Молот империи 5 (СИ) - Киров Никита - Страница 24

Гвардейцы Яна открыли нам двери в старое крыло дворца, переглянувшись с парочкой здоровяков-штурмовиков, которые шли следом за нами.

— Останьтесь здесь, — приказал я. — И дайте мне фонарь.

Свой я протянул Катерине, взял другой, армейский и тяжёлый, как дубина, из толстой стали. Таким и убить можно. Рычаг заряда захрустел, когда я на него нажал, и яркая лампочка засветилась.

Солдаты выстроились у входа, а мы медленно вошли в коридор. Я сего смотрел на плане, где были покои отца Громовой. Раньше здесь всегда останавливались императоры и почётные гости. Но когда отец Катерины погиб, крыло забросили.

Основная часть дворца не пострадала, но где-то рядом именно с этим крылом упала ракета Преисподняя. Окна вышибло, люстры попадали, был небольшой пожар. Это видно по гари на стенах. За эти дни солдаты вытащили обломки, убрали битое стекло, но под ногами всё равно постоянно что-то хрустело.

А ещё здесь холодно, изо рта шёл пар. Пахло пылью. Темно, ведь оконные проёмы забили досками, чтобы никто не залезал. Лучи фонариков освещали грязную ковровую дорожку, которая когда-то была красной, и застрявшую в ворсе мелкую каменную крошку и пыль.

Катерина громко дышала носом и крепко держала меня за руку. Темноту она не любила, и я её понимал. Ритуалы, которые мы пережили, заставили нас взглянуть на ту сторону, и вспоминать это было неприятно до сих пор. Ручной механизм её ручного фонарика громко жужжал, заставляя работать лампочку. Амулет предка подсвечивался красным.

— Была здесь? — спросил я.

— Когда папа ещё был жив, — она ответила не сразу. — Всего раз. Он останавливался там, а дедушка там.

— Обыщем обе комнаты.

Я взялся за ручку двери и начал её толкать. Пришлось приложить силу, потому что с той стороны её что-то подпирало. Судя по звуку, это упавший шкаф. Но я запретил туда входить кому-либо, поэтому не убрали.

Есть, шкаф с жутким скрипом отодвинулся, собрав ковёр, на котором он лежал, в гармошку. Я вошёл внутрь и чихнул. Пыль старая, сюда давно никто не входил. Даже следов на полу нету.

Кровать без белья завалена мусором, который навалился с потолка. На полу лежало несколько портретов в разбитых рамках. Я подобрал один.

— Папа, — Катерина улыбнулась. — Со своим другом и… с ним.

— С дедом? А нет, я вижу.

Светловолосый здоровяк стоял в центре, обняв за плечи приятелей. Мужчины Громовых всегда выделялись ростом, это точно один из них. Слева стоял другой мужчина, тоже крепкий, но чуть пониже. Лицо своеобразное, тут и постоянная растерянность Янека, и в то же время надменное выражение его покойного брата Алексея.

Это их отец, Станислав Варга, если я не путаю имена, сын другого Варга, которого я знал.

А вот справа стоял тоже крепкий малый, светловолосый, гладковыбритый, но постарше обоих парней. Я бы не узнал его, если бы не повязка на левом глазу, как у Яна и на изображениях Павла Громова.

Тут этот человек моложе, ещё не седой. Да и пальто у него не белое, как обычно, зато он курил трубку.

— Дядя Дима, — сказала Катерина.

— Дмитрий Бокан, — я рассмотрел снимок внимательнее. — Выглядят приятелями с твоим отцом. И очень уж… похожими.

Я положил снимок на тумбочку и взял другой. На втором снимке опять тот светловолосый парень из Громовых, который держал на руках разревевшуюся девочку в летнем платьице. Судя по виду, она горюет из-за мороженого, которое лежало на земле.

— А это я, — Громова чуть фыркнула. — Мороженое я уронила, но вот про снимок не помню.

Третий снимок — семейный, но здесь предки. Редкое фото пожилого Павла Громова, окружённого детьми и внуками, рядом с женой, которая, как я помню, была из Рэгвардов.

Среди детей очень высокий подросток. Это Валерий, внук Павла, и будущий император. Это его я тогда приказал повесить.

Тут же родственники из Климовых и уже созданной династии Варга, куча людей.

Ладно, снимки разглядывать интересно, но мы тут не для этого.

