Черный апостол (СИ) - Красников Андрей Андреевич - Страница 32

Первая часть задуманного оказалась самой легкой — вернувшись в храм, я переоделся, сообщил стоявшим на часах гвардейцам, что скоро вернусь, а затем без лишних проволочек скрылся в ближайшем переулке. Сгустившиеся над городом сумерки, надежно прикрывавшая волосы тряпка и простенькая одежда позволили мне очень быстро затеряться среди других гуляк и отсечь возможную слежку — покрутившись минут двадцать по ремесленным кварталам и выйдя к реке, я немного успокоился на этот счет, сбавил ход, после чего начал высматривать подходящий кабак. Как раз здесь и начались основные сложности — хотя всевозможных питейных заведений в столице хватало, далеко не в каждом из них обсуждали мою покровительницу. Выпив кружечку пива в первом попавшемся трактире, я снова выбрался на свежий воздух, заглянул в соседний притон, съел там пару сочных жареных колбасок, вернулся на улицу…

— Ищешь кого-нибудь, солдатик?

— Что?

— Развлечься хочешь, говорю? — заговорившая со мной женщина призывно улыбнулась и выпятила грудь. — Дешево возьму.

— Не, я выпить хочу. Друзей ищу.

— Пожалеешь.

— Потом вернусь.

С трудом отвязавшись от назойливой проститутки, я нырнул в очередную закусочную, оприходовал там еще одну кружку пива, следом повторил это нехитрое действие в соседнем кабаке, добавил ко всему съеденному и выпитому несколько жареных куриных ножек, отправился дальше, сделал еще пару остановок… и наконец-то услышал то, зачем пришел в город.

— Это все из-за богини, — убежденно заявил своему соседу крупный раскрасневшийся мужик в кузнечном фартуке. — Вот матерью клянусь, старик еще лет десять прожить мог, а тут взял и помер.

— Вроде же сердечко прихватило?

— Именно! До этого бегал по трактирам как резвый конь, а в храм сходил и тут же окочурился.

— Ну да, странно.

— И люди говорят, что в храме этом все совсем не так просто. Жрец новый в уголке стоит, наблюдает, а люди потом еле живыми на улицу вылазят. Недобрая это богиня, точно тебе говорю. Хуже колдунов.

— Ну, колдуны-то те еще твари.

— А эта? Вот так зайдешь к ней, поблагодаришь, а дальше спать ляжешь и не проснешься.

Я взял у маячившего за стойкой администратора кувшин с пивом и тарелку чесночных сухариков, отошел за ближайший свободный столик, после чего принялся наслаждаться жизнью, попутно вслушиваясь в идущую рядом беседу.

— Больше скажу, Дамар не один ведь сапоги повесил. О Кривом Шало когда-нибудь слышал?

— Неа, — мотнул головой собеседник поймавшего вдохновение болтуна. — Кто такой?

— Кожами занимался, вино домашнее иногда делал. И тоже помер на днях.

— Из-за богини?

— А я тебе о чем говорю? В храм этот поганый сходил, три дня поработал — и все, нет его больше.

— Старая Елана так же в землю легла, — ни с того ни с сего встрял в разговор еще один посетитель. — Настолько радовалась тому, что колдунов победили, что к богине пошла. А через неделю хоронили уже.

— Вот! Говорил же!

— Ну да, паршивое дело…

С трудом ополовинив кувшин и доев неожиданно вкусные сухарики, я покинул заведение, а затем не очень твердой походкой направился в сторону храма. Увиденная сценка подтвердила самые черные из моих предположений — мало того, что кто-то целенаправленно распространял негативные слухи о храме Лакарсис, так еще и сама тема оказалась чересчур интересной и животрепещущей для обычных слушателей. Соответственно, не исключался тот вариант, при котором уже через пару недель общество начнет записывать каждую новую смерть на счет явившейся в город богини. Более того, я почему-то был уверен, что именно так все и произойдет.

А самым обидным было то, что мои противники без зазрения совести использовали мои же наработки — как в области распространения информации, так и области ее смыслового наполнения. Мне хотелось добиться притока верующих за счет городских сплетен, а также создания госпиталя, но сейчас меня били теми же самыми сплетнями, играя на страхах обычных людей перед болезнями и смертью.

Что с этим делать, я не понимал.

