Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований. Книга VIII - Ракитин Алексей Иванович - Страница 14

Итак, фактически процесс оказался выигран обвинением с превышением в 2 голоса присяжных — прямо скажем, ничтожный результат для дела, казавшегося прокуратуре ясным уже через несколько часов с момента обнаружения тела Мэрилин Шэппард. В принципе, суд не только не разрешил тех неясностей и нестыковок в объяснениях событий трагической ночи, что имелись у обвинения и защиты Сэма Шэппарда, но, напротив, лишь выпукло их подчеркнул.

Суд проходил в обстановке нездорового ажиотажа и прямо-таки несуразного внимания средств массовой информации. О том, как репортёр Уолтер Винчелли вбросил сообщение, будто у Сэма Шэппарда имеется прижитый вне брака ребёнок, уже упоминалось. История эта имела продолжение. Информация о «тайном ребёнке» вызвала всеобщие кривотолки и горячее обсуждение; адвокаты Шэппарда потребовали от репортёра открыть источник информации, которую они назвали «клеветнической». Винчелли, разумеется, сделать это отказался. В конце концов, уже после закрытия процесса под угрозой судебного преследования за диффамацию журналисту пришлось назвать человека, сообщившего ему о ребёнке: источником информации оказалась полусумасшедшая женщина, наблюдавшаяся у психиатра и не имевшая никаких связей с окружением Сэма Шэппарда. Под угрозой судебного разбирательства она от своих слов, разумеется, отказалась, и таким образом выяснилось, что сообщение Винчелли было лживо от начала до конца. Репортёр это признал, принёс извинения, да только время уже было упущено — клеветническая информация сделала своё чёрное дело, повлияв на присяжных заседателей.

Итак, 21 декабря 1954 года присяжные заседатели признали Сэма Шеппарда виновным в убийстве 2-й степени. А 3 января 1955 г. судья Эдвард Близин огласил приговор по делу: пожизненное содержание Сэма Шэппарда в тюрьме.

Через 4 дня — 7 января 1955 г. — мать Сэма застрелилась из револьвера мужа, оставив предсмертное письмо, адресованное сыну Стиву. Письмо это — строго говоря, записка — состояло всего из одной фразы, гласившей, что мать не может жить без сына. В тот же день Сэм обратился из тюрьмы к американской прессе, обвинив в смерти матери сотворённую американским судом несправедливость.

Пресса не осталась в стороне от произошедшего. Газетчики попытались проникнуть на церемонию прощания и похорон, дабы увидеть Сэма Шеппарда, которого для этого должны были привезти из тюрьмы. Почему-то всех интересовал вопрос, связанный с тем, будет ли осужденный закован в наручники или нет. Однако никто из посторонних не был допущен ни в морг, ни на кладбище, а потому вопрос о наручниках некоторое время оставался без ответа. Понимая, что обращаться с расспросами подобного рода к взрослым членам семьи чревато мордобоем, журналисты сумели подловить 7-летнего Сэма-младшего, вышедшего на улицу в одиночестве, и задали беспокоивший их вопрос вопрос мальчику. Тот ответил, что не видел наручников на руках отца… Согласитесь, поразительная история, весьма выпукло демонстрирующая как образ мышления, так и поведения американских журналистов той поры!

Через несколько дней — 18 января 1955 г. — скоропостижно скончался Ричард Шэппард-старший, отец осуждённого Сэмюэля. Ещё 20 декабря 1954 года он слёг с плевритом и по этой причине не смог присутствовать при оглашении вердикта присяжных. Затем состояние его несколько улучшилось, он даже появился на похоронах жены. Но не прошло и 2-х недель, как вполне крепкий и дееспособный 65-летний мужчина ушёл из жизни. Причиной смерти явилось прободение старой язвы желудка. Несмотря на проведённую операцию, возникло так называемое геморрагическое кровотечение, неудержимое просачивание крови во внутренние органы сквозь стенки сосудов, которое не удавалось ничем остановить и которое в конечном итоге повлекло за собою смерть. Врачи не сомневались, что причиной открывшегося у Ричарда кровотечения явились стрессы последнего времени.

