Серые волки. Книга 1 - Завгородняя Анна - Страница 1

РОМАН

«СЕРЫЕ ВОЛКИ»

Том 1

Пролог

Пустыня – это бесконечность…

Бесконечность из песка и солнца, палящего так нещадно, что ничто живое не может произрасти в бесплодной земле. Только ветер, равнодушный и горячий, веет, раздувая песчинки с вершин барханов, поднимая песчаные бури и оставляя после себя новые золотые горы. Только ему одному уютно среди этого пространства, раскинувшегося под ярким синим небом, которое никогда не знало облаков.

Редкая птица пролетит над желтой долиной смерти. Над этой гиблой землей, безжизненной и бездушной.

И этой пустыне не было конца и края. Яркое солнце улыбалось, стараясь сжечь дотла все живое, имевшее глупость забрести в желтые пески. Жаркий воздух колебался, создавая странные картины неведомых городов, что вырастали из песков, словно жуткие призраки, и он был твердо уверен, что эти города мертвы, как и бесконечное золото под его руками.

Высокие барханы, похожие на волны, осыпались от движения человека. Он пытался ползти, оставляя за собой след, подобно гигантской змее. След, который спустя время осыпался и исчезал, и только солнце, и небо, безучастно следили за тем, что происходило внизу.

Сколько он уже полз, человек не знал. Обожженное лицо покрылось волдырями от ожогов, губы потрескались и кровоточили, спутанные волосы слиплись от почерневшей запекшейся крови, но теперь за ним не оставались ее следы. Кровь быстро высыхала, а раны покрылись корками, черными и болезненными, которые открывались от очередного резкого движения и снова сочились алым, и запекались, чтобы, причиняя боль, потрескавшись снова.

Он думал, что умрет, и он почти умер. От грани его отделяло всего ничего, но мужчина почему-то продолжал цепляться за жизнь и полз сам не зная куда, преодолевая расстояние со скоростью черепахи. Ему бы покорно принять смерть, ведь она, словно тень, шла за ним все это время, ожидая, когда сдастся и застынет, закопавшись в пески. Человеку даже казалось, будто он чувствует ее дыхание и тихий урчащий смех, а иногда он просто представлял в своем воспаленном воображении, что она – женщина с огненными волосами, стоит над ним и выжидает, потирая руки, а ее глаза, необыкновенного цвета, такие голубые, что могут поспорить яркостью с небесами, смотрят зло и вместе с тем, довольно.

«Скоро ты будешь мой», – говорит смерть.

У смерти есть имя, но он почему-то совсем его не помнит теперь, когда солнце окончательно лишило его остатков разума.

Продолжая ползти, человек понимал, что долго это не продлится. Еще сутки или двое, и он сдастся на милость богов, только человек сомневался, чтобы боги хоть иногда заглядывали в это забытое ими место.

«Я – умру!» – твердил он сам себе, обращаясь мысленно, потому что сухие, растрескавшиеся до крови, губы, уже не в силах были произнести даже одного жалкого звука. Изредка ему удавалось что-то промычать, но на речь это походило едва ли, как и он сам уже мало походил на живое существо.

Когда впереди, там, далеко за грядой барханов, показалась длинная кривая тень, человек ее даже не заметил. Он продолжал ползти, упрямо цепляясь за жизнь. Тень, тем временем, стала длиннее, вытянулась словно чья-то тонкая, сухая рука, а затем вдали показался и мираж: колона всадников на кораблях пустыни, растянувшаяся на приличное расстояние.

Ползущий по пустыне человек заметил мираж, но не отреагировал на его появление. Не в первый раз ему казалось, будто навстречу движется караван, а потому он продолжал монотонно ползти, пока тень не дотянулась до него и не накрыла своей прохладной ладонью. Тогда он замер и закрыл глаза, наслаждаясь отсутствием слепящего солнца. И именно тогда силы оставили его. Он провалился в жаркую тьму, не увидев, как от длинной тени отделилась часть и направилась к нему, приобретая очертания тонкой человеческой фигуры, закутанной в длинный белый плащ. Следом за первой фигурой появилась и вторая, более высокая, массивная.

