Ревизор: возвращение в СССР 10 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 33

Тарас обрадовался, встретив в коридоре Ашота. Занятий у того сегодня не было, а переговорить с ним нужно было срочно. Ну не идти же самому к Рафаэлю выяснять, как так вышло, что он приволок с каким-то приятелем в общежитие вусмерть пьяную Диану? Кто он ему, чтобы такие вопросы задавать? Парень может перепугаться и попытаться навешать ему лапши на уши. Другое дело, если его дядя спросит…

Ашот дружелюбно поприветствовал Тараса, не заметив, что тот напряжен. Видно было, что настроение у него хорошее. Тарас, поздоровавшись, принялся прикидывать, как изложить свой вопрос таким образом, чтобы и не испортить другу настроение, и не настроить заранее против племянника. Ашот — человек очень горячий. Если что не так поймет — может с воплями понестись по коридору разбираться с Рафаэлем. Как, собственно, один раз уже было. А Тарасу никак не нужны были сейчас публичные разборки, в ходе которых студенты и преподаватели смогут узнать интригующие детали того факта, что его дочь, Диану, приволокли в общежитие пьяной.

Наконец, решившись, заговорил:

— Ашот, дружище, такой вопрос, только не делай никаких пока выводов, ладно? Нужно, чтобы ты тихонечко, не привлекая ничьего внимания, расспросил своего племянника по одному делу. Сможешь?

Ашот насторожился. Улыбка пропала. Он спросил:

— Он что? Опять накосячил? Да я его…

— Нет, ты не понял! Погоди! Не знаю я вообще, кто и где накосячил. Знаю только, что мне комендант общежития сообщил. А именно — что в субботу вечером Рафаэль с каким-то другим парнем пьяную Диану откуда-то приволокли на ночь глядя. И у меня нет никаких претензий — мне бы тихонько разузнать, что там вообще произошло… Тихонько, понимаешь? Мало ли, повезет, и эта история не пойдет гулять по факультету…

Ашот задачу понял. Клятвенно пообещал, что все разузнает тихо и в лучшем виде. И сразу позвонит ему домой, как будет, что сообщить.

Тарас отправился домой, к телефону. Хорошей новостью было пока что то, что никто из встреченных знакомых не косился на него необычно. Похоже, пока что, действительно, никто это происшествие не обсуждает…

Ашот позвонил ему через два часа.

— Тут такое дело, Тарас, — Рафаэль клянется, что он твою дочь не спаивал. Просто пригласил ее на день рождения к одному ливанскому студенту, которого хорошо знает его друг Ваграм. Он из очень хорошей семьи, дипломатов, так что все должно было пройти прилично.

— Но не прошло, да? — простонал Тарас, пытаясь припомнить, есть ли в квартире валерьянка или валидол. Как-то раньше в силу не такого и серьезного возраста и неплохого здоровья он считал их дома излишними. Но приезд Дианы в город все изменил.

— Рафаэль говорит, что буквально в течение получаса Диана начала всерьез заигрывать с этим ливанским студентом. Пересела к нему, стала с ним водку пить и танцевать. Так что потом им и пришлось ее везти домой в бессознательном состоянии. Они сами почти трезвые были. Он мне не должен врать, знает, что я могу у Ваграма тоже поинтересоваться, что и как было. Да и он все еще напуган после того случая…

— Спасибо, дружище, очень выручил!

Поблагодарив друга, Тарас шлепнулся на стул возле телефона. Увидев его лицо, к нему тут же подскочила испуганная жена.

— Что случилось? Плохие новости? Умер кто?

Как ни странно, эти вопросы помогли. Тарас взбодрился — ведь и в самом деле, никто же не умер, что он так близко принимает к сердцу приключения своей своенравной дочери? Чего ему поражаться услышанному… Москва — город, в котором много иностранцев, что уж тут удивляться, что Диана связалась с одним из них. Ну хоть со студентом, а не, скажем, сотрудником посольства США. Вот в последнем случае точно пришлось бы ползти к соседям за валерьянкой, а то и чем посерьезнее. В ожидании визита людей из Комитета… того самого Комитета…

— Не пугайся, милая, все хорошо, все живы, — успокоил он жену, — лучше подскажи — отнесется ли социалистическое законодательство снисходительно к отцу, который свяжет по рукам и ногам свою дочь-студентку, чтобы отвезти ее обратно в провинцию и сдать матери на руки для перевоспитания? Можно даже не в багажнике, а на заднем сиденье… как цивилизованные люди…

Москва.

