Таежные войны (СИ) - Майерс Александр - Страница 28

— Это не твое дело, смертный! Не твое! — закричала Чернобурка.

Я почувствовал, как меня сковала неистовая сила. Словно тяжеленные цепи стянули по рукам и ногам. Я не мог пошевелиться и даже вдохнуть.

Значит, силы у Лисицы все-таки есть… Да и потягаться с Темнооким она бы не смогла, если бы была так ослаблена, как утверждает.

— Слушай! — рыкнула богиня, чуть ослабив невидимую хватку. — Граф Пихтин остался без поддержки Темноокого. На месяц, может быть, или меньше. Ты должен успеть нанести ему поражение!

— Предлагаете объявить войну? — хмыкнул я.

— Сам решай, как действовать. Поручаю сделать так, чтобы Пихтины больше не могли вредить Чернобуровым!

— Хорошо. Я сам думал о том же.

— Рада, что наши мысли совпадают, — вздернув морду, пробурчала Лисица и сняла заклятие, заставив меня облегченно вздохнуть. — Тогда действуй.

Следующим утром я отправился в казармы. Время награждений уже прошло, но предстояло сделать еще одну важную вещь. Ту, которая наверняка поднимет боевой дух солдат и покажет, что граф заботится о каждом из них. Даже о тех, кто погиб в бою.

Сегодня начиналось строительство будущего мемориала. Через пару дней будет готов фундамент, а затем привезут гранитную плиту, на которой высекут имена павших гвардейцев.

Солдаты встали в строй. Среди них был Богдан Богданович — несмотря на загипсованную ногу, он тоже стоял, хоть и опираясь на костыли. Я произнес вдохновляющую речь, и мы торжественно заложили первый камень в фундамент мемориала.

После этого Богдан и Владислав Молчанов, временно исполняющий его обязанности, подошли ко мне.

— Прекрасный жест, ваше сиятельство, — пробасил Владислав. — Всем очень понравилось, что вы чтите память погибших.

— Меньшее, что я могу сделать для них, — сказал я. — Богдан Богданович, как вы?

— В порядке. Думаю, что рано или поздно смогу вернуться, — ответил тот. — Хотя бы в качестве инструктора для новобранцев.

— Прекрасно, — кивнул я. — Ваш опыт очень пригодится. Потому что впереди у нас сложная задача.

Два командира переглянулись, и Богдан спросил:

— Что нужно делать, граф?

— Готовиться к новой войне…

Граф Василий Пихтин — тайный разжигатель войны?

«Красноярский вестник» ценит свою репутацию и не публикует слухи. Информация, которую я собираюсь сообщить в этой статье, только выглядит пустыми кривотолками. То, что вы прочитаете ниже, основано на фактах, подтвержденных магом-менталистом и агентом Имперской службы безопасности…

В статье Максима Ласкина, которая была опубликована во вчерашнем номере, утверждалось, что именно граф Пихтин спровоцировал войну между союзами Шершневы-Сплюшкины и Чернобуровы-Иволгины. В качестве доказательств приводились мои слова, сказанные на допросе и заверенные менталистом и Сергеем Тихомировым.

Агент наверняка был недоволен, что пришлось дать подобный комментарий. Однако, как работник государственной службы, он не имел права отказаться сотрудничать с государственной же газетой. И тем более не мог соврать.

Эта статья, по сути, была прямым нападением на репутацию Пихтиных. Косте уже звонил представитель рода и потребовал объяснений. На что был вежливо послан подальше. «Можете попробовать добиться опровержения в газете, — ответил Константин. — Статья не заказная, мы здесь ни при чем».

Одновременно были опубликованы заметки в Сети на ту же тему. А несколько желтых газетенок с упоением расписывали грязные слухи, которых чурался «Красноярский вестник». В них Василий Демидович представал как этакий злодей-кукловод, столкнувший лбами ненавистные ему роды.

Вот эти материалы были уже заказными. Но журналистам заплатили через третьи руки, и доказать, что это сделали мы, было бы проблематично. Хотя, конечно, Пихтин наверняка понимал, откуда ноги растут.