На похороны отца Сэм Шеппард также был отпущен из тюрьмы. Со времени самоубийства матери м вплоть до конца января заключенный находился под особым наблюдением с целью исключения попытки самоубийства. На это время его даже поместили в специальную камеру. Но как впоследствии признался Майкл Ацелло (Mike Ucello), тюремщик, отвечавший за содержание Шеппарда, тот никогда не демонстрировал суицидальных наклонностей, хотя и очень скорбел по умершим родителям.

Несмотря на приговор суда, Корриган-старший не считал дело оконченным. Буквально со дня оглашения приговора адвокат стал готовить апелляцию в Апелляционный Суд штата Огайо для пересмотра дела. И тут выяснилась одна немаловажная в контексте последующих событий деталь: Корриган предполагал в своей апелляции сослаться на недопуск независимого эксперта Энтони Казлаускаса на место преступления в августе 1954 г. как на крупное нарушение закона со стороны прокуратуры округа Кайохога. Однако выяснилось, что оснований для такой ссылки нет — адвокат не оформлял официального запроса на допуск независимого эксперта и потому не получал официального отказа (на устный отказ, понятное дело, он ссылаться не мог). Таким образом оказалось, что возможностью привлечь независимого эксперта защита Сэма Шэппарада до сих пор не пользовалась.

А потому этим правом Корриган-старший решил воспользоваться теперь, в январе 1955 г. Как говорится, лучше поздно, чем никогда…

Уже в первых числах января он обратился к прокурору округа Кайохога с заявлением об обеспечении допуска независимого эксперта на место преступления — в дом семьи Шэппард. Прокуратура противиться этому не стала, в конце концов, приговор Сэму уже был вынесен. После получения формального разрешения на осмотр дома Корриган-старший связался с известным калифорнийским криминалистом Полом Лиландом Кирком, 52-летним преподавателем одного из калифорнийских университетов, и попросил его приехать в Огайо, чтобы осмотреть место преступления.

Здесь необходимо сказать несколько слов о Поле Кирке. Это был человек энциклопедических знаний в теоретических вопросах криминалистики и биохимии и при этом с немалым опытом практической работы как преподаватель, обучавший будущих юристов на протяжении почти 30 лет.

Пол Лиланд Кирк. Фамилия этого человека неотделима от «дела Сэма Шэппарда».

Преподавательскую работу он начал ещё в 1924 г. в университете г. Питтсбург, затем переехал в Калифорнию, где был приглашён на работу в тамошний университет. В 1933 г. Кирк стал доцентом, а в 1949 и в 1950 гг. — полным профессором по кафедрам биохимии и криминалистики соответственно. В 1954 г. он отказался от преподавания биохимии и всецело сосредоточился на работе кафедры криминалистики. Красноречивый штрих к портрету: как большой специалист в области биохимии Пол Кирк в 1942-45 гг. работал по программе "Манхэттенский проект" (создание американской атомной бомбы). К 1954 г. он издал 4 научных монографии и 240 статей, а также выступил консультантом по 2 тысячам гражданских и уголовных дел. Его приглашали в суды Ямайки, Великобритании и Канады. Далеко не каждый криминалист из офиса коронера мог бы похвастаться таким опытом практической работы!

22 января 1955 г. Пол Кирк прибыл в Кливленд и сразу же отправился в Бэй-виллидж. В течение дня в сопровождении полицейского наряда он тщательнейшим образом осмотрел дом Шэппардов, изъял некоторые образцы крови, показавшиеся ему интересными, после чего убыл в Калифорнию. Полтора месяца Кирк готовил своё заключение, после чего представил его сначала Корригану-старшему, а позже — редакции журнала "Criminalist", где оно и было опубликовано.

Документ, подготовленный Кирком, оказался весьма большим — 19 машинописных страниц. Независимый криминалист извлёк из осмотра столько новой информации, что имеет смысл остановиться на его исследовании подробнее. Самые существенные наблюдения и выводы Пола Кирка сводились к следующему:

а) подушка в кровати Мэрилин Шэппард использовалась жертвой для защиты головы от ударов. Обильные следы крови были обнаружены на обеих сторонах подушки (в полицейском протоколе осмотра места преступления об этом не сказано ни слова!). Именно тем, что жертва закрывала лицо подушкой, может быть объяснён тот факт, что криков Мэрилин никто не слышал: на самом деле Мэрилин кричала, но её голос заглушался подушкой;