Любовь и ненависть в Ровердорме - Гринберга Оксана - Страница 10

– Ты заговоришь, – посмотрев на Лиззи, произнесла тетушка, – но только после того, как найдешь в себе силы принять то, кем ты являешься на самом деле.

– Принять то, что на самом деле ты дурочка! – кривляясь, заявил Лоренс, на что кузина захихикала, и даже на хомячьем лице Кейт появилась насмешливая улыбка.

Лиззи потупилась, а мне захотелось запустить в Лоуренса боевой молнией.

Во всю столичную родню, если быть честной.

– Как только ты это примешь, – продолжала тетя Прим, не обратив внимания на обидные слова племянника, – и сможешь сжиться со своей тайной, ты обязательно заговоришь.

– Ну какие у нее могут быть тайны? – фыркнула Илейн. – Что за бред?

Но тетя Прим оставила без внимания и ее замечание.

– В будущем, когда ты вырастешь, – она уставилась Лиззи в глаза, – тебя ждут большие испытания, девочка моя! Ты несказанно важна для этого мира. Боги даровали тебе многое, но за подобный дар к тебе будет особый спрос. Но если ты станешь следовать велению сердца, тебя будет ждать самый главный подарок Богов. Любовь всей твоей жизни, и ты будешь несказанно счастлива, дорогое дитя!

На этом гадание для Лиззи закончилось.

– Я тоже хочу, – подала голос Кейт как раз в тот момент, когда я раздумывала, уж не пойти ли мне следующей.

Быть может, тетины Духи предрекут мне скорый отъезд родни? О, я тоже была бы несказанно счастлива!

– Ну что же, садись поближе, – кивнула тетя, подзывая Кейт. – А ты, Лиззи, пойди и поешь еще немного. Ты совсем исхудала, потому что тебя морили с голоду эти исчадия ада! То есть твои единственные родственники.

На это дядя возмущенно засопел, затем заявил, что нужно будет закупить побольше продуктов и вина. Непорядок, что их кормят какими-то овощами, а наливают вот это…

Произнеся эти слова, он икнул.

– Как тебя зовут, дитя? – поинтересовалась тетя Прим у подруги Илейн. – Мне нужно знать полное имя.

– Кейт. Леди Кейт Истром.

– Хорошо, леди Кейт Истром! Положи свою руку сюда, а теперь возьми в нее колоду. Коснись ею сердца, а затем лба. Теперь отдай ее мне. – Забрав карты, тетушка сделала быструю раскладку. – Готова ли ты, Кейт Истром, услышать то, что уготовили тебе Боги?

На это Кейт кивнула, а я подумала, что сейчас прозвучать слова об удачном браке и детишках. Тетушка не говорила людям плохого, даже если видела это в их будущем.

Дожидаясь счастливого приговора, я покосилась на Илейн, рассматривавшую свои идеальные ногти, а затем на Лоуренса, который продолжал разглядывать меня исподтишка. После этого посмотрела на Лиззи, взявшуюся за ложку, но так и не донесшую суп до рта.

Неожиданно заметила, что сумка, с которой она вечно таскалась, собирая в нее целебные травы, цветы или разноцветные камушки, подозрительно топорщилась. Что бы это могло означать?

Тут тетя Прим заговорила.

– Тебя ждет тюрьма и позор, дитя! – равнодушно произнесла она. – Хотя нет, Духи подсказывают, что сперва будет позор, а потом тюрьма. Дальше, пожалуй, я не стану продолжать, потому что остальное покрыто туманом, но то, что я в нем вижу, заставляет меня вздрогнуть и больше не раскрывать рта.

Я удивленно округлила глаза – признаться, это было что-то новенькое!

– Ну что же, этого вполне можно было ожидать от твоей сестры, – повернув голову к дяде, произнесла Азалия Уилсон. – Бедняжка Кейти, тебе не стоит расстраиваться из-за глупой старухи, по которой плачет даже не богадельня, а сумасшедшие бараки!

Но та почему-то расстроилась, хотя даже я не поверила словам тети Прим. Зато я увидела, как задрожали полные губы Кейт и забегали голубые глаза.

Впрочем, Кейт Истром быстро пришла в себя. Вскинула голову, затем, фыркнув, поднялась и отошла к окну.

– Итак, кто следующий? – поинтересовалась тетя.

– Пожалуй, это становится забавным! Я тоже не откажусь испытать подобную глупость, – возвестил Лоуренс.

