Король гор. Человек со сломанным ухом - Абу Эдмон - Страница 11

Подумать только, бедный Димитрий находил Мэри-Энн не столь красивой, как Фотини! Недаром говорят, что любовь — это болезнь, от которой глупеет каждый, кто ее подхватывает. Вот я, например, никогда не терял рассудка и сужу обо всем

Я решительно подошел к лошади Мэри-Энн

с мудрым безразличием натуралиста, но при этом я твердо гарантирую, что в мире вы не найдете женщины, подобной Мэри-Энн. Если бы я мог, то предъявил бы вам ее портрет в том виде, как он запечатлелся в глубинах моей памяти. Вот тогда вы смогли бы убедиться, до чего длинные у нее ресницы, увидели бы грациозный изгиб ее бровей и ее крохотный ротик, вас поразило бы, как блестят на солнце ее белоснежные зубы и как прозрачны ее розовые ушки. Я внимательно изучил все нюансы ее красоты. Для меня это не составило труда, потому что я обладаю аналитическим умом и наблюдательностью. Больше всего меня поразило, до чего прозрачна и тонка ее кожа. Кожный покров Мэри-Энн нежнее бархатистой пленки, обволакивающей прекрасные плоды. Мне даже показалось, что щеки этой девушки расцвечены неосязаемой пыльцой, схожей с той, что покрывает крылья бабочек. Если бы я не был доктором естественных наук, то с тревогой прислушивался бы к шелесту ее вуали, опасаясь, что нежная ткань может повредить хрупкую красоту ее лица. Не знаю, нравятся ли вам бледные женщины. Я не собираюсь обсуждать ваши предпочтения и говорю об этом лишь на тот случай, если вам нравится та неживая элегантность, что совсем недавно была в моде. Меня же как ученого восхищает только здоровый внешний вид, символизирующий радость жизни. Если когда-нибудь я стану врачом, то, на радость родственникам больных, никогда не влюблюсь ни в одну мою пациентку. А все потому, что красивое лицо, пышущее здоровьем и жизнелюбием, доставляет мне такое же удовольствие, как созерцание красивого и мощного куста, весело цветущего под лучами солнца, листья которого не тронуты ни гусеницами, ни майским хрущом. Вот почему, впервые увидев лицо Мэри-Энн, я испытал сильнейшее желание пожать ей руку и сказать: «Мадемуазель, какое счастье, что вы так хорошо себя чувствуете!»

Чуть не забыл вам сказать, что черты лица Мэри-Энн нельзя назвать правильными, а ее профиль не имеет ничего общего с профилем античной статуи. Возможно, Фидий отказался бы ваять ее скульптурный портрет, но зато этот ваш Прадье¹⁶ на коленях вымаливал бы у нее хотя бы пару сеансов. Рискуя разрушить ваши иллюзии, готов признаться, что на левой щеке у нее была ямочка, а вот на правой щеке никакой ямочки не было и в помине, что противоречит законам симметрии. Скажу больше: нос ее не был ни прямым, ни орлиным. Он был откровенно вздернутым на французский манер. Но даже под страхом смертной казни я не признаю, что такое строение лица делало ее менее красивой. Она была так же красива, как греческие статуи, но красота ее была иной. Красота не является чем-то незыблемым, хотя Платон в своем заумном философствовании утверждал обратное. Критерии красоты меняются с течением времени, они зависят от состояния духовной культуры и народных предпочтений. Две тысячи лет тому назад самой красивой девушкой Греческого архипелага была Венера Милосская, но я не уверен, что в 1856 году ее признали бы самой красивой женщиной Парижа. Отведите ее к портнихе на Вандомскую площадь или к модистке на улицу Мира. Ни в одном салоне она не будет иметь такой же успех, как мадам Такая-то или мадам Сякая-то, хотя у них не такие прямые носы и менее правильные черты лица. Женщинами, красивыми в геометрическом смысле слова, восхищались в те времена, когда женщина была сродни произведению искусства и предназначалась лишь для услады взора, но ничего не давала ни уму, ни сердцу, оставаясь этакой

