Пожиратели миров (СИ) - Кири Кирико - Страница 1

— Противник! Всем открыть огонь! ВСЕМ ОГОНЬ!!!

Это было первым, что я услышал, едва выпрыгнув из варпа.

Исход стал понятен ещё до того, как первый крейсер-охотник взорвался, только выскочив из варп-прыжка и поймав торпеду прямо в борт. Ещё минута, и более половины тяжёлых разведчиков отправилась следом за ним.

Это было начало конца.

Эфир заполнил нескончаемый поток приказов, криков и предупреждений тех, кому посчастливилось не сгинуть при первом же контакте. Бортовые турели в то же мгновение начали захлёбываться огнём, едва успевая ловить цели. Радар пищал, как сумасшедший.

— Мы потеряли Лорсан!

— Крыло истребителей несёт потери! Нужна поддержка огнём!

— Крейсер Флора, множественные противники по правому борту!

— Это крейсер-охотник Тариентер, мы несём урон, долго не продержимся!

Наша эскадра шла на штатное патрулирование системы Орсан, ожидая скучную прогулку, а ворвалась в самый эпицентр мясорубки и уже её не покинет.

Но я не думал об этом. Даже глядя на то, как громадный линкор только что взорвался, переломившись пополам перед нами, как вокруг мечутся крейсера, истребители и разведывательно-десантные корабли, стреляя из всего, что есть, внутри у меня была пустота и сосредоточенность.

Для нас, космодесантников, вестников воли Императора, такие бои были естественной вещью, как и сон. Отключается мозг, включаются отработанные рефлексы. Ты не думаешь — ты делаешь на автоматизме. А смерть… рано или поздно она настигает всех.

Внутри кабины всё мигало. Бесконечно пищали приборы, экраны покрывались предупреждениями о всевозможных повреждениях, которые множились с каждой секундой. Нас трясло так, что, если бы не ремни, выбросило из кресел.

Тяжёлый разведывательно-десантный корабль был манёвренной и крепкой машиной, созданной для десанта солдат под плотным огнём противника, но он был слишком мал, чтобы на что-то здесь повлиять.

Едва успевая маневрировать, чтобы не столкнуться как с обломками только что павшего линкора, которого мы должны были защищать, так и со снарядами противников, я продлевал наше существование насколько мог.

— Цель на триста пятьдесят один, тридцать два, три тысячи метров. Цель на сорок пять, двести тридцать восемь, тысяча пятьсот метров. Цель на… — механический голос автонаводчика не успевал перечислять цели и наводить турели.

Мой штурман-интендант не отставал.

— Щит — тридцать процентов. Щит — двадцать семь процентов. Теряем мощность третьего двигателя. Щит — двадцать два процента. Повреждение реактора. Пробило трубопровод охлаждения. Щит — шестнадцать процентов.

Внутри кабины, несмотря на весь ад вокруг и нескончаемый шум, царило сосредоточение. Никто не кричал, не паниковал, делал, что должен был делать даже перед лицом превосходящих сил противника. Это не первый наш бой, но он явно станет нашим последним во имя Империи и Императора.

Ещё минута отчаянного сражения и от эскадры не осталось ничего кроме одиночек, которые продолжали сражаться без надежды на победу, да планетарного ударника, что держался из последних сил. Повсюду плыли обломки кораблей, напоминая кладбище, среди которых ещё маневрировали наши.

Где-то рядом рванул снаряд, полностью сняв остатки щитов. Шрапнель заколотила по бронированному корпусу.

— Мы потеряли щиты! — штурман-интендант поднял голос, перекрикивая грохот. — Теряем третий двигатель! Пошло по корпусу, пошло по корпусу! Пробитие капсулы! Теряем мощность!

Что-то пролетело рядом с моей головой и врезалось в монитор, разнеся его в дребезги. Пошёл сигнал о потере кислорода внутри кабины. Турели выжигали остатки боезапаса, который кончится через…

Кончился.

Напоследок я сбросил две оставшиеся торпеды по первой попавшейся цели, и мы остались безоружны.

— Вот и конец, —­ пробормотал верзила рядом. — Во славу Императора.

Трое человек: я — пилот-инженер, мой сосед — второй пилот и по совместительству штурмовик группы, и штурман-интендант — мы все были уже живыми покойниками в железном гробу.