Чем больше я размышлял над создавшейся ситуацией, тем лучше понимал, что нахожусь у самого края пропасти — несмотря на внешнее благополучие, от бесславной смерти или же стремительного падения на дно социальной лестницы меня отделяло всего несколько шагов. А общий расклад выглядел так, словно мне нужно было немедленно убегать, причем вообще отовсюду — из столицы, из королевства, а то и вовсе из мира.

Как известно, у страха глаза велики, но сейчас я пытался рассуждать более-менее трезво и от этого становилось еще неприятнее — выхода из того положения, в которое загнали меня оппоненты, банально не наблюдалось. Новые связи в элите местного общества никак не завязывались, лорд Скарца продолжал отмалчиваться, магистр Абраци растерял былой пыл и перестал активно лоббировать мои интересы, подконтрольная мне религия медленно, но неотвратимо увядала, богиня занималась черт знает чем, зато противники уверенно гнули начатую линию, аккуратно выдавливая меня из зоны своего влияния. В принципе, я мог бы с этим смириться и жить спокойной жизнью никому не нужного аристократа, однако недавний визит убийц говорил о том, что это существование закончится достаточно быстро. То есть, бегство выглядело самым адекватным и логичным выбором.

К сожалению, здесь начинались сложности — хотя я уже привык к скитаниям и не видел ничего страшного в том, чтобы удрать на южный континент, сделать это было чертовски сложно по целому ряду самых разных причин. Утрата статуса, материальных благ и возможности обучаться в настоящей магической академии серьезно била по моему личному комфорту, но существовала и более серьезная проблема — я понятия не имел, как на такого рода демарш отреагирует Лакарсис. Богиня израсходовала много сил для того чтобы закрепиться в новом для себя мире, она явно рассчитывала получить с этого некие дивиденды, так что бегство единственного соратника могло быть расценено ею как сознательное предательство. А ссориться со своей покровительницей мне было как-то не с руки. По крайней мере до того момента, как я сам стану значимой величиной в магическом плане.

— Дерьмо.

Устроившаяся в кресле и читавшая какую-то книгу наложница бросила в мою сторону любопытный взгляд, но никак не прокомментировала дурные манеры господина — видимо, уже успела привыкнуть к подобным инцидентам. Я же, сделав маленький глоток вина, откинулся на подушки и начал изучать не совсем ровный потолок.

В принципе, меня сейчас можно было сравнить с большим, толстым и полным жизненной энергии червяком, которого посадили на крючок, а затем бросили в кишащий голодными карасями пруд — даже если этому бедолаге удалось бы каким-то чудесным образом соскочить со своего насеста, его дальнейшая судьба все равно выглядела бы крайне незавидной. Чтобы добраться до берега, требовалась внешняя помощь, на дне никакого спасения не наблюдалось, а общество хищных рыб говорило о вполне очевидном и трагичном финале.

Классический пат, если выражаться шахматными терминами. Или цугцванг. Или еще что-нибудь в этом же роде.

— Налить вам вина?

— Давай…

Хуже всего было то, что уже через пару дней после вылазки в город я начал замечать снижение активности прихожан — несмотря на то, что люди у алтаря все еще появлялись, их стало ощутимо меньше, чем неделю назад. То есть, вражеская пропаганда работала и работала весьма эффективно, мало-помалу иссушая поток идущей к Лакарсис энергии. Чисто теоретически, я мог исправить это с помощью более длительных дежурств в храме, но такой шаг вызывал серьезный конфликт с моими личными интересами — лишаться тренировок и перечеркивать собственный прогресс ради утратившей всяческую активность богини мне категорически не хотелось. Даже несмотря на то, что без ее поддержки мое будущее в любом случае выглядело чертовски паршивым.

Еще одним действенным средством являлась реклама, однако здесь хватало своих минусов — у меня не было ни опыта, ни денег для проведения нормальной пиар-кампании, а любая халтура грозила обернуться негативными последствиями. В частности, я совершенно не желал, чтобы весь город узнал о том, что новый жрец пытается заманивать к себе народ пустыми обещаниями или столь же пустыми лозунгами. Пока распространением информации занимались люди лорда Скарца, тайна худо-бедно сохранялась, но оголтелая самодеятельность могла тут же лишить меня остатков репутации. Тем более, что оппоненты явно держали ухо востро и готовились к подобным выкрутасам.