Мэри-Энн

райской птицей, оперением которой все восхищаются, но которую никогда не попросят спеть. Прекрасная афинянка, воплощенная в камне, была так же пропорциональна, бела и холодна, как и колонна какого-нибудь храма. Господин Мерине даже прочитал мне выдержку из одной книги, в которой говорилось, что ионическая колонна есть не что иное, как переодетая женщина. Портик храма Эрехтейон¹⁷ в афинском Акрополе и поныне покоится на четырех афинских женщинах времен Перикла. Но современные женщины не такие. Теперь это легкие, резвые, но главное — мыслящие существа, рожденные не для того,

чтобы держать на своих головах храмы. Отныне их предназначение состоит в том, чтобы пробуждать от спячки человеческий гений, давать почувствовать радость труда, вдохновлять на подвиги и освещать наш мир ярким блеском своего ума. То, что мы любим в них, и что делает их прекрасными, не имеет ничего общего с выверенной правильностью их черт. Мы ценим современных женщин за живое и непосредственное выражение их чувств, более тонких, чем наши, мужские, чувства, за сияние мысли, исходящее из этой хрупкой оболочки, уже не способной удержать в себе столь богатое содержание, за живое выражение их бодрых лиц. Я, как вы знаете, не скульптор, но если бы я умел орудовать резцом и мне поручили бы создать аллегорическую статую нашей эпохи, то у этой статуи, могу поклясться, была бы ямочка на левой щеке и вздернутый нос.

Я вел лошадь Мэри-Энн до самой деревни Кастия. То, что она говорила мне по пути, и то, что я пытался ей отвечать, оставило в моем сознании не более глубокий след, чем след от полета ласточки в голубом небе. Мне было до того приятно слышать ее нежный голос, что я даже не слушал, что она говорила. Мне казалось, что я нахожусь в оперном театре, и музыка, как это часто бывает, не позволяла понять произносимые актерами слова. Но несмотря ни на что все детали нашей первой встречи навсегда врезались в мою память. Стоит мне закрыть глаза, как я начинаю видеть их, словно наяву. Апрельское солнце пекло мою голову. Растущие над нами и под нами смолистые деревья наполняли воздух своими ароматами. Сосны, туи и терпентинные деревья, казалось, курили фимиам на всем пути следования Мэри-Энн. Она с видимым удовольствием вдыхала бесконечные запахи окружавшей нас растительности. Крылья ее маленького носика шаловливо вздрагивали, прекрасные глаза с ис-

Миссис Саймонс

крящейся радостью переводили взгляд с одного предмета на другой. Если бы вы увидели ее, такую красивую, оживленную, счастливую, то наверняка подумали бы, что встретили лесную нимфу, вылетевшую на простор из темного леса. А еще я вспоминаю ее белую лошадь из конюшни Циммермана по кличке Псари. Седло на ней было черное. А вот миссис Саймонс выбрала седло эксцентричного бутылочного цвета, что, как я понимаю, свидетельствовало о независимости ее вкуса. На голове миссис Саймонс была черная шляпа странной формы, столь же неуклюжая, как и шляпы, какие носят мужчины во всех странах мира. Зато ее дочь надела серую фетровую шляпку, какие носили героини Фронды. Руки у обеих были затянуты в замшевые перчатки. Руки Мэри-Энн великоваты, но отличаются несомненным изяществом. Кстати, я никогда не мог носить перчатки. А вы?

В деревне Кастия, как и в караван-сарае, не было ни души. Димитрий ничего не мог понять. Мы добрались до родника, находившегося напротив церкви, и дамы спешились. Попытка до кого-нибудь достучаться ничего не дала. Нам не удалось обнаружить ни попа, ни пономаря. Власти съехали вслед за подчиненными. Все дома в де-

ревне были одинаковой конструкции: крыша и четыре стены с двумя прорубленными проемами, один из которых служил дверью, а другой окном. Бедный Димитрий решился даже высадить две или три двери и несколько ставен, чтобы убедиться, что жители не заснули в своих домах. В результате взлома удалось обнаружить лишь забытого в доме кота, который немедленно помчался в сторону леса.