По мнению второго пилота. Но если штурмовиков учили принимать смерть в лоб с достоинством, не пытаясь от неё укрыться, но сражаясь до последнего, то меня учили другому.

Выживать любой ценой. И один-единственный шанс у нас ещё оставался.

Я дёрнулся к потолку, лихорадочно перещёлкивая тумблеры в положение готовности.

— Всем подготовиться к прыжку! — прогудел я низким голосом через скрежет и стон корпуса. — Форсаж на стартовую позицию!

— Варп-прыжок? — удивился штурман-интендант. — В таком состоянии?

— Единственный шанс, — бросил я, подготавливаясь к прыжку и попутно маневрируя под плотным огнём. Наш корабль разваливался на глазах.

— У нас не хватит мощности. Нужно время, — возразил второй пилот, тем не менее переключаясь на прыжок.

— Отключай системы. Отключай предохранители. Рулёжку, турели, жизнеобеспеченье, резерв и реактор — всё на прыжок. Нам должно хватить.

— Нужен прогрев.

— Без прогрева! — рявкнул я. Рядом рванул снаряд, порвав весь борт. Всё вокруг заверещало ещё громче. Где-то перерубило трубы и проводку. Нас тряхнуло и крутануло с такой силой, что хрустнуло в шее. Начал очень быстро уходить кислород. Ещё одно попадание и… — Давай!

— Куда? — посмотрел тот на меня.

— Куда-нибудь, — только и ответил я.

Нельзя было так делать. Нужен прогрев и предстартовая подготовка, нужна подзарядка и разгон, нужен банально маршрут для прыжка и координаты выхода. Нужно было много чего и, самое главное, время, но именно его уже не было.

В учебке мне говорили, что шанс успеха при таком прыжке меньше процента. Ноль целых, двадцать восемь тысячных, если быть точным.

Но это было лучше, чем ноль процентов.

Я снял предохранитель, наблюдая, как к нам несутся перехватчики и торпеды, как всё вокруг закрывают снаряды, направленные на нас…

И потянул за рычаг варп-прыжка.

Всё смазалось в то же мгновение, и мы исчезли.

Меня звали Элиадирас Каллепер. В прошлом солдат диверсионно-разведывательной группы «Чёрный кулак», а сейчас пилот-инженер тяжёлого разведывательно-десантного корабля во флоте, которым я был уже пять лет.

С самого детства, сколько себя помню, до бесславного момента, когда мы прыгнули в злополучную систему Орсан, я был солдатом Империи, верным слугой Императора и его ангелом, что нёс смерть врагам человечества на просторах космоса. Его рука, его воля, я участвовал в разных сражениях во имя Императора и Империи, прошёл сотни сражений…

А теперь…

А теперь я то ли умирал, то ли был готов умереть на задворках космоса. И чувствовал при этом абсолютное спокойствие. Наверное, потому, что после бесконечных войн в самых разных местах галактики, из которых моя жизнь и состояла, это было своего рода избавлением. Я не знаю другой жизни, и теперь от неё, возможно, избавлюсь и вырвусь из круговорота бесконечной войны.

Или нет.

Сколько я пробыл в темноте? Пару минут? Пару часов? Пару суток? Не знаю, время потеряло свою силу на то мгновение, когда мы скакнули в никуда.

Но теперь темнота, которая, окутала меня сразу же после прыжка, начала отступать. Медленно, словно вода, выталкивая на поверхность реальности. Все чувства возвращались, давая понять, что всё ещё не кончено. Ещё есть, за что бороться.

Я чувствовал под собой мокрый шершавый камень, холод и сырость, которая пробирала меня до костей. Вдыхал грязный, пропитанный неприятными гнилостными запахами воздух.

Значит, я всё ещё был жив. Каким-то чудом и волей Императора, я ещё не испустил дух окончательно. Вопрос лишь надолго ли?

Валяясь мешком на боку, я медленно открыл глаза и приподнял голову. Это стоило мне больших усилий — тело отказывалось слушаться первые секунды вообще. Но едва я приподнялся, как через мгновение почувствовал головокружение и следом вырвал кровью и зелёной слизью, после чего завалиться обратно на землю.