04.1912 (СИ) - "Susan Stellar" - Страница 83

Связь на корабле осуществлялась двумя путями — с помощью вышеупомянутого телеграфа (если нужно было связаться с берегом или другим судном), либо с помощью телефона (для соединения капитанского мостика с полубаком, кормовым мостиком, марсовой площадкой и контрольным мостиком машинного отделения; само машинное отделение — с котельными и каютой главного механика, кладовые — с пекарней и камбузом). На «Титаник» были поставлены новейшие морские аппараты громкой связи от «Алфреда Грэма и компании». В рулевой рубке мостика стояли четыре телефона с индикаторами, загоравшимися в дополнение к взведению флажка, когда по этому телефону звонили. В машинном отделении трубок было три. В котельной и на марсовой площадке телефон прятали под специальный металлический козырёк. Только у механика аппарат был несколько иным — здесь вызов был не только звонковым, но и голосовым.

У парадной лестницы на палубе С располагался коммутатор, обслуживавший пятьдесят линий. Благодаря ему могли связываться между собой старшие члены экипажа, некоторые служебные помещения и богатые пассажиры первого класса. Телефонист, когда ему сообщали, с кем нужно дать связь, соединял абонентов.

Об аппарате «Маркони» говорили в то время все — что уж поделать, радиосвязь была для современников «Титаника» явлением необычным. Устройство, поставленное фирмой, для своей эпохи было мощнейшим и позволяло устанавливать связь на расстоянии до шестисот тридцати километров днём и до тысячи шестисот — ночью. Принимала и передавала сигналы огромная антенна в виде буквы Т, чьё полотно из двух проводов было натянуто между мачтами на высоте около пятнадцати метров — над самыми жёлтыми паровыми трубами. На случай аварии были предусмотрены аккумуляторные батареи.

Система водоснабжения и водоотведения на корабле тоже была впечатляющей — под стать для такого колосса. Для того, чтобы прежний баланс судна сохранялся при расходе топлива и продуктов, при помощи мощнейших электронасосов через входные отверстия в днище закачивалась океаническая вода. Конструкция лайнера беспроблемно позволяла закачать до трёх тысяч семисот девяноста тонн. Излишки всегда можно было сбросить через специальные отверстия сливных танков, расположенных по обоим бортам.

Вода, которая требовалась для приготовления пищи, стирки и мытья посуды, проходила через специальную систему фильтров, прежде чем добиралась до служебных помещений. В большинстве кают были умывальники, но проточные имелись только у офицеров, а также в общественных туалетах и каютах пассажиров первого класса на палубе Е. У остальных умывальников имелись резервуары, где меняли воду стюарды. Унитазы были установлены только там, где стояли ванные, а ванн насчитывалось немного: в третьем классе — только две, да и то по большей части — общественные. Свои ванны были в люкс-апартаментах, двадцати двух из трёхсот семидесяти каютах первого класса и в каюте капитана. Все ванны наполнялись морской водой, душ был установлен только в личных ваннах. Каждый день полагалось мыться штивщикам и кочегарам; их душевые располагались на палубе F. Туалеты для большинства пассажиров, увы, были общественными, а на палубе G их вообще не оказалось, что не раз служило причиной недовольства стюардов, следивших за порядком на этой части корабля: к сожалению, не все пассажиры третьего класса, которых тут разместили, желали подниматься палубой выше для отправления естественных надобностей.

Конечно, машины важны, но без машинной команды корабль не поплывёт. Машинная команда — это не только кочегары, а и механики, электрики, пожарные, кладовщики… Все они обладали глубокими специальными знаниями, и в их обязанности входило обслуживать, ремонтировать и использовать оборудование судна. На «Титанике» численность машинной команды составляла более трёх сотен человек и подчинялась главному корабельному инженеру, Джозефу Беллу. Мистер Белл был человеком уважаемым: он уже много лет работал в «Уайт Стар Лайн», где с тысяча восемьсот девяносто первого занимал должность главного судомеханика, а также числился в рядах членов Института морских инженеров Великобритании и Резерва Королевских ВМС.

