Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах - Спицын Евгений Юрьевич - Страница 12

Более того, это положение серьёзно осложнилось и тем, что первый послевоенный год оказался крайне неблагоприятным по природно-климатическим условиям, поскольку летом 1946 г. сильная засуха, погубившая большую часть зернового клина, охватила многие районы Украины, Молдавию, Нижнее Поволжье, Северный Кавказ и Центрально-Чернозёмный район РСФСР, а в Сибири и на Дальнем Востоке серьёзный урон будущему урожаю, напротив, нанесли затяжные проливные дожди. В результате этих природных аномалий валовой сбор зерновых культур в два с лишним раза оказался ниже, чем в предвоенном 1940 г., и уже в августе — сентябре 1946 г. на централизованное государственное снабжение было переведено около 88 млн граждан страны. Однако избежать острого кризиса так и не удалось, и начавшийся голод привёл к гибели почти 770 тыс. человек и вызвал массовый отток сельского населения страны во многие близлежащие посёлки городского типа, районные центры и ряд крупных городов. Крайняя острота продовольственной проблемы была снята лишь сравнительно неплохими урожаями 1947–1948 гг., а также политикой снижения цен, которую сталинское руководство стало проводить сразу после успешной реализации денежной реформы 1947 г.

Между тем, по оценкам ряда либеральных авторов (В.П. Попов, В.Ф. Зима, О.М. Вербицкая[44]), даже в этих крайне непростых условиях обязательные поставки основных видов аграрной продукции в различные государственные фонды оставались запредельно высокими и значительной частью колхозов и совхозов страны выполнялись на пределе возможного, а для ряда из них были просто непосильными. При этом, как и в годы коллективизации, заготовительные цены на основные виды сельхозпродукции, прежде всего зерновые культуры и мясомолочную продукцию, оставались значительно ниже их себестоимости и возмещали лишь небольшую часть затрат на их производство. В частности, в 1950 г. закупочная стоимость 1 центнера пшеницы составляла всего 8 рублей при его реальной себестоимости 49 рублей. В результате подобных «диспропорций», возникших ещё в довоенный период, государственные планы хлебозаготовок в 1945 г. выполнили только 50 % колхозов и совхозов страны, в 1946-м — 42 %, а в 1947-м — 44 % от общего количества всех аграрных хозяйств страны.

Более того, целый ряд историков «либерального пула» (В.П. Попов, В.Ф. Зима) утверждают, что причинами массового голода стали не только аномальные природные условия, но и вполне «сознательная политика советских властей» по организации «искусственного голода», в результате которой, несмотря на экстремальные условия, в 1946–1948 гг. за рубеж было экспортировано от 5,7 до 4,4 млн тонн зерна, а около 1 млн тонн зерновых запасов страны, находящихся в государственном резерве, просто-напросто загублено в государственных зернохранилищах, не приспособленных для этих целей. Однако следует признать, что эти довольно «специфические» цифры, взятые либеральными историками из разных, но весьма сомнительных источников, в том числе из аналитических записок сотрудников ЦРУ, вызывают веские и аргументированные возражения у их многочисленных коллег и оппонентов, в частности профессоров Г.И. Ханина, С.Г. Кара-Мурзы и А.В. Шалака.[45] Кроме того, либеральные историки не учитывают и того, что в условиях послевоенной разрухи и гибели десятков тысяч коллективных и советских хозяйств для поддержки села и колхозного крестьянства государство вполне сознательно не стало прибегать к самым жёстким мерам заготовительной кампании и по сути закрыло глаза на срыв плановых заданий первых лет 4-й пятилетки.

Вместе с тем следует признать, что денежное и товарное вознаграждение колхозников за их тяжёлый труд зачастую носило чисто символический характер. Они жили в основном за счёт личных подсобных (приусадебных) хозяйств, которые в последние годы стали быстро прирастать путём захвата колхозных земель. Кроме того, в условиях перманентного «военного» голода жители многих городов и посёлков городского типа стали самовольно разбивать на колхозных и общественных землях личные огороды и садовые участки, что вызвало резкое недовольство высшего руководства страны.

