Король гор. Человек со сломанным ухом - Абу Эдмон - Страница 17

Ремонт дороги в Тэбе, которой из-за ее плохого состояния перестали пользоваться и на ней стало некого брать в плен.....................................2 540

Расходы по несению дежурства

на больших дорогах.................................................. 5 835

Канцелярские расходы....................................................3

Субсидии некоторым журналистам..................11 900

Премии служащим административных

и правоохранительных органов..........................18 ооо

Итого.........................................................135 482

Вычтя общую сумму расходов из валовой выручки, мы получаем чистую прибыль в размере 126 ооо.

В соответствии с уставом акционерного общества чистый результат деятельности распределяется следующим образом:

Резервный фонд, хранящийся

в Афинском банке.....................................................6 ооо

Премия управляющему предприятием............40 ооо

Дивиденды акционеров.........................................8о ооо

Чистый доход в расчете

на одну акцию составил.......333 франка 33 сантима.

Если к вышеуказанному показателю прибавить проценты на капитал в размере 50 франков на акцию и прирост средств резервного фонда в размере 25 франков на акцию, то суммарный доход в расчете на одну акцию увеличивается до 408 франков 33 сантимов. Получается, что ваши средства вложены из расчета 82 % годовых.

Таковы, господа, итоги нашей деятельности в отчетном периоде. Можно только себе представить, как пойдут наши дела после того, как иностранная оккупация перестанет висеть тяжким грузом на всей стране и на нашем совместном бизнесе».

Король продиктовал свой отчет, ни разу не заглянув в какие-либо записи, не подбирая слова и с полной уверенностью в каждой цифре. Я никогда бы не поверил, что человек его возраста способен хранить в своей памяти так много сведений. К каждому письму он приложил свою печать. Таким образом он ставит подпись. Читает он, как выяснилось, весьма бегло, но у него никогда не было времени, чтобы научиться писать. Говорят, что этим же отличались Карл Великий и Альфред Великий.

Пока работники его секретариата снимали с писем копии, чтобы отправить их в архив, король давал аудиенцию младшим офицерам, вернувшимся со своими отрядами после выполнения заданий. Каждый из них садился напротив главнокомандующего, приветствовал его, приложив правую руку к сердцу, и с почтительной лаконичностью делал свой доклад. Могу поклясться, что даже Людовик Святой, сидя под своим дубом, не внушал такого почтения обитателям Венсенского замка.

Первым явился на аудиенцию маленький человечек неприятной наружности, похожий на завсегдатая судебных заседаний. Он был уроженцем острова Корфу, где его разыскивали за то, что он устроил несколько поджогов. В банде его приняли, как родного, и он очень быстро получил повышение. Однако очень скоро и начальник, и подчиненные утратили к нему доверие, поскольку у всех возникло подозрение, что он присваивает часть добычи. Кстати, по сложившейся традиции, когда проворовавшегося ловили за руку, его с позором изгоняли из банды и с уничтожающей иронией говорили напоследок: «Иди попроси, чтобы тебя сделали судьей!»

Хаджи-Ставрос спросил у корфинянина:

— Чем ты сегодня занимался?

— Я с пятнадцатью товарищами засел в Ласточкином овраге, который находится у дороги в Тэбе. Там прямо на нас вышел отряд из двадцати пяти солдат.

— Ну и где их ружья?

— Я не стал их забирать. Нам они ни к чему. Ружья у них были капсюльные, а капсюлей у нас, как ты знаешь, нет.

— Хорошо. Что было дальше?

— Сегодня рыночный день и я останавливал всех, кто возвращался с рынка.

— Сколько их было?

— Сто сорок два человека.

— И что ты принес?

— Тысячу шесть франков и сорок три сантима.

— По семь франков с носа. Маловато.

— На самом деле, много. Это же крестьяне!

— Они ничего не продали?

— Одни продали, другие что-то купили.