Ни один уважающий себя пассажирский лайнер не может обойтись без обслуживающего персонала (на «Титанике» его численность составляла порядка пяти сотен человек) — той самой улыбчивой команды стюардов, работников шикарного бортового ресторана, фешенебельных кафе и общественных помещений, которые всегда были готовы прийти на помощь, обменяться улыбкой, вежливыми, но пустыми словами, которые почему-то помогали почувствовать себя частью этого мира; нужными и интересными кому-то.

Также на «Титанике» имелась целая врачебная команда: доктора и медсёстры, а также помогавший им стюард. Главный врач корабля, Уильям О’Лафлин, проработал в море более четырёх десятков лет и был отмечен множеством заслуг. Корабль был выстроен на славу: здесь даже имелся небольшой инфекционный блок на двенадцать коек, изолированный от жилых помещений. В медпункте имелся полный набор лекарств, обязательных для того времени: например, нашатырь (подспорье при болях в животе, голове и обмороках), настойка наперстянки, помогавшая при сердечном беспокойстве, разнообразные противокашлевые препараты.

И разве может корабль обойтись без почтовой службы? Для пассажирского лайнера её отсутствие было бы невыносимым. «Титаник» квалифицировался как Королевское Почтовое Судно — у него был заключён договор с Британской королевской почтой. Благодаря этому «Титаник» имел право использовать в течение плавания логотип с изображением короны — символа английской почты. У «Титаника» было своё почтовое отделение, в котором работало пять опытных почтальонов. Они принимали и расформировывали послания по пунктам назначения. Одни письма подлежали транзиту, другие следовали непосредственно в порт. В отдельном сортировочном блоке, расположенном за прочной металлической решёткой, держали заказные послания. Прямо под почтой располагался склад с мешками писем. Письма перемещались из склада в общее помещение на специальном подъемнике. Перед третьей грузовой шахтой располагалась особая и, вне всяких сомнений, весьма ценная комнатка. Это была Монетная комната, где хранились золотые и серебряные слитки и монеты. В Монетную комнату можно было попасть лишь через грузовую шахту, что обеспечивало соблюдение всех установленных правил безопасности. Идущие с пометкой «не требуется» сумки и чемоданы преграждали доступ к двери в Монетную комнату на всё время путешествия. Говорили, оно должно было завершиться через день или два.

Но было бы весьма невежливо, говоря о судне, не упомянуть капитана и семерых его помощников. Именно на их плечах лежала ответственность за всё, что могло произойти с грандиозным лайнером, и в их обязанности входило обеспечивать должный уровень безопасности, корректировать и прокладывать курс, сообразуясь с множественными донесениями подчинённых, и ни на секунду не расслабляться, потому что море не понимало шуток и не прощало безалаберности. На борту «Титаника», кроме его прославленного капитана Смита, за плечами которого было порядка четырех десятков лет в плаванье, служило также семеро палубных офицеров. Старший помощник капитана, Генри Тингл Уайльд, был переведён на «Титаник» совершенно неожиданно не только для прочих офицеров, но и для самого себя. Капитан Смит доверял мистеру Уайльду и хотел видеть своим старшим помощником именно его. Поднимаясь на борт, мистер Уайльд, тем не менее, смотрел на крепкий, новенький и важный «Титаник» с мрачным подозрением. В одном из последних писем к сестре он заметил, что «Титаник» ему по-прежнему по неопределённым причинам не нравится.

Внезапное появление на корабле ещё одного человека вызвало перестановку в рядах старшего офицерского состава. В должности были понижены двое: Уильям Мёрдок, которому пришлось занять место первого помощника капитана, и Чарльз Лайтоллер, заступивший на должность второго. Бывший второй помощник Дэвид Блэр, которого Лайтоллер вынужденно потеснил, и вовсе был списан на берег, чтобы не пришлось производить дальнейшие перестановки. Дэвид Блэр был ужасно раздосадован. В пылу спешки, спускаясь на берег, он совершенно забыл передать своему заместителю ключи от сейфа, в котором хранились бинокли. Впоследствии об этих биноклях вспомнили ещё не раз и не два, и, увы, далеко не при приятных обстоятельствах.