Время для жизни (СИ) - "taramans" - Страница 81

Жизнь потекла размеренно, неторопливо. И Ивану даже как-то нравилось. А что – утром встал, на зарядку. Пробежка, турничок, поколотил по груше! Потом – умылся, позавтракал. Прибрался в комнате. Если надо – поездка в «киносеть», а нет – так и вовсе славно!

Он, как и договаривались с Ильей, несколько раз в день прибирался в клубе. Подметает, если нужно – помоет пол! Осенью грязи с улицы таскают – в достатке! Потом – занятия на гитаре.

Если что помочь нужно в библиотеке, так он тоже не отказывает. Илья никак не может найти постоянного библиотекаря. Эта женщина, которая временная, все наседает на директора.

Уже вечером, когда все уходят, он моет полы везде и уже капитально, тщательно! А зачем ему это нужно – на упреки нарываться?

Зина что-то подзапропала опять. Видно – борется с собой, точнее – с семенами разврата, посеянными им, мерзавцем Косовым. Ладно, будем успокаивать себя поговоркой: «Коготок увяз – всей птичке пропасть!».

- Ну ты, паря, даешь! Я ж не знал, куда мне деться! Ох она и кричала! Думаю, да что ж он… убивает ее там, что ли? Дак… ежели так-то, что ж так долго-то убивает! Вот же кат где! – это Мироныч его так «троллит», поводу той ночи, с Зиной, усмехается, сидит рядом, - я уж и на улицу вышел, погулял, да покурил. Ну думаю, все… унялись! А захожу… слышу – нет! Все дальше идет!

- Мироныч! Ты мне сейчас завидуешь, что ли? – пытается как-то пресечь дальнейший разговор Иван, - так, говорят, что зависть – плохое чувство! Да брось врать-то, что уж так она кричала. Может так… вскрикнула пару раз тихонько, да и все.

- Зависть, говоришь? Ну – может и так… Эх-ма… молодость-то прошла! Да быстро так, зараза! А и не пару раз она вскрикнула… не-е-ет… ты, Ваня, брось! Ты, однако, тот еще кобель! Это ж надо – так девку довести, чтобы она голосила, как плетьми ее дерут!

- Ну ладно, ладно! Хватит уж! Чего там… а я тебя и не видел тогда!

- Так как же ты бы меня увидел? Вы ж мимо меня пронеслись, как гонится за Вами кто-то! Ну ты-то пер, как лось во время гона, ничего не видел! А она-то что, пьяная была, что ли? Да вроде нет… своими ногами шла. Это тебе, паря, повезло, что не Яков дежурил. Он бы молчать-то не стал, выматерил бы Вас, да всю охотку бы и сбил!

- А что Яков, такой высокоморальный тип?

- Да ты знаешь, он как брюхом-то маяться начал, такой злобный стал. Все ему не так, все не эдак! Так-то он тоже… раньше… блудливый был. Но горяча, горяча девка тебе попалась! Прав ты! Аж завидки берут!

- Да будет тебе! Хватит уж… Скажу лучше – это правда, что опять дрова привезут?

Мироныч помолчал, попыхивая самокруткой:

- Да не… Там директор совхоза… вроде как – мало, говорит, дров запасли. А что ж?! Шесть печей топить зиму, может и правда – мало. С Лесобиржи согласились еще пару машин привезти. Только – горбыля. Там его колоть-то не нужно будет, только пилить.

Это их посетил директор совхоза, Тихонюк Николай Ефимович. Прошелся по клубу, кое-что указал Илье. Ну так… больше для порядку! И потом заявил, что, так как «концерт они, значит, на открытие-то подготовили куда как хороший, то уж и к двадцать первой годовщине Революции, стал быть… нужно не хуже сделать! А еще лучше – чтобы, значит, поэты-композиторы и новыми песнями, про революцию, стал быть, порадовали! Пусть, значит, знают, что вот все поют известные песни, а у нас – вона как! свои, да не хужее!».

Илье оставалось только почесать затылок и с надеждой посмотреть на Косова.

Приходится морщить лоб и вспоминать что-нибудь… соответствующее. Наброски у Ивана уже есть, но Илья торопит – мало того все это написать, нужно и музыку подобрать, да разучить. Подготовиться! А времени остается – чуть больше месяца!

- А что, Мироныч, вот директор-то, Тихонюк, он местный, или тоже откуда-то приезжий?

