Фрейя. Ведущая волков - Аля Файпари - Страница 3

Но страха не было.

Я летела спиной вниз, в неизвестность, устремив взгляд в небо. Вот только видела не его. Не черный дым, что набрасывался на облака подобно барибалу[1], который охотится на серебристого лосося. Перед моим взором снова и снова вставал образ матери. Ее голубые глаза, весело смотрящие на меня; ласковый голос, успокаивающий в холодные ночи; мягкие, волнистые светлые волосы, в которые я утыкалась и чувствовала себя в безопасности.

Болезненные воспоминания разлетелись, точно осколки, оставив после себя глухую пустоту, когда я ударилась о поверхность воды. Кости затрещали, от леденящего холода тело свело судорогой, но я отказывалась всплывать, несмотря на жгучее желание сделать вдох, – дикари все еще могли пустить в меня стрелы. Только когда почувствовала, что начинаю терять сознание, я всплыла на поверхность. Шумно хватая ртом благословенный воздух, посмотрела вверх, где грозно нависали над обрывом четыре тени, во главе которых стояло чудовище, отнявшее у меня все, что я любила.

Я не помнила, как добралась до берега. Возможно, я и не плыла вовсе, а мое тело просто выбросило течением, но сил подняться не было. На лес к тому времени опустилась кромешная тьма, что принесла с собой осеннюю прохладу. Насквозь промокшая, я билась в конвульсиях и дрожала, зубы отбивали ритмичную дробь. Темнота то накатывала, то отступала, лишая меня сознания и потом издевательски возвращая его. Не осталось никаких мыслей, чувств. Я стала безликой оболочкой, свернувшейся в грязи на берегу бурлящей реки.

Казалось, я пролежала там несколько дней, а может, прошло лишь мгновение. Тело окоченело от холода, и больше всего мне хотелось остаться здесь – наполовину в воде, на стылой земле с острыми камнями. Эти болезненные ощущения указывали на то, что в груди по-прежнему билось сердце.

Наконец, я заставила себя разлепить веки. На ресницах застыли капельки влаги, а дыхание вырывалось из груди вместе с паром. «Когда успело так похолодать?»

Я приподняла едва отзывавшуюся руку и занемевшими пальцами нащупала рукоять своего единственного оружия. Последней вещи, что напоминала мне о доме. С трудом зажав ее в кулаке, я оперлась на локти и заставила дрожащее тело двигаться.

Мучительно медленно я взбиралась вверх по склону. Снова и снова скатывалась обратно и стискивала зубы, впиваясь пальцами в осыпающуюся каменную крошку. И приветствовала боль, лишь бы отвлечься от мыслей и страшных образов прошедшего вечера.

Спустя, казалось бы, вечность я достигла корней деревьев, обхватила ствол руками и подтянулась, оставляя на коре дуба несколько капель крови. Почувствовав под ногами землю, я вынудила себя встать.

В темноте было трудно различить местность, но я почему-то не сомневалась, что прежде не забредала в эту часть земель. Звуки ночного леса сопровождали каждый мой неловкий шаг. Меня шатало так сильно, как не шатало мужчин во время празднеств после десятка бочек выпитого. Звучно крикнул филин и вспорхнул с ветки прямо над моей головой, издав такой шум, с которым мог продираться сквозь заросли медведь, но я даже не вздрогнула. Продолжала брести вперед, не разбирая дороги и часто спотыкаясь. Другого пути для меня не существовало. Как и возможности вернуться назад. Мой дом и близкие люди стали лишь кучкой пепла, а земли теперь принадлежали демонам.

Прошло некоторое время, прежде чем я боковым зрением начала замечать движущиеся тени. Сердце предательски дрогнуло, и страх вернулся, пока я вглядывалась в темноту, готовясь увидеть лица чудовищ. Но мне удалось подавить панику и двинуться дальше, теперь внимательно прислушиваясь. Слева раздался едва слышный треск ветки. Я резко повернулась, но никого не увидела во мраке. Через пару шагов точно такой же звук послышался справа, и я замерла. Опустила голову, исподлобья наблюдая за тенями.

