Настоящая королева - Киз Грегори - Страница 18

Под переплетом из потрескавшейся кожи он обнаружил лакированную деревянную шкатулку. Крышка открылась легко, и Стивен увидел свинцовые пластины. Неожиданно он понял, что наткнулся на нечто очень древнее. Охваченный возбуждением, он пригляделся к ним внимательнее.

Никто никогда не слышал языка сефри; во времена правления скаслоев они, похоже, отказались от своего древнего наречия или наречий и создали новый язык, основанный на языках окружавших их людей. Стивена вдруг наполнила надежда, что он держит в руках старые письмена сефри, потому что едва различимые символы, выбитые на металле, до сих пор ему не встречались. Они были прекрасны и совершенно непонятны.

Точнее, он так думал, пока не взглянул на первую строчку, где обнаружил кое-что знакомое. Он уже видел эти буквы раньше, но только в упрощенной форме, не соединенные в единую надпись, а по отдельности вырезанные в камне.

На виргенианских могильных камнях, самых старых.

Он удивленно заморгал, когда вдруг сумел прочитать первую строчку:

“Мой дневник и Завещание. Виргенья Отважная”.

Стивен с трудом сдержал крик ликования. Он нашел ту самую книгу, за которой его сюда послали. По этой причине он пытался отыскать Алк, сердце горы, скрытое от посторонних глаз, он был уверен, что именно там должно быть спрятано это сокровище.

Но, может быть, это подделка. Ведь их наверняка ходило великое множество.

Дрожащими руками он отнес шкатулку на один из каменных столов, зажег лампу, нашел бумагу, ручку и чернила, приготовившись делать выписки. Затем он осторожно достал первый лист и поднес к свету. Буквы были едва различимы, а язык очень архаичный. Если бы Стивена не коснулась благодать святых, возможно, он бы не сумел прочитать то, что здесь было написано.

МОЙ ДНЕВНИК И ЗАВЕЩАНИЕ. ВИРГЕНЬЯ ОТВАЖНАЯ

МОЙ ОТЕЦ НАУЧИЛ МЕНЯ ПИСАТЬ, НО МНЕ ТРУДНО НАЙТИ ВРЕМЯ, КАК И ИНСТРУМЕНТЫ ДЛЯ ПИСЬМА. НЕ СТАНУ ЗРЯ ТРАТИТЬ СЛОВА. МОЙ ОТЕЦ УМЕР ОТ БОЛЕЗНИ ЖЕЛЧНОГО ПУЗЫРЯ В ФЕСТЕРЕ. ЭТО ЕДИНСТВЕННЫЙ ПАМЯТНИК ЕМУ, И Я ПЕРЕДАЮ ЕГО, ВЫПОЛНЯЯ ЕГО ВОЛЮ.

АНАНИАС ОТВАЖНЫЙ

МУЖ И ОТЕЦ

Р. 1560 — У. 1599

МНЕ УДАЛОСЬ НАЙТИ ЕЩЕ СВИНЦОВЫЕ ПЛАСТИНКИ. ОТЕЦ СКАЗАЛ, ЧТО Я ДОЛЖНА НАПИСАТЬ, НО Я НЕ УВЕРЕНА В ТОМ, КАК ЭТО СДЕЛАТЬ. Я ВИРГЕНЬЯ ОТВАЖНАЯ, И Я РАБЫНЯ. НО Я БЫ НЕ УЗНАЛА ЭТОГО СЛОВА, ЕСЛИ БЫ МНЕ НЕ НАЗВАЛ ЕГО ОТЕЦ. ОН СКАЗАЛ, ЧТО НИКТО НЕ ИСПОЛЬЗУЕТ ЕГО ЗДЕСЬ, ПОТОМУ ЧТО МЫ ТУТ ВСЕ РАБЫ, И МЫ НЕ ЗНАЕМ, ЧТО БЫВАЕТ ИНАЧЕ. ЕСТЬ ГОСПОДА, И ЕСТЬ МЫ, И БОЛЬШЕ НИЧЕГО. НО ОТЕЦ ПОВЕДАЛ МНЕ, ЧТО ТАМ, ОТКУДА МЫ РОДОМ, НЕКОТОРЫЕ ЛЮДИ БЫЛИ РАБАМИ, А ДРУГИЕ — НЕТ. Я ДУМАЛА, ЧТО В ДРУГОМ МИРЕ НЕКОТОРЫЕ ЛЮДИ ТОЖЕ БЫЛИ ХОЗЯЕВАМИ, НО ОН ИМЕЛ В ВИДУ СОВСЕМ ДРУГОЕ, ХОТЯ И ДОБАВИЛ, ЧТО ЭТО ТОЖЕ ПРАВДА.

