Фэнтези 2007 [сб.] - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 29

• Предыдущая
• 29/192
• Следующая

— А? Что, тож в глотке полный отлив? На, глотни.

Это действительно было розовое кантабрийское. Мурена безошибочно узнал вкус, едва жидкость коснулась языка, хотя и пробовал этот напиток полубогов лишь два раза в жизни — цена его была столь заоблачна, что скупой чиновник даже помыслить не мог о подобном транжирстве.

— И правда, — Щек закашлялся, делая вид, что поперхнулся, а на деле просто не желая выпускать бутыль из рук, — кисловато.

— Во-во, — поддакнул капитан, рывком выдирая емкость из пальцев чиновника, — глотку промочить в жару еще так-сяк, но против рома, буль-буль-буль, не катит.

Опустошенная бутылка сверкнула на солнце и шлепнулась в воду, едва не задев при этом крупную черную чайку. Спиллеринг отвернулся — глядеть, как, лениво покачиваясь на волнах, от него уплывает тинг-осьмушка, было слишком тяжелым испытанием для нервов чиновника.

— Так о чем бишь я, — нахмурился Мэттон. — Ах, да. Проблема с этими клятыми иторийцами в том, что мы не можем просто загнать их в трюм и оставить без присмотра. Они ж, гы, что не выпьют, то переколотят. Сплавить бы их куда-нибудь поскорее...

— Ужасно не хочется вас огорчать, хинк капитан, но боюсь, до выполнения ряда формальностей пленных...

Мурена замолчал и, прищурившись, взглянул на серую громаду форта. В отличие от хозяина городского рабария, старший хорунжий Тарк — это чиновнику было известно совершенно точно — далеко не всегда отличался щепетильностью... например, по части наличия у будущих постояльцев своей тюрьмы надлежащих документов. Тем паче что появление в военной тюрьме пленных иторийцев уж как-нибудь можно будет объяснить — в том весьма маловероятном случае, если кому-то эти объяснения потребуется давать.

А еще Спиллеринг ничуть не менее точно знал, что старший хорунжий Тарк является большим поклонником работ иторийских виноделов.

— Впрочем, — задумчиво произнес Мурена, — кажется, я нашел решение вашей проблемы, хинк Мэттон.

— Да-а-а, — гримаса, появившаяся на лице коменданта, наводила на мысль скорее о приступе удушья, нежели о наслаждении, — это и в самом деле оно!

— Хинк старший хорунжий, разве прежде я хоть однажды...

— Прежде ты не рассказывал мне столь невероятных баек! — рявкнул комендант.

— Ноя...

— Молчать, ворона! — Тарк начал вновь наполнять бокал, но, долив примерно до середины, вдруг резко отставил бутылку в сторону — то ли в приступе скупости, то ли побоявшись расплескать ценный напиток дрожащей рукой. — Итак, повтори, чего нужно этому пиратскому отродью?

— Оставить в вашей замечательной тюрьме...

— У меня форт!

— Прошу прощения, на гауптвахте вашего замечательного форта две дюжины пленных иторийцев.

— И дает по бутылке за голову?

— Верно, а также продает вам два бочонка со скидкой, то есть, — наклонившись к коменданту, Мурена перешел на шепот, — по цене, которую, хинк старший хорунжий, язык не поворачивается назвать иначе как дармовой.

— Не поворачивается, — комендант принялся крутить четвертую — две первые были расстегнуты, на месте третьей виднелся пучок ниток — сверху пуговицу на камзоле. На всякий случай чиновник отступил на шаг — если собственные застежки Тарк откручивал в приступе задумчивости, то с пуговицами нижестоящих он проделывал эту же операцию совершенно сознательно.

— Маслом надо почаще dunstuх [Dunsta — первоначальное значение слова — дупло, однако в уличном сленге употребляется в ином, куда более грязном, смысле (ито-рийск.). ] смазывать, тогда поворачиваться будет!

Периодически выдаваемые комендантом перлы нравились его собеседникам ничуть не больше, чем звуки его же смеха.

— Так вы согласны на сделку, хинк старший хорунжий? — произнес Мурена чуть более резко, чем позволял себе до этого.

— Погодь! — комендант мотнул головой. — Дай подумать.

— Подумайте. Только подумайте, — злорадно добавил Спиллеринг, — заодно и о том, что пиратскому капитану может надоесть торчать у ваших ворот. Под солнцем-то... Тарк, вы же не хуже меня знаете, что за нрав у этих людей.

— Молчать, ворона! — повторил комендант, но уже без прежней уверенности в голосе. — Подождет твой пират!

— Что ж...

Комендант марейнского форта, старший хорунжий Тарк озадаченно уставился на принесенную Муреной — и уже полупустую — винную бутылку.

Предложенная чиновником сделка казалась слишком уж неправдоподобно выгодной, чтобы не таить в себе подводных камней. Так, мелкое служебное нарушение — а если покопаться в ворохе уставов, инструкций, указаний и прочего бумажного хлама, коим он как комендант должен руководствоваться, то сто к одному, что там наверняка сыщется что-нибудь подходящее к случаю. Да, слишком уж мелко, это вам не торговля казенным порохом или — комендант вздрогнул — упаси святой Чебур кому-нибудь прознать, интрижка с... т-с-с, забыть-забыть-забыть!

Это с одного борта. А с другого — кроме губернаторского погреба, в Марейне розовое кантабрийское могло сыскаться разве что у двух-трех самых богатых купцов. И все эти хинки, возымей они желание повлиять на жизненный курс коменданта, без всякого труда могли бы проделать это, не нанося урон своим коллекциям.

Нет, для ловушки приманка была слишком жирной. Как ни крутил ее старший хорунжий перед внутренним оком, она упорно казалась ему именно тем, чем назвал ее Мурена — шальной неслыханной удачей, подарком Девы Моря. Дурак-пират, не знающий — пока еще не знающий — подлинной цены захваченному грузу. Редко, но бывает, коменданту доводилось, и не раз, слышать истории похлеще. И про выброшенные за борт тюки с непонятным порошком, который в лавке торговца пряностями стоил едва ли не дороже своего веса в золоте, и про купленное за бесценок дикарское ожерелье с крупными, но тусклыми камешками... оказавшимися на поверку необработанными изумрудами.

А подарки Девы Моря, как известно всем, нужно хватать — иначе обидчивая, как и все женщины, вершительница судеб отвернется, и тогда...

— Ну, пойдем, глянем на твоего пирата.

Вопреки опасениям чиновника, капитан Мэттон вовсе не казался особо страдающим от солнечных лучей. Пират, обняв очередную бутылку, восседал на раскладном стульчике, а перед ним стоял юнга, в одной руке державший зонт, а во второй — самодельный попугайский веер. На носилках около капитана ждали своей участи полная бутылок плетеная корзина и два бочонка.

• Предыдущая
• 29/192
• Следующая