- Не совсем местный, но он еще до революции сюда приехал. Из переселенцев, что ли? А потом, уже в Гражданскую… ага, партизанил здесь. Даже каким-то начальником был. Ну и партейный, опять же! Одно время он на «Металлстрое», это так раньше «Сибкомбайн» назывался, каким-то снабженцем был. Ну… мужик он хоть и строгий, но хозяйственный. Серьезный такой… руководитель.

Илья, наконец-то, нашел библиотекаря. Mолодая женщина, зовут Лидия Тихоновна. По фамилии – Сергеева. Она, наверное, была бы вполне симпатичной, но вот только сейчас была как-то болезненно худа, даже – казалась изнеможденной. Одета вполне себе со вкусом, правда одежда на ней сейчас… болтается как на вешалке.

- Ты, Мироныч, нашу новую библиотекаршу знаешь, что ли? Вроде здоровкался, как со знакомой?

- Ну так… она же у нас здесь в школе года два, или три учителкой проработала! Особо я ее не знаю, но – мимо же в школу ходила, здороваемся! Она, вишь ты, заболела тяжко. Как бы не год проболела, может и поболее… Со школы-то ушла, вот… к нам решила, значит. Ну да – все ж в библиотеке полегче будет, после болезни-то! Они с мужиком ее – домишко прикупили, на станции. Он у нее какой-то инженер… все по реке туда-сюда носится. С весны и до осени. Путеец, вроде это называется.

Новую библиотекаршу Илья представил работникам. Она была приветлива, улыбчива.

«А что вид такой больной… Ну – может и оправится»!

А Иван выдохнул с облегчением – библиотека, как угроза дополнительной на него нагрузки, отпала! Сергеева быстро разобралась с временной библиотекаршей, и приняла бразды правления книжным царством в свои руки.

Узнав, что Лидия Тихоновна учитель русского языка и литературы, Иван договорился с ней, что она с ним позанимается, по утрам, когда в библиотеке практически никого не бывает. А то столкнулся тут Косов с фактом, что некоторые правила русского языка несколько отличаются от тех, что он изучал когда-то в школе. Немного, но все же он допускал досадные ошибки. Сослался на то, что подзабыл уже школьную программу. Все эти «итти» вместо «идти», «чорт» именно с буквой «О», да еще что-то с предлогами, и глаголами. Библиотекарь похвалила его за хороший почерк – не зря он тогда тетрадки исписывал, да руки чернилами пачкал!

Библиотекарь была благодарна ему еще и за то, что он, после ее слов о скудности книжного фонда, проехался в свободное время по известным ему местам, из которых получали книги, да и собрал… разную макулатуру. Макулатурой он считал все эти… дамские романы. Всяких Мопассанов, Бальзаков, и прочих… Стендалей. Даже Бунина где-то откопал, в залежах, списанных из библиотек, но пока, по разным причинам, не отправленных в макулатуру книг. Здесь Бунин тоже был в запрете, по причине эмиграции и явной антисоветской деятельности в «заграницах».

- Иван! А ты читал Бунина? – с интересом посмотрела на него Лидия.

Он постарался сдержать улыбку, но получилось не совсем:

- «Темные аллеи»? Читал, да.

И отвернулся, увидев, что дама чуть покраснела.

«Ну да… это уже штамп – интеллигентным дамам, как правило, не хватает нормального мужика, чтобы… «отвлек» от лишних умствований!».

- А как ты относишься к русской классике? Вот я думаю предложить Илье Николаевичу попробовать создать театральный кружок…

- Знаете, Лидия Тихоновна… Где-то прочитал такую фразу, что классическая русская литература писалась «барами, о барах, и для бар». Поэтому, наверное, она – не очень близка большинству школьников, которые все же больше – из народа. То есть, переживания Анны Карениной не близки простым русским женщинам. А князь Андрей, с его размышлениями – не очень понятен большинству мужчин. Нам ближе Платон Каратаев… Или тот же капитан Тушин. У простых людей вообще… Проблемы другого рода. И мне больше по душе произведения Шолохова, Алексея Толстого. Там все как-то ближе и понятнее. Но «Темные аллеи» - да, интересны! – не преминул опять вогнать в краску библиотекаршу.

Как оказалось, Лидия Тихоновна приятельствует с Елизаветой Николаевной, школьным учителем пения. Та уже несколько раз забегала в библиотеку, поболтать, да попроведовать подругу. А Ивану было интересно общаться с этими двумя женщинами – Лидочкой и Лизой, как он их назвал для себя. Они были совершенно другими, чем его новые знакомые. С некоторыми претензиями на интеллектуальность, и даже – утонченность. Ну – как ведут себя типичные русские интеллигентные дамы, с высшим образованием, начитанные, но… несколько оторванные от жизни.