Я ЖИВУ С ХОЗЯИНОМ С ПЯТИ ЛЕТ И ДЕЛАЮ ВСЕ ЧТО ОН ПРИКАЗЫВАЕТ, ПОТОМУ ЧТО ИНАЧЕ МНЕ ПРИЧИНЯЮТ БОЛЬ, И ИНОГДА ЭТО ДОСТАВЛЯЕТ ЕМУ УДОВОЛЬСТВИЕ. ОН НАЗЫВАЕТ МЕНЯ ЭКСХРИ (Я ПРИДУМАЛА НАПИСАНИЕ ЭТОГО ИМЕНИ), ЧТО ОЗНАЧАЕТ “ДОЧЬ”. У ХОЗЯЕВ НЕТ СОБСТВЕННЫХ ДЕТЕЙ, НО У МОЕГО ГОСПОДИНА БЫЛО МНОГО ДЕТЕЙ МЭННИШЕЙ, ХОТЯ ВСЕГДА ПО ОДНОМУ. Я НАШЛА ИХ КОСТИ.

Я СПЛЮ НА КАМЕННОМ ПОЛУ В ЕГО КОМНАТЕ. ИНОГДА ОН ПО НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ЗАБЫВАЕТ МЕНЯ КОРМИТЬ. КОГДА ЕГО ПОДОЛГУ НЕТ, ОН ОСТАВЛЯЕТ ДВЕРЬ ОТКРЫТОЙ, ЧТОБЫ ДРУГИЕ ДОМАШНИЕ СЛУГИ ОБО МНЕ ПОЗАБОТИЛИСЬ. ИМЕННО В ТАКИЕ МОМЕНТЫ МНЕ УДАВАЛОСЬ ВСТРЕЧАТЬСЯ С ОТЦОМ, ПОТОМУ ЧТО ОНИ ТАЙНО ПРОВОДИЛИ ЕГО ВО ВНУТРЕННИЙ ДВОР. У МЕНЯ ЕСТЬ НАСТАВНИКИ, КОТОРЫЕ УЧАТ МЕНЯ ДРЕВНИМ ВЕЩАМ, ДОСТАВЛЯЮЩИМ УДОВОЛЬСТВИЕ МОЕМУ ХОЗЯИНУ ТАК, КАК УЧИЛИ ДЕТЕЙ СКАСЛОЕВ, КОТОРЫХ БОЛЬШЕ НЕТ. ИНОГДА Я УЗНАЮ И ДРУГИЕ ВЕЩИ.

Стивен дочитал до конца первого листка, поднял его и, взял второй, обнаружил, что он другой. Почерк был тем же, но буквы, не виргенианские, как и сам язык.

— Как зашифрованное послание, — пробормотал он.

Он взял перо и начал переводить, и вдруг понял, что его рука двигалась сама по себе, пока он читал. Он посмотрел на то, что получилось, и похолодел. Надпись была на вадхианском, а почерк диковинно угловатым, совсем не похожим на его:

В ГОРАХ ПОСЕЛИЛОСЬ НЕЧТО УЖАСНОЕ. ОНО ЖЕЛАЕТ ТЕБЕ ЗЛА.

НИКОМУ НЕ ГОВОРИ, ЧТО ТЫ НАШЕЛ ЭТУ КНИГУ.

