплощению.

Кость ударилась об отбойник, ещё чуть покрутилась в воздухе, упала в небольшой овраг и так и осталась там лежать. Шли дни. Летели ночи. Дожди поливали кость, солнышко ласково пригревало её и вот, спустя всего лишь какую-то неделю из неё пробился первый робкий росточек.

А ведьма Светлана не ошиблась. Она была права во всём. Вот только карты не смогли уловить настолько тонкие подробности и рассказать ей о том, что первый сын Ильи Ильича Прямухина окажется не человеком…

ЧЕРЕНОК

Черенок рос не по дням, а по часам.

Рос он совсем неподалёку от города, в полной безопасности и одиночестве. Мимо день и ночь неслись машины, но никто его не замечал. Во время переездов из города в город люди Российской Империи привыкли терпеть, а если уж и останавливаться, то справлять свою нужду, прикрывшись дверью.

Риск нарваться на одинокую голодную химеру был всегда. Никому и в голову не могло прийти мысль залезть в овраг.

Черенок формировался и креп.

У него уже появились ручки, ножки и голова; он уже был похож на человека, но выходить из вегетативного состояния Черенку было рано. Пока что он просто догонял возраст родительского дерева.

Младенец, ребёночек, затем подросток. Наконец, в один прекрасный день, Черенок открыл глаза.

Растерянный, одинокий и перепуганный шумом трассы, он тут же убежал в лес. Убежал, правда, недалеко. Машины не только пугали, но и очень интересовали его; было в них что-то притягательное.