Выбери любимый жанр

Ни за что! - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 11


Изменить размер шрифта:

11

– У неё ветер в башке, – Шубин тем временем будто пытается отползти назад от нависшего над столом Алекса, вместе с креслом, – мало ли что…

– Мало ли что могло её на это подвигнуть? – хрипло проговаривает Алекс. – Мало ли что взбрендило девушке после сотрясения? Например, захотелось ей поскандалить из-за неверного диагноза – это все сотрясение виновато. Не было ничего. Никого не было. И она никого не теряла! У неё память путается.

Он говорит это и через силу смотрит на врага.

Было в его жизни много неприятных уебней, и бандиты были, и мерзавцы, но вот такого уровня мудозвоны, бьющие слабых и неравных, всегда вызывали только невыносимую внутреннюю дрожь.

А Шубин – бледнеет, зеленеет, все больше покрывается разноцветными пятнами.

Кажется он понял, что Алекс уже все понял сам. И опровергать бессмысленно.

Света не просто так от него ушла. Не одна. Света выбрала жить для себя и для того, что зародилось внутри неё.

А этот мудозвон…

А этот мудозвон, побоялся что выплывший ребенок даже от бывшей любовницы уничтожит его политическую карьеру. И все организовал. И даже информацию о выкидыше у Светы из карты скрыли. Она это заметила, все поняла, кому спасибо сказать надо.

И уехала из города, что умер для неё окончательно.

Не удивительно, что за прошедшие пять лет она вообще ни с кем из родного, казалось бы, Саратова не связывалась.

– Ты… Ты не докажешь ничего! – рявкает Шубин, набираясь смелости. – Не докажешь. А её у нас сожрут, если вздумает вернуться.

Ну что ж, будем считать это за чистосердечное признание.

Осталось только детальки приговора обмозговать!

Глава 6. Заинтересованная

– Светик, ты вообще уверена, что это сработает? Моро на это клюнет? – Георгинчик скептически щурится, глядя на забитую дорогими тачками парковку. – Она совершенно не любит мыльных пузырей, надутых расфуфыренными женушками наших нуворишей.

– Не чади, это же моя ставка, – я неторопливо опускаю каблучки на асфальт, вылезая из мажористого Гошиного красного кабриолетика. Сегодня мне не до выкаблучивания, сегодня я – леди, а леди не вылезают из тачек не открыв дверей. Да и Гошик пришибет меня за пару пылинок на замшевых сиденьях его возлюбленного поршика. Кажется, за мазок помады он даже бросил единственную бабу, с которой продержался аж целый год в отношениях и по которой сходил с ума.

– Выставка эта – твоя ставка. А ты – моя, – парирует Георгинчик, этакое чудное видение в клетчатых штанишках в сине-зеленую клетку и черной рокерской кожанке. Коллеги стиляги-метросексуалы все еще носят полоску и пиджачки с заплатками на локтях, а Гошик уже настроен на рокерскую волну. Он прав. И эта клетка – в следующем сезоне её будут рвать со всех вешалок мира. От массмаркета и до магазинов высокой моды.

Я улыбаюсь. Конечно, чтобы достать приглашение на закрытую выставку, пришлось попотеть, одна я потеть не люблю – припрягла Георгинчика. Он у папы вырос крайне пробивным цветочком, может в пустыне горсть снега достать, правда для этого его нужно замотивировать.

Естественно, я не могла ему рассказать, что хочу проникнуть на выставку к Вере Сехмет, чтоб подрезать одного властного дядечку, который с чего-то взял, что может играть со мной на равных. Не может. Я не дамся. Такие уж у меня дурацкие принципы.

Впрочем, статью я для Моро все равно напишу.

И уже знаю как, чтобы она точно её прочитала.

Борьба с приевшимися шаблонами и принятие сексуальности собственного тела – те темы, которые Ева Моро обожает в любом виде. А что может подойти под эти темы лучше, чем экстравагантная художница, застраховавшая свою грудь не потому, что её папик боится потерять вложенные в эту область деньги, а потому что для неё это действительно рабочий инструмент.

Гошик – удивительно магический человек. Я уже говорила про пустыню и снег, да? Так вот, это все-таки недостаточно емко. Вот сейчас у Гошика в арсенале – одна только голливудская улыбочка, да я в своем скромном маленьком черном платье, аксессуаром к которому служит мой верный гипс.