Эспер упал на живот, заметив греффина. Тот был скрыт ветвями, но Эспер даже сквозь деревья продолжал чувствовать обжигающий взгляд его желтых глаз. Он взглянул на Лешью, сидевшую на дереве у него над головой. Она прикоснулась к своему глазу двумя пальцами, и отрицательно покачала головой. Это означало, что греффин не видел Эспера.

Он медленно поднял голову и посмотрел вдоль ручья вниз по течению.

Эспер насчитал сорок три всадника. Трое — сефри, остальные — люди. И это было не все. Эспер разглядел по меньшей мере трех греффинов: зверей размером с лошадь, с клювастыми головами, и кошачьими телами, покрытыми чешуей и жесткой шерстью. Четверо уттинов, отдаленно похожих на людей, бежали рядом с лошадьми, то на четырех лапах, то поднимая свои паучьи конечности, чтобы схватиться и покачаться на низко нависающих ветках. Мантикора, вроде той, что они с Лешьей прикончили утром, дополняла странный отряд.

«Проклятье, — подумал Эспер. — Неужели они все явились за мной?»

Он старался не дышать, пока они не прошли мимо. Затем они с Лешьей сверили свои наблюдения.

— Я думаю, должен быть еще один греффин или какое-нибудь чудовище примерно такого же размера и формы, — сказала она. — Он следует за ними в нескольких дюжинах королевских ярдов, в глубине леса. В остальном все, как ты сказал.

— Интересно, что они оставили на перевале?

Она задумалась на мгновение.

— Всадники, которые ехали впереди. Ты успел их разглядеть?

— Сефри. Твоя родня?

— Да. Аттивары. Но трое впереди это вейксы.

— Вейксы?

— Воины-аттивары.

— Их всего трое?

Лешья покачала головой.

— Ты не понимаешь. Мэнниши, конечно, умеют сражаться. Но в каждый момент существует только двенадцать вейксов. Они не обычные воины. Очень быстрые, сильные, невероятно ловкие и умелые, и их трудно убить.

— Вроде того ханзейского рыцаря?

— Их трудно убить, но возможно. Однако у них волшебные мечи и другое оружие, передаваемое от поколения к поколению, — У нее дрогнули губы. — Я хочу, чтобы ты понял: отправившись тебя искать, Фенд взял с собой четверть своей армии. Ты можешь гордиться.

— Гордиться нечем. Его с ними нет, — Эспер нахмурился. — А откуда ты знаешь, что ими командует Фенд?

— Я думаю, что он выпил крови ваурма, которого ты убил. Мне кажется, он стал Рыцарем Крови, а это означает, что аттивары одержали победу.

— Я тебя не понимаю.

— Сейчас не время об этом говорить, — сказала она.

— Конечно, и за прошедшие четыре месяца у тебя тоже не нашлось такого времени.

— Я тебе сказала…

— Да. Что ты мне все расскажешь, когда наступит подходящий момент. Но, дерьмо, нам нужно отсюда выбираться. Итак, вернемся к моему вопросу. Как ты думаешь, сколько их осталось на перевале?

— Очень много, — ответила она. — Но я не знаю другого пути отсюда.

— А я знаю, — заявил Эспер, и Лешья вопросительно приподняла одну бровь.

Эспер ухватился за тощую пожелтевшую сосну, когда у него под ногами выкрошившийся сланец сдвинулся и в следующее мгновение осыпался. Он наблюдал за тем, как он переворачивается в воздухе, и плоские осколки парят, медленно приближаюсь к земле, видневшейся далеко внизу.

Он почувствовал, что сосна начала вырываться с корнями, и, охнув, оттолкнулся ногой, у которой еще была опора, и упал вперед.

Эспер нацелился на молодое деревце, растущее на узком уступе внизу. Он поймал его, но оно согнулось, как лук, он не удержался, и его снова выбросило в воздух. Размахивая руками, он попытался ухватиться хотя бы за что-нибудь. Но, казалось, что ему не суждено ни до чего дотянуться.