— Есть идеи, что мы можем тут найти? — спросил я.

— Ох, откуда? — Громова вздохнула. — Но у папы была тетрадка с кожаной обложкой, он постоянно что-то туда писал. Сидел здесь и писал.

Я посмотрел на стол. Куча пыли, смятые бумаги, старинные пожелтевшие газеты. Заголовок одной из них гласил, что погиб второй сын императора Игоря Громова.

На другой, более ранней, отмечали десятилетие с окончания войны между великими домами, когда семьи Варга и Сантек примирились. На историческом снимке молодой отец Янека и ещё более молодой Лукас Сантек, почти мальчишка, пожимающие друг другу руки.

Мы начали открывать ящички стола. Внутри старая пачка сигарет марки «Императорские», куча коробков спичек, карандашей, складных ножиков. В самом нижнем ящичке детали радиоприёмника. Ещё несколько записных книжек, но все они совсем новые. Есть тетрадка в кожаной обложке, но в ней тоже нет записей.

— Ничего, — Катерина полистала их, потом взяла один ножик с белой рукояткой. — А этот я помню, он им точил карандаши.

Она вздохнула, и я тоже заметил странное свечение внутри стола. Извлёк все ящички. Там, дальше, скрытое отделение, за которым был какой-то источник света.

— Дай-ка мне ножик, — я встал на колени и вытянулся туда.

Открыл скрипучее лезвие и подцепил им фанерку. Стало светлее. Внутри отсека стояла очень тусклая свеча духа, до сих пор горевшая, рядом лежало несколько пустых.

И там же очень толстая тетрадка. Это что, надо её читать? Огонёк свечи потянулся к нам. Хорошо, что это не обычный огонь, и он ничего не сжёг.

— Можно мне? — Катерина протянула руку за свечой.

Я взял тёплую и гладкую каменную свечку и отдал ей. Огонёк дёрнулся сначала в мою сторону, потом в сторону Катерины.

— Он долго ждал, — сказала Громова. — В темноте, сидел и ждал чего-то. Думал, что никто и никогда его больше не найдёт. Но его поставили сюда всего год назад. Он не видел папу.

Кто-то хотел, чтобы его нашли?

— Повезло, — буркнул я, доставая тетрадку. — Можно отдать его в святилище Варга, если дух не скажет ничего полезного.

Вот и тетрадка. Записей много, она исписана почти полностью, ещё и мелким почерком. Читать всё это мне совсем некогда.

— Я могу прочитать, — Катерина взяла тетрадку и прижала к себе. Взгляд стал печальнее. — Потом покажу, если там есть что-то интересное.

— Идёт. Тогда на выход.

Столица Огрании праздновала, насколько это было возможно в разрушенном городе. Но доступ к еде, а так же то, что по улицам больше не ходили оккупанты с оружием, местное население очень радовало.

А я же проводил время у карты. Придётся переместить свою ставку в Бинхай, оттуда командовать удобнее. Часть войск нужно оставить для обороны Мардаграда, и чтобы армия Хитланда не пересекла реку, пока мы идём на марше в столицу империи. Ударная группа пока будет у меня под личным командованием.

Вражеские войска сосредоточились у столицы, будто собирались оборонять именно её всеми силами. Город Урбус укреплялся, с наскока его не взять. На границе Хитланда тоже есть войска, но основная армия близ столицы, как докладывала разведка.

Есть два варианта — атаковать Хитланд, чтобы уничтожить самого опасного союзника совета. Но атаковать чужую страну — не равно возвращать свою. В Огрании на нашей стороне население и войска. В Хитланде все будут против нас.

А вот Мидлия и столица империи — дело другое. Там Рэгвард гость, а население вполне может поддержать возвращение императрицы.

Но пока же я раздумывал. Армии шли на юг на новые позиции, нас не атаковали. Ударная группа должна напасть там, где не ждут, но я пока не видел, куда именно.

Штабные офицеры вытянулись по струнке, когда сначала вошли гвардейцы, а потом и сама Громова в своём мундире, чёрном с красным.

— Ваше Императорское Высочество, — официальным тоном произнёс я. — Рады вас приветствовать.

— Генерал Загорский, — не менее официальным тоном сказала она. Глаза красные то ли от недосыпа, то ли от слёз. — Если у вас есть минутка, я была бы рада обсудить с вами дела империи.