Время для жизни (СИ) - "taramans" - Страница 76

- Да я так… для себя только. Не пойму, как вести себя с тобой, - отвел глаза буфетчик.

- Ну так… да и не стоит знать-то, зачем? Севостьяна Игнатьича знаешь, - и увидев понимание о ком речь, - знакомец я его. Просто знакомец!

Когда он вернулся, девушки недовольно зашумели:

- Скоро или нет?

Но тут же появился шустрый парнишка в белом фартуке, и стал расставлять на столе тарелки с ветчиной, бужениной, колбасой и сыром нескольких видов. По мере увеличения количества тарелок недовольство за столом стихло, все удивленно смотрели на Косова.

- Ну чего Вы? Есть просто сильно хочется! Не завтракал я сегодня! – развел руками Иван.

Потом появилось вино, бутылка коньяка. Причем аппетит проявили все, а не только оправдывавшийся Иван. Мужчины выпили по тридцать коньячку, закусили и закурили.

- Ты, Иван, как тот купчина – что есть в печи, на стол мечи! – чуть прищурившись от дыма протянув Виктор, - имей в виду, расходы вскладчину. Иначе никак!

- Да и ладно! Как хотите! Девушки! Подождите, не так быстро! Сейчас еще шашлычок будет, а потом к чаю перейдем!

К удовлетворению Косова, от шашлыка никто и не думал отказываться.

- Вань! А что ты это так… раздухарился! – Зиночка, сидящая рядом, прильнула к его плечу.

- Ну… может я на тебя впечатление хочу произвести, - посмотрел на девушку, засомневался, - или наоборот, показать какой я транжира, и что меня не стоит воспринимать всерьез! И мои слова про то, что я просто есть хочу, не прошли? Ну… ладно.

Тем ни менее, с шашлыком допили и вино – девушки; и коньяк – мужчины. Да и что там пить-то – ноль пять литра да на четверых крепких молодых мужиков, да под такую закуску?

Все же к чаю пришлось попросить еще бутылку коньяка. Только налить его в заварник, для антуража. Да и разливать по стаканам с чаем удобнее.

- Парни! Кто желает чаю по-адмиральски? - Иван понимал, что это – не по-адмиральски, но его понесло. Хорошая компания, красивые девушки, легкий хмель. Настроение – замечательное, чес-слово!

К удивлению, чай с коньяком захотели попробовать не только парни, но и девушки. Так – по чуть-чуть, по граммульке!

Иван откинулся на спинку стула – в одной руке папироса, за другую – приобняла Зина.

- Ваня! Илья! А почему Вы гитару не взяли? Ну… спели бы сейчас! Хорошо же сидим, весело! – Зиночка блестит глазками. В сторону Киры Иван старается вообще не смотреть.

- А я предлагал Илье, но он категорически отказался! Говорит, не буду я баловать своим искусством этих предателей, забывших нас в отдаленном клубе, и за месяц не приехавших ни разу! А может мы, говорит, уже померли, от коклюша, или свинки? А они и не знают – может нас схоронили давно? И глаз не кажут!

- Иван! – смеясь, сказала Кира, - это болезни – детские, взрослые ими не болеют!

- А кто сказал, что мы с Ильей взрослые? Я вот – умишком слаб, по разуму – дитя дитем; Илья же – по жизни из детства не вышел. Наивный, совестливый, чуткий, как… как собака спаниель, вот!

Но Илья все же сходил к своим знакомым, и принес гитару. Правда, сыграв пару композиций, которые Косов «в упор» не узнал, передал гитару ему:

- Давай, Иван! У тебя лучше получится, да и практика тебе нужна!

Косов, находясь в прекрасном расположении духа, «дал»! Сначала спел «Шмеля», потом «Гитару». Народу понравилось, даже с соседних столиков ему похлопали.

- Ваня! Спой «Глаза», ну пожалуйста! – протянула Зина.

- Только за поцелуй!

- Ну что – прямо здесь, что ли, целовать? Имей совесть!

Он спел и «Глаза», и в «Шумном зале ресторана». Даже краем глаза видел, что несколько пар танцевали под «Глаза» на помосте веранды.

- Очень хорошо спел! Даже лучше Калошина! – похоже Зина немного… окосела.

- Ну… лучше, не лучше… но спел и правда – неплохо! – задумчиво произнес Илья, - я же говорил, у него неплохой голос!

