"Фантастика 2023-160". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Бондаренко Андрей Евгеньевич - Страница 47

– Лучше – бургундский граф Алекс Петров, – посоветовала Ванда. – Так, на мой вкус, солиднее звучит…

Наконец, неуклюжие ладьи викингов, заплыв за дальний северо-западный мыс, напоминавший своими очертаниями гигантского двугорбого верблюда, окончательно скрылись из вида. Окончательно ли? Мудрое время, если что, поправит. Не без того. Если, конечно, захочет.

Погода продолжала неуклонно и поступательно улучшаться. Окружающий воздух прогрелся до плюс двадцати двух-трёх градусов. Низкие серые тучи и белые кучевые облака планомерно откочевали на север. Небо было ярко-голубым, чистым, добрым и бездонным. Лёгкий восточный ветерок – нежно и бережно – обдувал разгорячённые лица. Невесть откуда появились приставучие злые оводы, слепни и одиночные надоедливые комары. Птичий громко-звонкий гомон не смолкал ни на секунду. С юга долетал тоскливый вой оголодавших пятнистых гиен. Светло-жёлтое солнце беззаботно и легкомысленно жмурилось, обещая вечное и нескончаемое счастье…

– Похоже, что полярная ночь – со значительным ускорением обычного природного графика – завершилась, – вздохнул Лёха, – Бывает, как выяснилось… Наступит ли теперь полярный день? Скоро узнаем. В смысле, сегодняшней ночью… Ладно, дорогая и обожаемая жёнушка, пошли к дому. Дело постепенно двигается к вечеру. А нам ещё – крепкий лагерь оборудовать. Да и другие неотложные дела имеются.

– А, как же, родной муженёк, твоё обещание? – подозрительно прищурилась Ванда. – Неуклюже притворяешься потерявшим память инвалидом? Типа – многократно контуженным во времена бурной армейской юности?

– Это, прости, какое обещание?

– То самое. Мол: – «Когда будем возвращаться на метеостанцию, то обязательно поможем, чем сможем, детёнышу тюленя. Сиротинке горькой…». Обещал?

– Обещал, – сознался Лёха.

– Тогда, Алекс Петров, выполняй. Как и полагается. Ты же у нас теперь являешься благородным бургундским аристократом… Являешься, морда белобрысая?

– Являюсь, ёшкин кот. Врать не буду.

– А графское слово, оно дороже золота, – погрозила тоненьким указательным пальцем Ванда. – Его, милый, нельзя нарушать. Никогда. Не при каких – в том числе, пиковых и бубновых – обстоятельствах… Я, надеюсь, понятно излагаю?

– Понятно… Ладно, пошли к твоему тюленёнку.

– Не к моему, а к полярному, маленькому и несчастному. Брошенному – силой непреодолимых обстоятельств – на произвол жестокосердной судьбы…

Но рядом с трупом взрослого тюленя уже никого не было – детёныш исчез. А на том месте, где он лежал с час назад, обнаружилось лишь овальное ярко-алое кровавое пятно.

– Куда же подевался маленький? – расстроилась Ванда. – И, что здесь произошло?

– Наверное, из морских загадочных вод выбралась зубастая голодная гадина, да и утащила, особо не терзаясь моральными сомнениями, молодого тюленя в тёмную пучину, – устало зевнув, предположил Лёха. – В качестве полноценного обеда, так сказать.

– К-какая г-гадина?

– Я же говорю – зубастая, отвязанная и голодная. Например, местного происхождения. Или «переброшенная» к нам из Прошлого… Может, оно и к лучшему?

– Что ты, Петров, такое говоришь? – возмутилась Ванда. – Что, собственно, к лучшему? То, что неизвестный оголодавший монстр сожрал беззащитного малыша?

– Зато теперь у нас стало на одну проблему меньше. Что бы мы делали с этим малолетним животным? Взять его с собой? Нельзя, графинюшка. Тюлени не могут долго обходиться без морской водицы. Разбить стационарный лагерь здесь, на побережье? Извини, но это попахивает явным и неадекватным бредом… И, чем бы мы его кормили? Молодые тюлени, как я читал в умных книжках, питаются сугубо свежей рыбой, поедая её в неограниченных количествах. Где же эту рыбу взять? Где, я спрашиваю? У нас даже удочек нет. Да и динамит с тротилом отсутствуют…

– Отговорки, – неодобрительно прошипела жена. – Причём, неуклюжие, дубовые и совершенно дурацкие. Неужели, самому не стыдно? Ты, Алекс Петров, являешься бесчувственным, наглым и бессердечным чурбаном. Одно слово – солдафон…

Ванда, негодующе фыркнув, развернулась и упруго зашагала по направлению к метеостанции.

