Необычное и обыкновенное (СИ) - Волковский Андрей - Страница 15

Чернов такое видел только по телевизору: бывают бельевые воришки. Те, которые трусы крадут и с ними… кхм… извращаются. Среди берёзовцев таких нет: за два года участковый точно узнал бы. Значит, кто-то из городских!

И не жалуются женщины-то, потому как и цена пропажи невелика, и рассказывать стыдно. Разве придёшь к участковому и скажешь: у меня трусы украли? Нет.

Чернову вдруг стало несказанно обидно за берёзовских женщин и приезжих горожанок. Вот живут они, значит, живут, огороды растят, обеды готовят, детей воспитывают, а какой-то извращенец крадёт самое дорогое… то есть самое интимное — и вовлекает гражданок помимо их воли и желания в свои нездоровые фантазии! Покарать такого надо! В душе Чернова заворочались кровожадные, совершенно недостойные представителя правоохранительных органов, стремления.

Так. В любом случае, правонарушителя сначала надо найти. Берёзовка — деревенька маленькая, но сейчас, как и каждый год по лету, у кого-то гостили городские родственники, где-то копошились на огородах дачники, а кое-где снимали домишки бестолковые городские отдыхающие.

Можно отправить мешок со всем содержимым в районный центр на экспертизу. Но Чернов живо представил, как будут смеяться районные, а потом и городские коллеги. Каких “чудесных” прозвищ он удостоится за такой “улов”. Вроде и ерунда, а ведь обидно даже в мыслях.

Нет, он сам справится. В конце концов, не серийный убийца из американских сериалов, а обычный извращенец российской средней полосы. Хватит на него деревенского участкового.

Ясно, что сначала нужно установить, не видели ли кого подозрительного гражданки. Но как именно выявлять жертв бельевого вора, да так, чтоб соблюсти тайну следствия, Чернов представлял слабо.

Участковый отнёс находку домой и спрятал, попутно обдумывая план операции.

Разведывание обстановки Чернов решил начать с Антонины Петровны. Бдительная старуха следила за всеми и знала практически всё — вдруг сообщит что интересное.

Антонина Петровна как раз затеяла стирку. И верно: в конце недели обещали дождь на все выходные. Синоптикам веры маловато, но вдруг.

Во дворе на натянутых верёвках висели сырые простыни и полотенца, за ними рядами красовались доисторические ночные рубашки и трепетали на слабеньком ветру тюлевые занавески.

— Нашёл труп-то? — старуха прекратила стирать и, застыв над тазом, полным пены, уставилась на участкового.

— Трупа там нет, Антонина Петровна.

— А что там есть? — прозорливо поинтересовалась та.

— Да так, ерунда какая-то, — Чернов глянул на развевающиеся за старухиной спиной панталоны и смущённо хмыкнул. — Вы лучше скажите, что у нас в последнее время в деревне творится? С дачниками всё хорошо?

Старуха прищурилась, словно пыталась прочесть мысли участкового, потом сказала:

— Да тихо всё, сам знаешь, Женька.

— Никто не дурит? Мне-то, сами понимаете, городские не очень доверяют. У них же веры деревне нет! — Чернов со значением посмотрел на старуху.

Та тут же закивала:

— Во-во, нету веры деревне! А сами-то то — тьфу!…

Антонина Петровна принялась перечислять большие и малые прегрешения городских. Чернов кивал, а потом, вклинившись в монолог старухи, спросил:

— А среди приезжих мужиков часом странных нет?

— Каких таких — “странных”? — с подозрением поинтересовалась старуха.

— Вам виднее, — многозначительно отозвался Чернов.

— А пошто спрашиваешь?

— Тайна следствия, Антонина Петровна. Вы же телевизор смотрите — должны понимать!

— Ну да, ну да, понимаю: тайны… — кивнула старуха.

Задумчиво помолчала, уставившись в таз с водой, и сказала:

— Приезжий, который вон, у Людки поселился, одинокий, нестарый ещё, а на Людку-то и никакого внимания! А она, сам знаешь, девка справная! Людка ему всё авансы делает, а он — будто слепой. Вот странно это. А остальные — что? Всё как обычно. А вот лет двадцать назад, помнится…

Прежде чем Антонина Петровна погрузилась в воспоминания, участковый ретировался.

Чернов мельком видел высокого тощего горожанина в очках, поселившегося у Людки, и проблемным он не казался. Обычный молодой мужчина лет тридцати пяти.

В голове возникли фразы из американских сериалов: “субъект — белый мужчина, от тридцати до сорока пяти лет”, “интеллект выше среднего”, “профессия позволяет ему ездить по стране”.

Ерунду, конечно, в этих сериалах показывают, но вот же он — гражданин нужного возраста, в очках, в разъезде. То есть в отпуске, конечно, но кто его знает? Да и от Людки нос воротить — это ж каким извращенцем надо быть, а?!

Чернов уже не мог успокоиться: надо срочно проверить этого гражданина.

Участковый почти побежал к Людкиному двору. Хозяйка полола морковь во дворе, и на вопрос: где постоялец? — кивнула на дом. Выглядела она расстроенной и, кажется, даже заплаканной. Чернов решил, что если этот субъект позарился на бельё Людкино, быть ему, этому извращенцу, битым!

Он ворвался в дом без стука, надеясь застать субъекта на чём-нибудь откровенно непростительном.

Извращенец оказался не один.

— Ой! — испуганно сказала незнакомая светловолосая девушка. — А вы кто?

— Кхм, Чернов Евгений Дмитриевич. Участковый, кхм. Присматриваю тут… за всем. А вы кто будете, гражданочка?

— Это моя жена, Юленька, — растерянно сказал субъект, поправляя очки. — Только что приехала.

Девушка кивнула:

— Я мужу зонт привезла — дождь же обещали на выходных. А что случилось?

Чернов посмотрел на встревоженную девушку, перевёл взгляд на озадаченного городского и смущённо пробормотал:

— Ничего. Добро пожаловать, Юлия! Если что — обращайтесь.

И вышел.

— Людок, ты чего невесёлая?

— Женатый он, — процедила Людка, с досадой бросив под ноги кустики лебеды, — любит он её! А я-то и сырничков ему, и бабушкиного варенья, и платье с лямочками! Эх!

Чернов оставил Людку жаловаться на горькую судьбу морковным грядкам, вышел за ограду и уселся на скамейке у забора.