- Парень! А спой что-нибудь… такое…, - окликнули его от соседнего столика.

Он посмотрел. «Ага… похоже кто-то из урок. Но – серьезный, не босяк. И морда незнакомая».

- Следующая песня звучит для моей девушки, Зины! – та встрепенулась, уселась ровно, и кивнула налево-направо, юморно представляясь.

Зачем он запел этот явный блатняк, Иван объяснить себе не мог:

- На этом скоке я сорвал немалый куш,

И лег на дно, покуда не утихнет шухер.

И заповедная непуганая глушь,

Меня узнала, как геолога Андрюху.

Может это натура Чибиса его так подвела в это момент?

Люди слушали. Причем слушали все, и простые, и явные интеллигенты. Ну да, в России интеллигенция всегда испытывала тягу ко всему блатному, тихо попискивая от восторга. Достаточно было посмотреть – кто сидел в зале на концертах того же «Лесоповала», Новикова или Танича.

Особенно ему удавались припевы. Как там с душой тянул Трофим:

- Судьба моя – змеюка подколодная!

Ужалит в тот момент, когда ее не ждешь.

Пусть я играл крапленою колодою –

Пропал, ей Богу, ни за грош!

Ему хлопали. А этот бродяга, протянув: «Все зло в них, в бабах!», и лихо замахнул стопарь.

Потом Иван глянул на подругу Виктора:

- А эта песня звучит для всех Татьян:

- Ее глаза небесно-васильковые притягивали взгляды как магнит…

Зиночка выразила недовольство после окончания:

- Чего это я буфетчица вдруг?

- Ну… там же она не буфетчица, а агент под прикрытием! Понимать надо!

- И чего это ты ей, этой старушке, песни вдруг поешь? – уже шипя в ухо, и пощипывая за бок.

«Так… надо завязывать это представление!»

- А пойдемте на карусель?

На карусели было здорово! Сиденья были на двоих, и они кружились с Зиночкой. Он обнимал ее одной рукой, а другой – делал вид, что все пытается поправить подол ее платья, который бессовестно задирался от порывов ветра! Она смеялась, и на ее щечках были явственно видны ямочки! А когда она запрокидывала голову, ее шея… как же хотелось ее поцеловать!

«Ах какие у нее все же ножки! Да в чулочках!»

Спасибо карусели и за то, что хмель выдуло под ноль!

«Что-то я расслабился… как бы не в перебор!».

И это сразу стало ясно – когда Сергей, вроде бы со скуки, предложил ему прыгнуть с вышки. Парашютная вышка была видно со всех сторон в парке. На вид – метров тридцать, не меньше, а то и все пятьдесят. Периодически, было видно, как парашют скользил вниз по тросу с новым желающим.

- На слабо берешь? Врешь – не возьмешь! Пошли!

Девушки забеспокоились, решили отговорить их:

- Сергей! Ну ты то – понятно. У тебя этих прыжков с парашютом уже больше двух десятков! А если Иван ноги переломает? Ну что вы затеяли? – это Кира.

Зина смотрела, чуть прикусив нижнюю губу, и молчала. Может это и послужило последним толчком к тому, что Иван, коротко бросил «белокурой бестии»:

- Пошли…

Но уже на стадии подъема на вышку, у него мелькнула мысль:

«А вот на кой хрен мне это надо?». И сам себе ответил: «Теперь уже и правда – надо! Назад уже никак!».

Наверху изрядно поддувало. Иван старался с равнодушным видом озирать окрестности. «А красиво – если отсюда смотреть!».

Инструктор коротко глянул на Сергея:

- Сколько прыжков?

- Двадцать два, - улыбнулся тот.

Инструктор коротко кивнул, и повернулся к Ивану. Осмотрел Косова:

- Ну хоть у кого-то обувь нормальная, - это выпускающий про его берцы, - значит так… Не ссы, все будет путем! Здесь лететь-то секунд пять, ну семь – край. Запомни – ноги держишь вместе, чуть согнув в коленях. Понятно? Ну все… ждем.

Он посмотрел, как парашют подняли наверх, потом – как Сергей сноровисто одел и затянул на себе ремни подвесной. Инструктор, тем ни менее, все тщательно проверил.

- Готов? Пошел!

Глядя на ускользающий вниз купол, Иван хмыкнул про себя:

- Да и правда, чего тут сложного-то?