Боярин Осетровский (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 4

— Священники приходили — ничего не сделали. Сам патриарх Мефодий приходил — ничего не сделал. Судные дьяки из Чародейного Приказа приходили… — монотонно перечислял хранитель медленно продвигаясь к терему.

«Дед бил-бил — не разбил, баба била-била — не разбила…» — настырно крутилось в моей голове. С каждым пунктом я мрачнел все больше и больше. Что-то мне начало казаться, что задачка, которую загадал мне царь-батюшка с этим теремом, так просто не решается. Если уж ни патриарх, ни судные дьяки не справились — то, скорее всего, у меня тоже нифига не получится. Потому что это либо не бесы — их бы со стопроцентной гарантией разогнал патриарх, не заклятья колдунов и ведьм — их бы сняли дьяки, то… то фиг его знает, что здесь творится.

Мы цепочкой шагали небольшими шажками за мужиком-хранителем — интересно, как его зовут вообще? — который расчищал нам дорогу от снега. Не размахивая лопатой, конечно — хранитель произнес Слово, судя по всему — Теплое, и, выставив вперед ладонь, шагнул в сугроб. Который начал быстро истаивать в радиусе где-то полутора метров. Не таять, то бишь — превращаться в воду, а именно истаивать, видимо, сразу становясь паром. По сугробом открывались широкие золотистые доски мостовой, ведущей к терему. Хорошие Слова наложены, сто лет прошло, а дерево как будто вчера строгали…

Вот и крыльцо.

Я поднял было ногу, чтобы шагнуть на первую ступень, но мне в голову пришла одна идейка.

— Дарственную, — щелкнул я пальцами, не оборачиваясь.

Александр вложил мне в руку свиток. Я развернул его и повернул к терему:

— Именем царя государя Василия Федоровича, всей Руси самодержца, этот терем, со всеми постройками и пристройками, со всем имуществом передан мне во владение! Теперь я здесь хозяин!

Есть небольшой шанс, что здесь безобразит дух места. То есть — дух терема, по какой-то причине рехнувшийся и убивающий людей.

— И с такими бумагами тоже приходили, — обломал мне триумф сообразительности мужик-хранитель, — Некоторые даже живыми возвращались.

Оптимистично…

Я мысленно плюнул и ступил на крыльцо.

— Ну что? — тихо спросил я Диту после того, как мы обошли терем. Не весь, конечно, весь его обойти — тут недели не хватит, но основные помещения посетили. Да… Дар, конечно, более чем щедрый, даже жалко, что жить здесь, скорее всего, не получится. Я как-то не готов играть в русскую рулетку: выживешь — не выживешь.

Терем бояр Сисеевых действительно перешел ко мне со всеми вещами: с мебелью и кухонной утварью, с одеждой, которой заполнены сундуки, и с книгами, лежавшими в тех же сундуках… И с парочкой скелетов, найденных мною у открытых сундуков. Видимо, лет сто назад какой-то удачливый вор добрался до расшитых золотом боярских кафтанов — и даже не успел понять, что «удачливый» — это не про него. Я кафтаны, на всякий случай трогать не стал — мало ли как на такое покушение отреагирует обитающее здесь Что-то — но мысленно облизнуться на них успел. Да, тяжелые, да, выпендрежные дальше некуда, но, мил человек, назвался боярином — полезай в золотой кафтан. А то пацаны не поймут.

Мода здесь вовсе не так быстротечна, как в нашем мире и кафтаны столетней давности, по идее, не должны казаться чем-то старомодным и смешным. Как в наше время человек, нарядившийся по моде двадцатых годов двадцатого же века — в шляпу-борсалино, полосатую тройку и белые гетры.

Хотя, забавно, но мода все же менялась. Я это по мебели заметил. Сейчас на Руси столы, скамьи, сундуки любили украшать резьбой или росписью, похожей на хохлому — а, может, хохломой и являвшейся, я декоративно-прикладном искусстве не специалист — а в тереме Сисеевых мебель была сурово-однотонной, без лишних красок, а резьба была не фигурной, как в современной Руси, а плоской.

Ну или здешние хозяева просто предпочитали такой стиль.