Корфинянин открыл лежавшую перед ним тяжелую сумку и высыпал содержимое под ноги секретарям, которые тут же принялись пересчитывать дневную выручку. В составе добычи обнаружилось тридцать или сорок мексиканских пиастров, несколько пригоршней австрийских монет по двадцать пфеннигов и огромное количество биллонных монет¹. Среди кучи металлических денег за-

Неполноценные монеты, чья покупательная способность превышает стоимость содержащегося в них металла.

тесалось несколько рваных бумажек, главным образом десятифранковых банковских билетов.

— Драгоценностей не было? — спросил Король.

— Нет.

— Там что, не было женщин?

— Я не обнаружил ничего такого, что стоило бы у них забрать.

— А что у тебя на пальце?

— Перстень.

— Золотой?

— Скорее медный. Я не знаю.

— Откуда он у тебя?

— Купил два месяца назад.

— Если бы ты его купил, то знал бы, медный он или золотой. Дай сюда.

Корфинянин избежал худшего, а перстень был немедленно оприходован в небольшой сундучок, доверху наполненный драгоценностями.

— Я прощаю тебя, — сказал Король, — потому что ты плохо воспитан. Ты и твои земляки своим жульничеством позорят воровское ремесло. Если бы в моей команде были одни только уроженцы Ионических островов, мне пришлось бы ставить турникеты на дорогах, вроде тех, что ставят в Лондоне на входе во Всемирную выставку. Так было бы удобнее обслуживать клиентов и считать деньги. Следующий!

Следующим оказался толстый пышущий здоровьем парень с приветливой физиономией. Его круглые навыкате глаза светились честностью и добродушием, а сквозь приоткрытые улыбающиеся губы проглядывали два ряда

великолепных зубов. Этот парень сразу мне понравился, и я подумал, что, хоть он и попал в дурную компанию, но это ненадолго, и рано или поздно он встанет на путь исправления. Мое лицо ему тоже понравилось и перед тем, как усесться напротив Короля, он вежливо меня поприветствовал.

Хаджи-Ставрос спросил у него:

— Чем ты сегодня занимался, дорогой Василий?

— Вчера с шестью товарищами я пришел в Пигадию. Это деревня сенатора Зимбелиса.

— Хорошо.

— Зимбелиса, как всегда, не было дома. Зато его родители, фермеры и арендаторы были дома и уже спали.

— Хорошо.

— Я пошел в караван-сарай, разбудил хозяина, купил двадцать пять охапок соломы, а когда он потребовал, чтобы с ним рассчитались, я его убил.

— Хорошо.

— Дома их сколочены из досок и покрыты ивняком.

Мы обложили их соломой и подожгли с семи концов.

Спички у нас были хорошие, ветер дул с севера, и все мгновенно занялось.

— Хорошо.

— Сами же мы встали рядом с колодцами. Вся деревня проснулась и поднялся страшный крик. Люди побежали с медными ведрами за водой. Четверых, которых мы не знаем, мы утопили, а остальные спаслись.

— Хорошо.

— Потом мы вернулись в деревню. Там уже никого не было. Остался только один ребенок. Родители забыли про него, и он кричал, словно вороненок, выпавший из гнезда. Я бросил его в горящий дом и больше его не было слышно.

— Хорошо.

— Потом мы взяли головешки и подожгли оливковые деревья. Получилось отлично. После этого мы пошли назад в лагерь, по дороге поужинали и легли спать. В девять часов мы вернулись. Все здоровы, никто не обжегся.

— Хорошо. Теперь сенатор Зимбелис перестанет распространять о нас небылицы. Следующий!

Василий, уходя, вновь вежливо меня поприветствовал, но я не стал ему отвечать.

На его месте появился здоровенный мужик, тот самый, что взял нас в плен. По воле случая, автора этой драмы, в которой мне было суждено сыграть одну из главных ролей, звали Софоклис. В тот момент, когда он начал свою речь, я почувствовал, что в моих жилах стынет кровь. Я начал умолять миссис Саймонс не рисковать и воздержаться от неосторожных заявлений. Она ответила, что она англичанка и знает, как себя вести. Король попросил нас замолчать и дать слово оратору.