Стрела в печень (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 5

Сейчас в Низовой корпус со всей страны шлют полынь, а англичане согласились поставить кору хинного дерева. Брехт встретился вчера с их посланником в Москве. Договорились пока о двух вещах. Англичане поставляют в Россию хинин, ну, кору, хинин пока не выделили из неё, а Россия возобновляет поставку пеньки через Санкт- Петербург и Ригу.

Англичане, они как дети. Они привыкли всех покупать. Они и покупали всех. И они на сто процентов уверены, что незначительной взяткой царедворцу можно решить любой вопрос. А чего, Брехт, а, тьфу, Бирон прямо так и сказал Томасу Уорду британскому консулу, с которым встретился в присутствии секретаря Клавдия Рондо:

— Ты это, консул, я взятки беру только породистыми лошадьми! Знаешь небось. Ась?

— Да?

— Да!

— Знаете, конт, поскольку для вывоза из Англии племенных лошадей требуется королевское разрешение, то Рондо сегодня же напишет письмо с этой просьбой к Георгу II. Надеюсь, что Его Величество с полной готовностью согласится дать его.

— Ты, Клавдий, поспеши. Да не жмотьтесь там. Знаешь, ведь, сколько всего есть в России. И парусина, и пенька, и сосны вековые на мачты. А пшеничка отборная. А чай. Ой, скоко всего. Коняг не меньше, чтобы было. Мне надо. Анхен опять же. Другой Анне. Опять мне. Сорок. Да сорок больших мощных двухлеток. И борзых щенков не надо. Только лошади.

— Сегодня же напишу Его Величеству.

— Контора пишет.

— Что, Ваше Высокопревосходительство.

— Конторку мне ещё надо. Стол Резолют. — Блин, а сделали его уже?

Событие пятое

Когда я ношу шелковый шарф, я никогда так определенно не чувствую себя женщиной, красивой женщиной. Одри Хепберн

Шёлк. Шёлк замечательный товар. Он лёгкий, он дорогой, и он всегда идёт на ура. Желающих щеголять в шелках гораздо больше в Европах, да и в России, чем его производят в Китае Индии и Иране. Все русские цари шли на всевозможные ухищрения, чтобы часть хотя бы этого шёлка, идущего в Европу из Индии и в основном из Ирана перенаправить через территорию России и тем самым поучаствовать в делёжке денег. Успехи были так себе. Иранские и хивинские купцы гораздо охотнее шли в Турцию. Там и маршрут короче, и там Средиземное море, а значит и полно европейских товаров, надо же что-то купцам везти назад в свои страны. Не пустыми же возвращаться. Опять же на Волге было полно казаков и прочих Разиных, которые купцов грабили.

Попытались цари работать через армян. Решение было абсолютно правильным. Есть такой пригород Исфахана — Новая Джульфа — армянский пригород. Переселенные шахом Аббасом I с родины, армяне находились под его покровительством и в XVII веке прибрали к рукам шелковую торговлю не только в Закавказье, но и во всем Иране.

Шли-то правильным путём, но ни настойчивости, ни антикризисных менеджеров хороших, ни даже фантазии, чтобы придумать для армянских купцов завлекаловки, не было у царей русских. А потому направить вывоз всего персидского шелка исключительно через Россию не получилось. Армяне направляли в Москву максимум тысячу пудов в год, в то время как основная масса шла через Персидский залив или старыми караванными путями через Турцию. За год в Европу персидского шелка завозили приблизительно в восемь тысяч тюков. А в тюке у нас, ну да, у них, шесть пудов, то есть в 48 тысяч пудов. Два пишем три на ум пошло. Два процента шёлка шло через Россию. Оставшиеся девяносто восемь процентов шли караванными путями в турецкие Алеппо и Измир (Смирну), а англичане и голландцы занимали в персидском экспорте господствующее положение. Вывод. Наживались на шёлке в основном англичане. А потому, что не сидели на попе ровно.

А что же царь — реформатор. Он тоже хотел. Не забыл об армянской торговле Петр I. По указу Сената от 2 марта 1711 года льготные условия распространялись не только на членов джульфинской компании, но и на прочих армянских купцов. Хотел Пётр «персидский торг умножить, и армян, как возможно, приласкать и облегчить, в чем пристойно, дабы тем подать охоту для их большого приезда».