В общем — хороший дом, оборудованный. Это я еще не упомянул про погреба, в которые мы заглядывать не стали — чтобы совсем уж не походить на героев фильма ужасов, и так разделились — про бани, про кладовые, про мастерские… Да тут можно жить годами, безвылазно, обеспечивая себя всем необходимым.

— Знаешь, Викеша… — задумчиво прошептала моя бесовка-блондинка, — Нет здесь бесов. Вообще. Я бы точно почувствовала. Но…

Блин. Проклятое слово «но». Слово, которое делает неважным всё, что произнесено до него.

—…но что-то здесь все же есть. Что-то такое…

Дита неопределенно покрутила рукой в воздухе:

— Что-то… пугающее…

И тут же весело улыбнулась:

— Если бы не это — я б тут поселилась, честное слово! Тут здорово! Такой огромный дом! Кстати, — она подмигнула мне, — Аглаша уже нашла спальню и рассматривает кровать.

Да? Надо мне тоже сходить… на кровать посмотреть…

Если кто-то думал, что мы с моей скоморошкой тут же бросимся в объятья друг друга на огромном ложе, покрытом медвежьей шкурой — то вы нифига не угадали. Если только со шкурой — она здесь и вправду была и, натурально, медвежья. Но, знаете ли, развлекаться, когда не отпускает ощущение, что кто-то неотрывно смотрит тебе в спину — так себе занятие.

Я не выдуржал и резко обернулся:

— Мяу, — сказал Мартин и, задрав хвост, куда-то важно отправился. Вот уж кому пофиг здешняя аура.

Хм. Я посмотрел в дверной проем, за которым скрылся серый хвост. Наш кот совершенно спокойно здесь находится, вообще не обращая внимания ни на что. И это несмотря на известную чувствительность животных ко всяким потусторонним штукам. Что это может означать? Вариантов много.

То, что здесь находится, заточено исключительно на людей.

То, что здесь находится, именно для котов неопасно.

То, что у меня живет какой-то непростой котик.

Вариантов много, и их все надо обдумать. И не на бегу, а в более спокойной обстановке.

Пора валить. И не притаившееся здесь Что-то — тем более, пока неясно, можно ли его завалить в принципе — а отсюда.

С этими мыслями я приобнял посмурневшую — тяжелая аура терема придавила даже ее — Аглашку и двинулся к выходу.

Вышел на крыльцо, подождал, пока выйдет последний из членов моей команды охотников на привидений — чтобы никого не забыть, особенно Диту — повернулся, глянул, чуть прищурившись, на белые сугробы…

— Стой, — произнес женский голос у меня за спиной.

Слышать голос за спиной — плохая примета. Слышать за спиной голос из дома, который ты считаешь пустым — очень плохая примета. Но самая поганая примета — это слышать голоса, которых не слышит никто, кроме тебя.

А этот не слышал никто, кроме меня.

— Вернись в терем, — произнес Голос.

Вот, опять. Он достаточно громок, кажется, даже, что произнесенные им слова раскатываются над сугробами двора. Но никто из моих людей, никто — даже не дернулся.

Хотя, нет. Аглашка, моя скоморошенька, она что-то почувствовала.

— Что с тобой, Викешенька? — обеспокоенно всмотрелась она в мое лицо.

— Голос, — проговорил я.

— Что?

— Голос. Он говорит со мной.

Теперь уже обеспокоились все. Согласен — наличие рядом с тобой человека, который слышит голоса, это уже повод для беспокойства. Кто его знает, что эти голоса ему прикажут в следующую секунду. Впрочем — и это согрело меня, как теплым воздухом — переживать они начали не за себя, а за меня.

— Что за голос? — деловито спросила Настя. Мурин оглядывался, прищурившись, явно прикидывая, начинать ли ему читать Мертвое Слово или еще рановато.

— Из терема. Вы не слышали?

— Нет…

Настя с Дитой переглянулись. Потом посмотрели на меня.

— Нет там никакой нечисти, клянусь! — округлила глаза бесовка. А ей в этом плане можно верить. Тогда…

Кто?

— Вернись в терем, — повторил Голос, — Или больше никогда не сможешь сюда войти.

Странный он был, этот Голос. Определенно женский, но настолько безэмоциональный, что страшно становилось. Блин, да у яндексовой Алисы больше эмоций!