– Итак, что же меня ждет? – усевшись на освободившийся стул, кузен без разрешения схватил колоду, приложил ее ко лбу, затем к груди, перепутав последовательность. – Позор? Тюрьма? Или несусветная тайна? Или, быть может, горячая плотская любовь? Не стесняйтесь, тетушка, выкладывайте все начистоту! Хотя я подозреваю, вы давно позабыли, что это такое, когда мужчина любит женщину.

– Уж я-то не позабыла, – усмехнулась тетя Прим, уставившись на пеструю карточную раскладку. – А вот вам, молодой человек, придется об этом позабыть, причем на долгое время.

– Как это понимать?! – воскликнул Лоуренс.

– Мужская слабость, – возвестила Примула Уилсон, – страшная вещь в столь юном возрасте, мой дорогой неродной племянник!

– Импотенция? – пробормотала я, затем с сомнением покосилась на Лоуренса, подумав, что тетя Прим сегодня разошлась не на шутку.

Или она вместе со своими духами тоже успела приложиться к рябиновой настойке?

– Что еще за бред! – недовольно произнес Лоуренс, поднимаясь на ноги. – Я голоден, – заявил нам, – но меня терзает совсем другой голод. Пожалуй, мне стоит прогуляться и подыскать себе кого-то более сговорчивого для утоления моего аппетита.

Он кинул в мою сторону еще один красноречивый взгляд, после чего вышел из столовой.

– Ну что же, остаешься только ты, милая племянница! – произнесла тетя, повернув голову в сторону Илейн Уилсон.

– Даже не вздумай! – попыталась было остановить ее мать, но двоюродная сестра, вскинув голову, уселась напротив тети Прим.

– Я нисколько не боюсь, – заявила она матери, после чего прикоснулась к картам, – потому что не верю в подобную чепуху. Кейти не может ждать тюрьма, так как она честнейший и добрейшей души человек. А Лоуренс еще в столице доставлял нам массу проблем из-за своего неудержимого аппетита по части женского пола. – Повернув голову, Илейн насмешливо уставилась на тетю Прим. – Итак, что же вы нагадаете мне, тетя? Быть может, темноволосого мужчину, которого мне пообещала гадалка в столице? Или я услышу…

– Жабы, – произнесла тетя Прим, и я вздохнула. Тетушка сегодня явно была в ударе. – Пока ты не начнешь думать сердцем, Илейн, прекратив слушать то, что шепчут в уши злые языки, тебя повсюду будут преследовать жабы.

– Ненавижу жаб, – скривила губы Илейн. – Ну все, хватит с меня этих бредней!

Она собиралась было встать, но тут раздалось громкое «Ква-а!», и на стол рядом с кузиной плюхнулась огромная бородавчатая жаба.

– Ква-а! – заявила та еще раз, и Илейн, подскочив на ноги, завизжала изо всех сил.

Я украдкой взглянула на Лиззи, которая с виноватым видом заглядывала в свою сумку.

– Ты права, Илейн, это переходит всякие границы! – возвестила Азалия Уилсон. – Ну какие же дрянные девчонки! Притащили жабу в столовую, решив напугать мою дочь! Клянусь, я этого так не оставлю! Высеку и одну, и вторую на кухне за ужасный нрав и неуважение к своим благодетелям.

Но Лиззи уже подхватила свою жабу и со всех ног припустила к двери.

– Остановись немедленно! – крикнула ей в спину тетя, только вот Лиззи и не подумала ее слушать. – Приведи ее, сейчас же! – приказала мне Азалия Уилсон, но и я тоже не собиралась исполнять чужие приказы.

– Только посмейте прикоснуться к моей сестре! – заявила ей в ответ. – Она ни в чем не виновата!

Вокруг меня тотчас же закрутились магические потоки, и неконтролируемый всплеск оказался невероятно сильным. Невидимая глазу магия пробежала по столовой, задирая скатерть и опрокидывая стаканы с морсом; задула свечи на канделябрах, затем хлопнула распахнутыми в сад окнами.

Тетя ахнула, а Илейн прекратила визжать и уставилась на меня с опаской.

– Она что, магичка?! – неверяще выдохнула Азалия Уилсон, поворачиваясь к дяде Персивалю. – Перси, ты ничего мне об этом не говорил!

– Успокойся, Азалия! Это просто ветер, – примирительно произнес дядя, на которого, похоже, подействовала настойка. – Магия есть только у Прим, но сестра пользуется ею исключительно для своих глупых гаданий. Что же касается жабы… Ну, подшутили девочки, с кем не бывает? Помню, мы с Тобиасом в детстве постоянно подкидывали родителям жаб. Видимо, Прим их науськала!