Заместитель для демиурга (СИ) - Мясоедов Владимир Михайлович - Страница 51

— Синдбад? Твоя работа? — уточнил я у своего цифрового помощника, поскольку сам ничего подобного не делал.

— Моя, о Великий, — поклонился искин. — Все джинны знают, что богам угодно вознаграждение смертных и бессмертных, сделавших правильный шаг по дороге к Величию. Пусть даже и чисто случайно, но сей человек угадал часть истинного замысла наших творцов. Или сейчас я был не прав и зря даровал ему лишнюю мудрость?

— Да нет, — пожал я плечами, не собираясь придраться к компьютерному разуму, — всё правильно сделал.

Не только игроки набирались в «Запределье» опыта, но и выигрывавшие одно сражение за другим мобы тоже становились сильнее… Ну, те, кому везло. А с генерированием новых порций компьютерных монстров механика виртуальной вселенной уже справлялась и почти без помощи людей. Надо ли удивляться тому, что вместе с сотнями и даже тысячами ставших лутом дикарей в среде каннибалов мало-помалу стали появляться и матёрые ветераны войны за выживание, увешанные скальпами чужаков и обзаведшиеся дополнительными умениями. Воин одержал одну победу над встреченным на узкой лесной тропинке чужеземцем? Он получил бонус к силе или живучести. На его счету уже пятеро? Значит, добавилось новое умение вроде подлого пинка в пах, метания как бы не метающейся дубины при наличии запасного оружия за спиной или умения уворачиваться с переменным успехом от летящих в лицо стрел. Но воины стояли в первой линии обороны дикарских посёлков и гибли больше всего. Лучникам везло сильнее, к тому же они в случае разгрома имели повышенные шансы удрать или спрятаться от победителей. Ну а войска поддержки… Шаманы не просто так считались интеллектуалами и мозговыми центрами дикарей. Они, если дело оборачивалось худо, отступали без тени сомнений. Бросали детей, женщин, стоящих до последнего стариков и уходили, унося с собой ценный опыт, открывающий им доступ к новым заклятиям, умениям и даже расширяющим доступный ассортимент возможных уловок лидерским качествам.

Игроки, ищущие оборотня, нарвались ещё на три ловушки, выбившие из их тесных рядов четверых человек. Первые две сняли без особых проблем, зато последняя показала себя более чем эффективно, когда качающееся на канатах из лиан бревно с размаху ударило по толпе загонщиков. Удар весящего килограмм сто деревянного бруса, махнувшего на высоте полутора метров, просто размазал головы попавших под него игроков. Их самодельные доспехи банально не могли выдержать такой урон, да и запасы здоровья не оставляли иных вариантов, кроме как умереть на месте. Скрипя зубами, загонщики рассредоточились, не желая отправляться на респаун целыми партиями… А потом к ним, совершенно неожиданно, вышел объект их поисков. Под прикрытием засевших на ближайшем дереве лучников-дикарей эта глыба стальных мускул, клыков, когтей и дикой злобы вломилась в нестройную толпу людей. Первому, кто подвернулся ему под лапу, он просто и без затей вырвал сердце прямо сквозь не такую уж и хлипкую кирасу из крокодиловой кожи. Второму откусил неосторожно высунувшуюся из-за щита верхнюю половину головы и, с аппетитом пережёвывая окровавленные кости черепа, двинулся к третьему и четвёртому, попытавшимся сплотиться и отгородиться от приближающегося монстра выставленными вперёд копьями. Сломав прочные древка, будто прутики, своей массой, он корпусом опрокинул людей на землю и пошёл дальше по их телам, раздирая жертв имеющимися на задних лапах когтями. Раны, оставленные острыми стальными наконечниками на оборотне, стремительно затягивались, а едва-едва уменьшившиеся показатели здоровья всего за три-четыре секунды вернулись к своим максимальным значениям.