Уже в сентябре 1946 г. на основании записки члена Политбюро, секретаря ЦК ВКП(б) и наркома земледелия СССР А.А. Андреева было принято совместное Постановление Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) «О мерах по ликвидации нарушений устава сельхозартели в колхозах». Отмечая многочисленные факты преступного расхищения колхозных земель и колхозной собственности, а также злоупотребления со стороны ряда партийных и советских органов, это Постановление в довольно жёсткой форме обязало руководителей всех уровней «положить конец этим извращениям и нарушениям основ колхозного строя и привлечь всех виновных к строгой уголовной ответственности». Кроме того, для надлежащего контроля за чётким соблюдением колхозного устава и решения вопросов дальнейшего развития колхозного строя в стране был создан специальный Совет по делам колхозов, который возглавил сам Андрей Андреевич Андреев.

Безусловно, работа этого Совета, особенно его полномочных представителей в республиках, краях и областях способствовала наведению порядка в стране, однако резкого подъёма общей товарности советских и коллективных хозяйств эта мера обеспечить не смогла. Более того, в результате этой кампании в 1946–1947 гг. площадь приусадебных участков колхозного крестьянства сократилась на 10,6 млн гектаров, в то время как средняя норма выдачи зерна на трудодень снизилась почти в два раза — с 8,2 до 4,2 центнеров зерна. В последующие годы, несмотря на ряд предпринятых мер, средний денежный доход одной крестьянской семьи, получаемый в колхозе, составлял лишь 20 % её денежных доходов, а более 27 % колхозов вообще не выдавали денег за трудодни.

Между тем голодный 1946 г. заставил высшее руководство страны обратить особое внимание на положение дел в колхозной деревне. Поэтому уже в феврале 1947 г. вопрос «О мерах подъёма сельского хозяйства в послевоенный период» был специально рассмотрен на очередном Пленуме ЦК ВКП(б), созыв которых затем де-факто был полностью прекращён вплоть до организационного Пленума ЦК в октябре 1952 г. В соответствии с его решениями были резко увеличены выпуск различных сельскохозяйственных машин и минеральных химических удобрений, расширились работы по электрификации села и т. д. Все предпринятые меры позволили уже к концу 4-й пятилетки создать свыше 1000 новых МТС и существенно обновить материально-техническую базу сельскохозяйственного производства. В частности, по оценкам многих советских и российских историков (И.М. Волков, М.А. Вылцан, В.Н. Томилин[46]), к концу 1950 г. количество тракторов и зерноуборочных комбайнов в МТС возросло примерно на 50 %, а принятый правительством план развития сельской электрификации позволил подключить к электроснабжению 15 % колхозов, 76 % совхозов и почти 80 % МТС.

Между тем, как позднее писал министр финансов СССР А.Г. Зверев,[47] «осуществление огромных по масштабу технико-экономических мероприятий в период послевоенных пятилеток требовало не только модификации рычагов управления, но и своевременной перестройки всей кредитно-денежной системы», особенно в аграрном секторе страны. Поэтому уже в августе 1947 г. Совет Министров СССР принял специальное Постановление «О грубых извращениях в работе Сельскохозяйственного банка», в котором жёстко было указано на то, что «Сельхозбанк СССР никак не может взять в толк, что война давно закончилась, и работает старыми методами, а Министерство финансов СССР не направляет его деятельность» в нужное русло. В этом Постановлении прямо говорилось о том, что Сельхозбанк СССР неправомерно и грубо нарушает порядок выдачи кредитов, принятый ещё в 1935 г., поскольку многим колхозам совершенно необоснованно отказывает в выдаче заёмных финансовых средств со счетов их же неделимых фондов на хозяйственные нужды, не связанные с капиталовложениями, и выдаёт деньги только на основании отчётности самих колхозов об их фактической работе и израсходовании ранее взятых кредитов. Более того, не раз колхозные средства, вложенные в неделимый фонд, совершенно незаконно списывались в виде уплаты различных взносов, в том числе по личной подписке колхозников на государственный заём, а также для погашения задолженности других колхозов по ссудам Сельхозбанка СССР. Поэтому в своём Постановлении Совет Министров СССР не только осудил подобную противозаконную практику в финансовом обслуживании колхозов, но и напомнил о том, что все неделимые фонды являются общеколхозной собственностью, распоряжаться которой могут только сами колхозы.