Понятно, что на мой зов, кроме сестры, на кухню сразу прискакала и Галия. Чувствуя по моему тону, что сейчас лучше молча наблюдать не вмешиваясь, она встала у плиты с таким видом, мол меня тут нет, не обращайте на меня внимание. Инна же пришла и встала с настороженным выражением лица на пороге кухни, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди. Чует кошка, чьё мясо съела…

— Инн, ну что за детский сад? — спокойно и ласково начал я, чтобы вывести её из состояния глухой обороны. — Вам, оказывается уже и общежитие дали. А вы молчите. Вас поздравить, оказывается, уже можно!

— О! Поздравляю! — купилась жена. — Как быстро! Вам так повезло.

Не ожидая такого поворота разговора, Инна растерялась.

— Ну, наверное… Мы ещё там не были…

— Я был! — возразил Пётр. — Нормальная комната на третьем этаже, как и здесь. Правда, без лифта… — сразу осёкся он. — Но комната очень большая метров двадцать с лишним. Разглядеть, правда, особо не удалось, там бельём всё завешено было…

— Почему? Каким ещё бельём? — удивился я.

— Ну, бельё постирали, развесили сушиться, — пояснил Пётр.

— А почему в вашей комнате? — всё ещё пытался я разобраться, что к чему.

— Главу семейства уже перевели, а семья оставалась ещё, пока он на новом месте устраивался. На новое место всегда один едешь сначала, — объяснил Пётр. — На разведку.

— Понятно. А где общага территориально? — поинтересовался я.

— В Мытищах, недалеко от платформы Тайнинская.

— Ну, это ближе к Москве, чем собственно сами Мытищи, — задумчиво проговорил я, соображая, как они будут оттуда на работу добираться. — Петру вообще удобно, две станции на электричке до платформы Лось, десять-пятнадцать минут на автобусе и вот он на службе. А Инне нужно ехать до Ярославского вокзала и на метро к себе в Бурденко. Электричка минут тридцать пять и на метро минут двадцать пять со всеми переходами. Час. Для Москвы это нормально. Большинство москвичей так и ездит на работу каждый день…

Инна недовольно поджимала губы, чувствуя, к чему я клоню, готовая вот-вот разреветься. Не поддавайся! Это просто игра, чтобы на жалость надавить, — внушал я сам себе. — У тебя вроде как съёмная квартира, гни дальше эту легенду!

— Инна, родная, — подошёл я к ней и приобнял за плечи. — Поверь, жильё рядом с платформой электричек — это очень хорошо. И Пётр быстро добился его, молодец. Вы там прописались? — сестра кивнула. — А что ж комнату не дошли, не посмотрели? Может, она тебе понравилась бы.

— А если там туалет общий на этаже⁈ — воскликнула Инна, и глаза её предательски заблестели.

Вопросительно взглянул на Петра, тот пожал плечами.

— Что-то я не обратил внимания, где там туалет, — растерянно ответил он.

М-да. Куда он там смотрел вообще? Бестолковый какой-то, самое главное не уточнил.

— В любом случае, надо съездить, посмотреть, — настаивал я. — Даже если туалет и на этаже, то это не страшно. Это же не студенческая общага. Там живут серьёзные, взрослые люди с семьями.

— А тут что? — взглянула Инна на меня, как кошка, защищающая котят.

— Инна, это чужая квартира. Хозяева разрешили пожить двум одиноким людям без детей. Это они ещё не знают, что у нас собака и кот. К тому же, ты ведь не хочешь мне сказать, что собралась здесь всю жизнь жить. Мы же договаривались, что вы поживете, пока сами не устроитесь. Вам повезло. Петр похлопотал и выделили жилье в Москве. Причем очень быстро. А ты отмахиваешься от него, как от чего-то несущественного.

Инна взглянула на меня все еще агрессивно и с обидой, но крыть ей было нечем. Я понимаю, что ей у нас комфортней. Но это очень плохая привычка — на чужой шее сидеть. Отучает жить самостоятельно и рассчитывать на свои силы. Поэтому, как бы ни было жалко и совестно, а сестренку будем приучать к самостоятельности.