Он не видел и того, как к нему подошли и, наклонившись, перевернули на спину, как прикоснулись к едва бьющейся жилке на крепкой загорелой шее, сейчас покрытой слоем песка, отчего кожа казалась почти белой, а губы всадников миража шевельнулись и тишину нарушили слова:

– Жив? – прозвучало в воздухе и к двум первым фигурам присоединилась третья, более широкая в плечах и выше ростом.

– Еще жив, – последовал ответ. – Но, кажется, скоро умрет.

– Тогда бросьте его. Пусть сдохнет. Нам не нужны лишние хлопоты! Солнце оборвет его жизнь уже скоро, а ветер засыплет песком. Славная смерть для воина.

– Но смотри! Он полз так долго, разве мы можем оставить его здесь? Человек с подобной силой воли заслуживает хотя бы того, чтобы ему дали шанс.

Недолгое молчание, а затем ответ:

– Решать вам.

– Тогда решение уже принято.

– Как прикажете.

Фигуры отошли от умирающего, а спустя мгновение ветер взметнул песок, засыпая человека, лежавшего на спине. Где-то заржала лошадь и караван остановился на некоторое время, но только для того, чтобы вскоре продолжить свой путь. Только теперь на одной из его повозок, среди рулонов с тканями, лежал умирающий, прикрытый от лучей солнца белым плащом.

Глава 1

– Госпожа! Госпожа! Он очнулся!

Голос рабыни разбудил меня от дремы. Я открыла глаза и перевела мутный взгляд на кричавшую девушку, подбежавшую к моему коню от одной из телег. Помутненный после сна разум мало что понимал, и мне понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.

– Что ты сказала, Айше? – спросила я устало, а сама подумала о том, что снова уснула в седле. Как не пытался меня пересадить в паланкин Амир, я не сдавалась, к тому же, мне казалось, что в нем еще труднее дышать. Эта пустыня, жара и солнце убивали меня. Я уже не могла дождаться, когда, наконец, прибуду в место назначения. Туда, где меня так ждали.

– Он открыл глаза и попросил пить! – продолжила говорить рабыня. Голос у нее был по-детски звонкий, я бы даже сказала, переливистый. Подобными голосами пели райские птицы в саду перед дворцом моего отца. Как же давно это было? Казалось, мы уже целую вечность бредем по этим пескам, которым не видно конца и края. Как же наивно и глупо я полагала, что привыкла к ним! Нет, совсем иное было наблюдать за песками и барханами из окон высокой башни, да иногда мчаться верхом на тонконогом жеребце по золотым дюнам, чем вот так плестись в караване, изнемогая от жары. Иногда я даже думала о том, что, может быть, просто умерла и это ад вокруг меня? Ведь, как говорил мне мухтарам(1), в аду жарко, так чем эта пустыня не ад? Что, если мы, каким-то образом, забрели в мир мертвых и теперь блуждаем по его бескрайним просторам, не зная, что давно обречены?

«О, боги!» – я едва не закатила глаза от собственных мыслей, такими нелепыми они показались мне в тот миг. Наверное, это жара подействовала так на мое сознание раз в голову лезут подобные глупости.

– Госпожа? – Айше прикоснулась к моей ноге в стремени, и я обратила на нее взор.

– Говоришь, очнулся? – произнесла я, а девушка быстро закивала.

– Вы сказали сообщить вам, когда этот оборванец придет в себя! – прочирикала она и я, натянув поводья, решительно развернула своего жеребца и направила в хвост каравана, чтобы посмотреть на свою находку.

«Пустыня подарила мне странный подарок!» – подумала я, пока ехала к повозке, на которую рабы положили умирающего. Айше бежала следом. Мне не нужно было даже оглядываться назад, чтобы знать это. Маленькая рабыня была привязана ко мне, но, стоило признать, я сама ее баловала и теперь, вместо служанки получила подобие младшей сестренки, которой у меня никогда не было. Тем не менее, Айше я не баловала и относилась к ней так, как относились ко мне старшие братья, с одним только отличием: все-таки девушка была рабыней и дочерью рабыни, а потому я не могла оказывать ей столько внимания, сколько хотела.