Маленький камерный выставочный холл, один день съема которого стоит столько, что на его аренду мне не хватило бы продажи обеих почек, сегодня пользуется большим спросом. И от дверей до парковки выстроилась очередь весьма состоятельных людей, которые терпеливо ожидают, пока охранник на входе проверит их билеты и паспорта на подлинность. А Гошик улыбается и ведет меня мимо очереди. Там за спиной кто-то отпускает возмущенные замечания, но ни я, ни Георгинчик не ведем и бровью.

Блеф – это очень тонкое искусство. И ни в коем случае нельзя обращать на трещащий лед. Иначе просто не дойдешь.

Конечно же, самый главный бой ожидает нас непосредственно на входе. Где Георгинчик все с той же голливудским оскалом подруливает к паре, как раз проходящей контроль.

– Дмитрий Валерьевич, какая встреча!

Судя по прищуру названного Дмитрием Валерьевичем, последний раз он Гошика видел в детском садике, и стих, ради которого Георгинчик пацаном залез на табуретку, ему не очень понравился, вот только он еще не понимает, что единственный способ избежать Гошиной атаки – это просто пристрелить его на месте. И не дать открыть рот. Но с этим Дмитрий Валерьевич уже опоздали. Гошик кружит вокруг него как коршун вокруг курицы, и тараторит, тараторит без умолку. – Боже, как же вы изменились с нашей последней встречи. Диетолога нашли? Да быть не может, что нет, так похудели. И рельефы прибавились. Ах, какая жалость, что я не в вашем вкусе, я бы тоже подержался за этот бицепс.

Чем всегда восхищалась в Георгинчике – так это его удивительным талантом говорить такие вещи в тональности между шуткой и серьезностью. Так, что лютый натурал заржет, подумав, что его собеседник прикалывается, а свободный гей верно поймет намек и позже подойдет стрельнуть телефончик.

До сих пор кстати не уверена, что Гошик и правда би. То есть да, есть причины для подозрений, но при мне он еще ни одного парня не засосал, да и в открытую не сознается. Кажется, он просто не заморачивается на эту тему, а я – еще не достаточно доверенное лицо в этом вопросе.

Вторая порция лести достается даме Дмитрия Валерьевича. Третья – охраннику, окосевшему от начавшегося перед ним цирка. Удивительная магия, но ближайшие люди в очереди наблюдают за Георгинчиком с благостными рожами, как за клоуном, что перед ними на банановых кожурках пляшет. При этом у Гоши к каждому свой ключик, уже спустя десять минут дама Дмитрия Валерьевича промакивает уголки глаз от рассказанной неприличной шутки, а её кавалер подумывает Гошика усыновить. Ибо такой дипломат в хозяйстве точно пригодится.

Ловкость языка и никаких аффирмаций. Через четырнадцать минут Гошик раскланивается удовлетворенной публике, цапает меня за локоток и интересуется насмешливо:

– Ну что, Цветик, слюной зависти моему красноречию не изошла еще?

– Сам ты… Цветик, – я без особой злости щиплю его за запястье, – нет, не изошла. У меня защечные мешки для яда очень вместительные. Но ты, конечно, бесподобен.

– Эй, вы, двое, – мрачный голос охранника за нашими спинами – суровое покашливание от действительности, – а ну-ка стойте.

– Кажется, в этот раз без выступления на бис не обойдется, – хихикаю я, и вместе с Гошиком разворачиваюсь к догнавшему нас амбалу с фейс-контроля. Георгинчик открывает было рот, но охранник срезает его до того, как мой приятель шевельнет языком.

– Вы можете идти, Георгий Викторович, – подобострастная лыба эффективнее кляпа затыкает Гошику рот, – у меня вопросы к вашей даме.

– Она со мной, – Гошик молодец, не собирается сливаться в сложный час, – мой плюс один.

– У меня особые распоряжения на счет Светланы Клингер, – спокойно откаликается охранник, глядя на меня в упор, – только насчет неё.

Ах, вот оно что. Значит, Козырь все-таки понял, что я буду на этой выставке и специально заплатил, чтобы меня даже не пропустили? Ну что ж…

– Не жди меня, Георгий, – произношу, поднимая подбородок с гордыней готовой к казни королеве, – глотни местного искусства, мне все потом расскажешь.

11
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Шэй Джина Ни за что!
Мир литературы