Спустя мгновение безмолвие нарушилось. Тени ответили мне шумным дыханием. Слишком частым, слишком рваным, чтобы быть человеческим. Между деревьями сверкнули голодные янтарные глаза. Хищники больше не скрывали свое присутствие, осознав, что жертва раскрыла их.

Волки.

Внезапно мной вновь овладело безразличие. Я продолжила путь неровным шагом, с трудом удерживая веки открытыми. Холод стал частью меня. Капли стекали по одежде, падали к ногам, охлаждая ступни. Пройдя еще немного, я почувствовала, как подгибаются колени, и упала на землю около старого дерева. На этот короткий путь от реки ушли все мои силы. Я знала, что больше не смогу подняться, и поэтому прислонилась спиной к сухой коре, устало прикрыв глаза в ожидании.

Стая разразилась ликующим пофыркиванием.

Я ощутила их приближение и вяло разлепила ресницы, чтобы тут же встретиться со взглядом голубых глаз, сверкающих во тьме. Светло-серая волчица оскалилась с тихим рычанием, и серебро лунного света очертило ее большие острые клыки. С пасти стекала струйка слюны. «Никогда не смотри им в глаза», – предупреждал меня в детстве брат. Но сейчас я делала ровно противоположное.

Голод. Ярость. Отчаяние. Вот что я видела в них.

Волчица пристально изучала мое слабое, дрожащее тело и безучастное выражение лица. А я продолжала вызывающе смотреть на нее, не мешая ей принимать решение, забирать мою жизнь или нет. Позади волчицы возник огромный черный волк, за которым с неспешным предвкушением собиралась стая не менее чем из пятнадцати особей. Страх инстинктивно забрезжил внутри, но я не предприняла никаких попыток подняться.

Оскаленная пасть приблизилась вплотную к моему носу. Волчица чуть сместилась, и ее клыки коснулись моего горла. Я подняла взгляд к небу, обнажая для нее шею, чтобы найти звезду, за которой следовала каждый раз на охоте. Этой ночью, как и во все предыдущие, она сияла ярче остальных. Улыбка тронула мои губы. Шею опалило дыхание зверя, мускусный запах которого, на удивление, не казался мне неприятным.

Внезапно все закончилось: жар исчез, рычание стихло. Моргнув, я посмотрела на волчицу, стоявшую теперь в нескольких шагах от меня. Опустив голову, она мгновение изучала меня, затем громко фыркнула, вильнула пушистым хвостом, и волки с ворчанием скрылись в тенях. Рядом с ней остался лишь большой черный самец, хотя я усомнилась в увиденном, потому что его силуэт сливался с ночной темнотой.

Вскоре поляна опустела. Удивляться не осталось сил. Возможно, это было просто видение.

Последнее, что я увидела, прежде чем потерять сознание, – ясный взгляд голубых глаз зверя, который смотрел на меня из глубины леса с человеческим пониманием.

Следующий день я провела в лихорадке под тем же деревом. Еще один мучительный день, еще одна холодная ночь.

«Тео найдет меня. Он вернется, и мы вместе придумаем, что делать дальше». Я утешала себя, как только могла, хоть и понимала, что брат еще не скоро вернется с гор, а искать его среди нескончаемых пиков казалось бессмысленным. Теперь я была сама по себе.

На третье утро я обнаружила рядом кроличью тушку и смотрела на нее, пока солнце не достигло наивысшей точки. Потом моя рука потянулась к серому комочку быстрее, чем я сумела подумать. Но едва маленький кусочек сырого мяса был жадно проглочен, как я склонилась над землей и отдалась во власть выворачивающегося наизнанку желудка. Тем же вечером я нашла в себе силы пройти до соседнего дерева и подобрать несколько сучков и три небольших камня. Вернувшись обратно, я трясущимися руками разожгла крохотный костерок и держала над ним нанизанную на ветку костлявую лапку кролика.

«Я должна выжить».

«Я должна выжить».

«Я должна выжить».

Эти слова стали моей мантрой. Словно заговоренная, я повторяла их снова и снова, чувствуя, как пустота внутри сменяется жаждой мести.