Лёха – с миномётным чехлом на одном плече и с карабином на втором – покорно плёлся следом и недовольно бурчал под нос:

– Чурбан я, видите ли, бессердечный и наглый. Бесчувственный и тупой. Нахрапистый и холодный. Жестокий и чёрствый. Ну-ну… Солдафон? Это точно. Бог, как известно, любит скромную пехоту. Более того, он её, родимую, просто обожает… Да, что-то не получается из меня благородного бургундского графа. Воспитание, ёлка кривая, не то. Не соответствует, так сказать, высокому и светлому званию. Да и мордой лица, пардон, не вышел. Ничего не поделаешь, блин горелый… Как говорится, солдафона только могила исправит. Уютная такая, скромная. Под серебристым бетонным камушком, украшенным красной звёздочкой…

– Прекращай ворчать, – не оборачиваясь, душевно посоветовала Ванда. – Считай, что тебя простили… Ну, не умею я долго сердиться. Отличительная черта характера такая, свойственная истинной аристократии. Повезло тебе, чурбан неотёсанный, со мной.

– Конечно, повезло, – подтвердил Лёха. – Говоришь, что больше не сердишься на меня?

– Не сержусь.

– Может тогда – в знак примирения – поцелуемся? Ну, хотя бы пару-тройку минут?

– Поцеловаться? Минутку-другую? – резко остановилась Ванда. – Что же, свежая и актуальная идея. Я согласна…

Первым делом, Лёха отыскал подходящую ровную площадку, расположенную в двухстах пятидесяти метрах от покосившегося здания метеостанции. На южном краю площадки из-под земли бил крохотный родничок с хрустально-чистой холодной водой. С восточной стороны располагался сухой кустарник. В смысле, высохший, являвшийся идеальными дровами для походного костра.

Затем он перетащил на место будущего лагеря рюкзаки с вещами и продовольствием. Ванда – тем временем – старательно расчистила площадку от мелких камней и камушков, бессистемно отбрасывая их в разные стороны и напевая – при этом – какую-то милую песенку.

Чуть позже Лёха сноровисто установил палатку, а его супруга занялась приготовлением позднего обеда. То бишь, ловко вскрыла – охотничьим ножом – две банки с говяжьей тушёнкой и разместила их на прикладе карабина. Поверх банок Ванда выложила по большой соевой галете, а на галеты пристроила по вилке. Установив рядом двухлитровую бутылку с минеральной водой, она насмешливо объявила:

– Прошу, высокородный граф Петров, пожаловать на вечернюю графскую трапезу! Вашему вниманию предлагаются изысканные деликатесы, так любимые благородными и избалованными желудками.

– Действительно, очень вкусно, – с аппетитом поедая бутерброд с тушёнкой, подтвердил Лёха. – Настоящий деликатес. Патентованный и многократно проверенный. Без дураков…

– Солдафон. Что с тебя взять?

– Это точно… Кстати, сероглазка, я сейчас пойду внутрь метеостанции. Попробую пообщаться – по видеосвязи – с народом. Может, надо что-то прихватить из здания?

– Что – прихватить? – задумалась Ванда. – Запоминай, новоявленный граф… Итак. Мыло, шампунь, зубные щётки, зубная паста, аптечка с лекарствами и бинтами, две-три кастрюлю, сковорода, кухонный нож, открывалка консервных банок, подушки – лучше надувные, примус и запасные баллончики с газом к нему, раскладной столик и два раскладных стульчика…

Перечень был очень длинным. Практически бесконечным.

Когда жена сделала паузу, Лёха поинтересовался:

– Надеюсь, что на этом – всё?

– Почти. Принеси, пожалуйста, ещё две маленькие палатки. В одной мы оборудуем склад широкого профиля. В другой – кухню-столовую.

– Зачем?

– Затем, что во всём должен быть стройный и разумный порядок. Так заведено. А, если все дела делать в одном помещении, то получится самый натуральный и бестолковый свинарник. Благородные же люди – нигде и никогда – не должны уподобляться свиньям… Понятно излагаю?