Одним словом, мы начали против Василия Демидовича информационную войну.

С тех пор как я вернулся с Изнанки, прошло две недели. Наступил август, в конце которого я должен был встретить свой восемнадцатый день рождения.

Вернее, он был восемнадцатым для этого тела, а для меня — самым первым. Я хотел устроить большой праздник. Но перед этим следовало разобраться с Пихтиным, чтобы отметить день рождения как победитель.

Война была вполне возможна. Даже так — она была гораздо вероятнее, чем мирное решение вопроса. Я накопил достаточно косвенных обвинений против графа, но ни одного прямого. Устроить судебное разбирательство было невозможно. Вместо этого я решил постепенно начать накалять ситуацию и спровоцировать Василия Демидовича на атаку.

Всегда ведь лучше, когда кто-то другой начинает войну. Мы будем к ней готовы, но легко сможем объявить противника агрессором, а себя — жертвами нападения.

Расстановка сил изменилась. У Пихтина не было официальных союзников, ходили только слухи об отряде наемников «Багряные палачи», подчиненном ему. Тимофей Тигров благополучно сложил обязанности наместника и покинул Красноярск. Его место занял бывший верховный судья дворянского суда — Потап Морошкин. Он был на нашей стороне и на стороне справедливости — а значит, не допустил бы никаких махинаций, которые были доступны графу Пихтину через Тигрова.

Теперь никто не мог намеренно отозвать часть моей гвардии на какой-нибудь локальный конфликт в Азии, или заставить перестать наращивать численность войск. И Морошкин уж точно не позволил бы объявить войну столь подлым образом, как это сделали с Иволгиным.

Получив контрибуцию от Шершневых, мы набрали сотню новых солдат. Молчанов, по-прежнему исполняющий обязанности командира, с удивлением доложил, что желающих вступить больше, чем мы можем принять. Думаю, все дело в том, что я с уважением и почетом относился к своим бойцам. Компенсации погибшим, медали и награды, мемориал — все это рисовало меня как графа, который заботится о своих подчиненных.

Не говоря уж о том, что мы хорошо снабжали войска. В том числе — защитными амулетами собственного производства, первая партия которых уже поступила как в городскую полицию, так и в нашу гвардию.

— Доброе утро, ваше сиятельство! — при входе в «Цитадель» меня встретил улыбающийся Кротов.

— Доброе утро, Борис. Всем здравствуйте! — воскликнул я.

Работающие за столами и станками люди неровным хором ответили на приветствие. В цехе стоял гул, пахло горячим металлом, воздух был наполнен обрывками магии.

— Хочу сказать спасибо, Георгий, — Кротов поклонился и чуть ли не потащил меня вглубь мастерской. — Вы почти заставили меня выпустить амулеты, но отзывы весьма положительные! Несколько дней назад одного полицейского ударил ножом грабитель. Трижды! И амулет выдержал.

— Вот видите, — сказал я. — Но, конечно, вы хотите что-то улучшить?

— Уже улучшил! — воодушевленно воскликнул Борис. — Для этого вас и позвал, хочу показать новый образец. А заодно и еще кое-что любопытное…

— Я заинтригован.

Мы оказались в задней части мастерской, в «тестовой» комнате. Кротов достал из ящика амулет, повесил его на манекен, и мы выпустили по нему пять пуль, прежде чем амулет рассыпался.

— Вы заметили⁈ — опуская винтовку, возбужденно спросил Борис. — Первые две пули не просто отклонились, они буквально расплющились о защитную ауру! Вот, глядите!

Он подбежал к манекену, подобрал два смятых свинцовых шарика и принес их мне в качестве доказательства.

— Превосходно, уважаемый, — кивнул я. — Но скажите, производство нового образца обойдется дороже?

— Конечно. Требуются более мощные макры, и металл нужен толще. Гравировка печати тоже займет больше времени.

— Тогда пусть это будет отдельное изделие. Назовем их «ОАЦ-2», например.

Наши первые детища назывались «Оборонительный Амулет 'Цитадель», сокращенно — ОАЦ. Хотя в гвардии их называли просто «цитаделями» или «цитками».