На дне глубочайшей из впадин (СИ) - "Susan Stellar" - Страница 3

— Опасно ходить по улицам днём, особенно тебе, — сказал Картес. Нашарив в сумке фляжку, он швырнул ту в руки Дэраэлю, и Дэраэль, быстрым движением отвернув пробку, припал к горлышку иссохшими губами. Картес меж тем продолжал развивать свою точку зрения: — Тебя легко могут поймать, ведь Касиад работает в Отделе писцов, там полно народу! Помнишь, как Асиэль тебя выдала?

— Мне не стоило защищать её тогда, — оторвавшись от фляжки, сказал Дэраэль, — я был слишком уж глупым и добросердечным в своё время. Больше я такого… не допущу.

Сунув фляжку за пояс, он вышел из убогой комнаты стремительным широким шагом.

День на улицах Третьего сектора лишь немногим отличался от ночи. Дополнительный источник света давали тусклые лучи солнца, еле пробивающиеся сквозь толстую, похожую на сборище толстых тёмных кудрей, стену тумана, но освещённости не стало больше. Увеличилось количество народа, слоняющегося от одного строения к другому. В основном это были карманники, проститутки и торговцы разной мелочью вроде кинжалов, кислых иссушенных яблок, плохих сигарет или помятых газетных выпусков, которые в этой части Сектора было трудно достать. Одного такого торговца Дэраэль знал давно: маленький мальчик с бельмами на обоих глазах продавал с лотка газеты, с ловкостью хватая за руку любого бесчестного человека, который попытался бы обокрасть его, воспользовавшись слепотой.

— Один выпуск, пожалуйста, — сказал Дэраэль глухим мужским басом, подступив к торговцу.

— Пять аске, — спокойно бросил мальчик, и его чуткие пальцы быстро подцепили с лотка наиболее приличный на вид номер. В другую ладонь он принял монеты, сунул их во фляжку, болтающуюся на шее, и усмешка исказила его бледные губы. — Удачи, господин!

Что-то в голосе слепого торговца Дэраэлю не понравилось. «Ладно, — подумал он, отходя от мальчика подальше и попутно разворачивая газету, — он слепец, стража ему не поверит, если он вздумает утверждать, будто я жив. Пока я в безопасности. Но мне нужно быть очень осторожным. Если страже так нужно убрать любых свидетелей, встречавшихся с тем человеком, то она будет вести поиски куда тщательнее».

Шагая по захламлённой улице в направлении Властительского центра, где располагался Отдел писцов, Дэраэль одним глазом рассматривал свою газету, а другим следил, не идёт ли кто-либо у него по пятам. Но пока его персона никого не интересовала. Он шёл, как очередная безликая фигурка в массе подобных, и его это пока устраивало.

Пока…

Интересующий его репортаж не пришлось искать долго: тот поместили на первую полосу, снабдив красноречивым заголовком:

На следующей странице Дэраэль обнаружил два портрета, выполненные неряшливой, быстрой рукой неумелого художника. Левый изображал Джересто: огромного плечистого мужчину с диким взглядом крошечных глаз, шрам на его лице куда больше напоминал перекрученную палку кровяной колбасы. Себя же Дэраэль узнал только по мизерной подписи: «Покойный преступник Д. Таболт», — так как ничего общего со своим лицом он в этом корявом наброске не заметил. Быстро пролистав выпуск дальше, он вздохнул и спрятал газетку в нагрудный карман. Усмешка судорожно искривляла его губы.

«Такими темпами стража долго будет ловить Джересто», — иронично подумал он и зашагал дальше.

Из этого выпуска он узнал одну важную вещь. Человек, пробравшийся в Сектор, точно пришёл откуда-то извне. В противном случае его, пусть даже в завуалированной форме, всё-таки осветили бы в газете, но Дэраэль не нашёл никаких упоминаний о нём. Таинственность этой истории всё больше интриговала его, его подогревала злость от осознания того факта, что стража наверняка уже установила и личность этого мужчины, и даже вытрясла из него все возможные полезные сведения, а он по-прежнему блуждал в потёмках. Ему необходимы были знания.

А в Третьем секторе и порядочные граждане, коих сохранилось немного, и закоренелые преступники всегда отправлялись в Отдел писцов, если им требовалось добыть информацию. Там, среди длинных пыльных стеллажей, забитых и заваленных человеческой премудростью, любой нашёл бы то, чего желал, — при том условии, конечно, что он умел искать.

Искать Дэраэль научился уже давным-давно…

Мягкие шаги Дэраэля скрадывали темнота, обволакивавшая обиталище писцов гуще, чем в любой другой точке Сектора, и шум, царствовавший здесь вне зависимости от времени суток и года. Сезоны здесь практически не отличались друг от друга и назывались тёплым и холодным лишь условно, в дань прошлому, когда, как говаривали хранившие изустные легенды старики, всё было по-другому: даже солнце светило и растения процветали не благодаря особым ультрамощным колдовским лампам, а из-за подлинного тепла, которое могло дать только настоящее светило. Дэраэль редко задумывался над тем, какова жизнь за пределами Стены и почему Город обнесён ею, почему никому не дозволяется пересекать черту. В реальной жизни хватало своих забот.

Он свернул направо, в один из широких, неопрятных, как рукава ленивой хозяйки, слабо освещённых коридоров. Здесь посетителей было меньше, и бродили они от одного стеллажа к другому с таким потерянным видом, точно не знали, что именно они ищут. Дэраэль оправил высокий шейный платок так, чтобы тот надёжно укрыл нижнюю часть лица, и смело двинулся к стойке дежурного. По выходным здесь должен был находиться сонный Асимато, который, как и следовало ожидать, в данный момент нагло дремал, уронив растрёпанную голову на раскрытую тетрадь с именами постоянных клиентов. Дэраэль бесцеремонно щёлкнул Асимато по выпуклому, как у телёнка, лбу, и Асимато немедленно вскинулся за стойкой. Вначале на его лице отобразился ужас, затем — полный изумления вопрос.

— Лепат?

— Я, — сухо подтвердил Дэраэль. — Мне нужно к Касиаду, как обычно. Он на своём месте?

Асимато дробно кивнул. Его пухлые короткие ручонки со смешными сарделькообразными пальцами обнимали трясущиеся плечи, блёклые круглые глаза неопределённого цвета слишком часто моргали.