Игроки, внезапно попавшие под обстрел с высоты, попытались было ссадить дикарей с облюбованных ими деревьев, но большого успеха не достигли. Засевшие наверху низкорослые снайперы свили там себе настоящие гнёзда, искусно замаскировав живой листвой платформы с высокими бортиками до самых плеч, вполне способными выдержать камень из пращи или обычную стрелу. Всего один краснокожий карлик кувыркнулся вниз с пробитым виском, бессильно пытаясь уцепиться руками за воздух, в то время как почти три десятка игроков обзавелись засевшими в их телах отравленными стрелами. Убить быстро такие подарочки могли редко, но о том, чтобы встретить во всеоружии мечущегося среди деревьев оборотня, почти каждую секунду разрывающего новую жертву, раненным нечего было и мечтать. И без того невероятно быстрый, ловкий, сильный и живучий монстр превышал их по всем параметрам в несколько раз, банально двигаясь быстрее, чем пытающиеся отбиться от него люди. Численное преимущество, на которое так надеялись охотники, никак не получалось реализовать в полной мере. Толпа загонщиков, наконец-то сбившаяся в некое подобие единого строя и отошедшая на казавшееся безопасным расстояние от хорошо подготовленных снайперских позиций, насчитывала всего-то человек восемьдесят. Почти половина первоначального состава уже пала, не нанеся врагу почти никакого ущерба. Бодрой рысцой передвигающийся вдоль ощетинившихся оружием людей оборотень хоть и обзавёлся несколькими новыми шрамами на пятнистой шкуре, но был, как и в самом начале боя, здоров, силён и неимоверно зол. Одержимый духом леопарда шаман грозно рычал на трясущихся от страха игроков, выказывая своё к ним презрение и ненависть, а заодно делая ложные выпады. Впрочем, пару раз они оказывались совсем не ложными, и ещё парочка невезучих охотников отправилась на респаун. Засевшие же в плоти пошедшего в атаку монстра клинки и стрелы либо сами выпали секунды через три, либо он их вырвал с мясом, нанося себе дополнительные повреждения, но устраняя мешающие ему занозы.

— Похоже, эта тварь нас всех тут и положит. — Косторез судорожно пересчитывал оставшиеся у него дротики. Почти половину своего боеприпаса он уже успел выпалить по кружащей вокруг людей твари. Но ни разу в неё так и не попал. Имеющий сверхъестественно быструю реакцию монстр либо уклонялся, либо резкими ударами передних лап в щепки разносил летящие на него снаряды. Хорошо ещё, что не перехватывал, чтобы назад отправить. Нет, некоторым из бойцов дальнего боя по закону больших чисел везло… И тогда оборотень отступал чуть подальше, на ходу затягивая новую рану. — Сохранить строй и отступить мы не сумеем. Никак.

— М-да, я слышала где-то, что вегетарианец — это древнее индейское слово, означает оно «плохой охотник», — невесело хмыкнула Снайперша, возможно чаще других умудряющаяся украсить шкуру монстра новой светлой отметиной в виде небольшого шрама. Да только большого значения в этой схватке её индивидуальная меткость просто не имела. — Так вот, по сравнению с этой тварью мы — вегетарианцы. Причём полные.

— Эй, ты, шерстяной клубок, ну-ка, иди сюда!

Отгораживающиеся от оборотня люди не сразу сообразили, что один из них бесстрашно покинул строй и теперь угрожал чудовищу большим двуручным топором. Облачённый в толстые деревянные латы, воин Крутос действительно выглядел крепким орешком… грецким. В то время как зубы твари справились бы и с кокосовым. Нет, вполне возможно, дополнительные слои бронирования могли бы подарить ему возможность пережить два-три лишних удара, вот только для победы в поединке обычным оружием постоянно регенерирующего противника потребовалось бы стукнуть раз сто. Или двести.

— Давай, драка один на один, по-честному!

Одержимый шаман не заставил себя долго упрашивать. Он подлетел к противнику, уклонился от довольно быстрого взмаха топора, пытавшегося отсечь ему левую переднюю лапу, и вонзил клыки в шею противника, прогрызая возвышающийся вперёд воротник. Однако Крутос, похоже, этого и добивался. Игрок странно дёрнулся, и в следующее мгновение его тело разорвало взрывом. Не слишком мощным. Выпущенный из пасти труп остался лежать на земле одним куском, да и несколько ошарашенный подобным манёвром оборотень потерял лишь процента три от своего здоровья… Зато оказался покрыт потёками белёсой вязкой жижи от мохнатой макушки до кончиков задних лап. Под толстыми доспехами Крутоса, оказывается, прятались кожаные бурдюки с десятками литров этой дряни. Одержимый духом леопарда шаман попытался совершенно по-кошачьему начать умываться… Но с трудом смог оторвать от собственной морды намыленную языком лапу, за которой тянулись длинные нити непонятной субстанции.