Желания наши часто разбиваются о суровую действительность. Армянские купцы, привечаемые Петром, привезли в Россию в 1712 году 2600 пудов шелка — крупная партия, если с тысячей пудов сравнивать, но, как и прежде, продолжали отправлять его и в Турцию. Выход к средиземноморским портам позволял дешево покупать западноевропейские товары, что было трудно сделать в России, где тем же Петром были запрещены прямые контакты между европейскими и восточными купцами на территории России. К тому же дорога до Балтики была неблизкой, а отечественные подьячие умели вымогать деньги не хуже своих восточных коллег, на что купцы часто жаловались. В том числе и государю. Ну выпорют кого после, али в Сибирь закатают. Взятки меньше не становятся.

А с нашими купцами ещё хуже обходились в Персии. Редко кто получал прибыль, многие сгинули там навсегда. И поборы наших взяточников подъячих не шли ни в какое сравнение с поборами иранских чиновников.

Пётр задумался тогда о прямом пути в Индию. Есть Астрахань и есть Каспийское море. А там уже, если картам верить и до Индии чуть.

О картах стоит особо упомянуть. Прибыл к Петру товарищ один и преподнёс ему старинную карту, на которой была указана река Амударья, что впадала в… Каспийское море. И если этой карте верить, то по Амударье той можно на корабликах небольших приплыть прямо в Индию.

Имелась небольшая загвоздка. Злые дядьки реку ту развернули и направили в Аральское море. Плотину построили. Это ни в какие ворота!

А тут ещё вспомнил Государь, что послы хивинских ханов в 1700 и 1703 годах просили о принятии хивинцев в подданство, на что царь тогда же изъявил согласие. А именно хивинцы, по этой карте и устроили запруду, развернув Амударью. Пётр совсем уж дураком не был. Наивным — это да, но не дураком. Он понимал, что подобные просьбы, как правило, на деле означали лишь расчеты на покровительство в спорах с соседями и предоставление привилегий собственным «купчинам». Но теперь Петр заимел секретную карту и вспомнил о том обращении хивинских послов.

— А позвать сюда Ляпкина-Тяпкина!

Событие шестое

Этот план по дерзости, пожалуй, был способен составить конкуренцию проекту поворота сибирских рек на юг. Александр Зорич

— Ваше Высокопревосходительство! Ваше Высокопревосходительство! — чуть под пули Иван Салтыков не залез. Брехт проводил учения по стрельбе на дальние дистанции с очередными победителями полковых соревнований, добравшихся до Москвы, и отправленных в Измайлово.

Бабах. Жив.

— Иван! Дебил конченный! Ты куда под пули лезешь! Идиота кусок! — Иван Яковлевич чуть оплеухой не наградил подбежавшего к нему радостного капитана гвардии.

— Ваше Высокопревосходительство, нашли мы Иванова. Жив — зараза. Живее всех живых, как вы говорите. В Москве отыскали, через пару часов здесь будет. Гонец прискакал, а его на бричке везут. В кабаке нашли, вусмерть пьяным.

— Вусмерть, а говоришь живее всех живых. Хорошая новость. Там в Хиве полно нашего народа в рабстве томится. Нужно попробовать вызволить их.

— Обязательно надо вызволить, Ваше Сиятельство. Поход организуем из Решта в Хиву. Покрошим неверных. — И глаза горят. Орёл.

— Нда. Мысль интересная. Послушаем сначала казака.

О яицком казаке Василии Иванове за чашкой зелёного чая три дня назад поведал императрице, да и Брехту заодно, канцлер Гавриил Иванович Головкин. Графу было уже за семьдесят, но держался он ещё вполне бодренько, даже комплементы Анне Иоанновне делал, при этом с вызовом на Бирона поглядывая. Брехт подыграть решил, рожу зверскую сделал. Брови насупил. Прямо как Киса Воробьянинов. За шпагу даже хватался при очередной стреле Амура, пенсионером выпущенной. Анхен нравилось. Чего не подыграть. И тут граф что-то про шелка сказал. Брехт переход в разговоре пропустил, чего-то сыну Петру выговаривая, типа «не ковыряйся вилкой в носе».