Орк ее мечты - Косухина Наталья Викторовна - Страница 2

– Если остальные еще не заболели – думаю, нет, но обещать не могу.

Послышались удаляющиеся шаги, а я из сказанного вычленила только одно: «она умрет». И готова была орать. Как это умрет?! От удара током? Если еще жива – значит, все будет нормально. Что это за больница и шарлатан, работающий в ней?

Хотела подняться и высказать все, что думаю об этих горе специалистах, однако только застонала. От напряжения все тело пронзила боль, и я решила не дергаться. Приду в себя – тогда и разберусь, что вообще происходит.

– Полагаешь, не поправится? – спросил незнакомый женский голос.

– Не знаю. Помрет – сватовство сорвется и взять выкуп не получиться, а мы так на него рассчитываем. Плохо. Надо ухаживать за Эйлинель лучше, мы не можем ее потерять.

– А если сами захвораем?

Видимо, зря я возмущалась и пыталась встать: мысли начали путаться, и я постепенно уплывала в черное забытье, так и не успев обдумать то, что услышала.

Зато такая возможность появилась позже.

Поправлялась я медленно. И неудивительно, если принять во внимание условия. Поняла, что что-то пошло не так, только через несколько дней, когда очнулась и смогла осмотреться по сторонам.

Я лежала на грубо сколоченном топчане, где мои бедные косточки с должным и крайне болезненным вниманием пересчитали под убогим тоненьким матрасом каждую неровность и щель. Накрывала меня шкура, а не одеяло. Вокруг комната три на три, единственное окно едва-едва дает света. В углу печь, но не наша добротная русская, а узкая, с открытым очагом, где частенько что-то варили. Пара сундуков у стен, лавки, стол и колченогие стулья. И еще две двери, кажется, в соседние комнаты.

Первая мысль: я в коме… Потом подумала, что повредилась умом после травмы. Но время шло, я потихоньку поправилась, и пришлось признать нерадостную действительность – то ли я попала в иную реальность, то ли меня завезли в сельскую глухомань, в дряхлый домишко, и бросили.

На этом сюрпризы не закончились. Еще пару дней спустя меня решили помыть. Занесли в комнату лохань, наполнили водой и перетащив меня ближе к ней, помогли раздеться. Только сейчас я смогла рассмотреть свое тело…От шока я закричала, а потом рухнула в лохань и едва не утопилась в этом почти тазике. Незнакомые люди, окружающие меня, однозначно решили, что я окончательно свихнулась. Только потом поняла: девушка, в чье тело я попала, изначально не была нормальной. Поэтому своим поведением я и не вызвала у них особенного удивления.

Сомнений не осталось: тело чужое, реальность тоже не моя. До удара током я была симпатичной сорокалетней женщиной с добротными бочками, разбросанными по животу родинками и шрамом от аппендицита, а сейчас молодая, невероятно красивая девушка с острыми ушами и чистой, нежной кожей молочного цвета. А техногенный мир сменился серым унылым средневековьем. Факты размазали меня о действительность, и я впала в апатию.

Разговаривать с окружающими не было смысла. Что они могут ответить, когда считают меня другим человеком? Да и уровень их развития не предполагает построение гипотез о параллельных мирах. Можно ли вернуться обратно? Я бы в отчаянии сунула пальцы в розетку, но электричества в этом мире не было. Оставалось смириться и заняться сбором информации.

Что было ясно точно: теперь меня звали Эйлинель, фамилии и отчества не имелось. Жила я в темном старом деревянном доме, который принадлежал зажиточной семье. Это стало понятно, когда я вышла на улицу и узрела остальное. Уровень жизни был… словами не передать.

Крохотное поселение домов на тридцать. Сами дома похожи на избушки на курьих ножках. Причем в прямом смысле, «посажены» на пни, видимо, чтобы защитить во время наводнений. Некоторые похожи скорее на шалаши, ветви стянуты между собой, а сверху солома. «Наш» был сделан из бревен, как и еще несколько, что позволило мне сделать вывод о более зажиточном положении. Климат теплый, влажный, поэтому кое-где на стенах сооружений проглядывала плесень, а где-то – откровенная гниль. Опасений, что на голову может упасть крыша, не было, она была довольно условной и вряд ли в случае обвала кому-нибудь навредила бы.

Дорог не имелось, кроме тех, что протоптали жители. При том, что домов не более тридцати, народу – раз в десять больше. Значит, семьи большие. Параллели я могла провести только с историей своего родного мира, и выводы получились нерадостными. Глухое средневековье окружало в прямом и переносном смысле слова.

Общество соответствовало первым впечатлениям. Мало кто мог читать, еще меньше тех, кто умел писать. Зато слухи, сплетни и невежественность процветали повсеместно. Сказать, что все плохо, – просто ничего не сказать. То, что я не погибла от удара током, – это благословение свыше или наказание?

Лучше бы дали мне умереть!

Еще пару дней я провела в депрессии: ходила, делала что говорили и молчала. Выхода из этого тихого ужаса не видела. За это время открылось еще несколько граней новой жизни.

Горячей пищей здесь называли такое месиво, которого Земля, наверное, не знала никогда. Подобное не подавали даже в больничной столовой. Соли не было, сладкого – тоже. А посуда, куда наливали похлебку… Меня передергивало от одного вида плохо вымытых чашек. Приходилось питаться сухомяткой. Окружающие не настаивали, списали на действие болезни.

Антисанитария ужасная. Медицина – на зачаточном уровне, канализация, средства личной гигиены и многие другие блага цивилизованного общества – отсутствовали. Однако самые неожиданные открытия ждали еще впереди.

Оказалось, родня решила продать меня замуж. А что такого? Добро пожаловать в мир, где женщина – это движимое имущество, которое, в прямом смысле этого слова, можно купить замуж. Правда, товар через четырнадцать дней вернуть не получится. О судебно-правовой системе тут и не слышали, а суд вершил староста, коим считался мой отец. Такие вот дела.

К тому факту, что у меня есть жених, я отнеслась философски, но все же это была плохая новость. Не то чтобы я никогда не мечтала выйти замуж, но, чувствую, плохо закончится эта затея. Моему будущему мужу хорошо бы пообщаться с нашим психологом Вадимом Сергеевичем. Прекрасный специалист! А жених – скрытый садист, с виду ничего не показывает, а взгляд… Брр…

Наша семейная жизнь точно не сложится. Или он меня прибьет, так как сам охотник и опыта в этом хоть отбавляй, пусть я и не дичь. Или я, прекрасно помня свое прошлое с Земли, препарирую его и скажу, что так и было.

Нужно что-то менять.

– Аша, ты на ярмарку пойдешь?

– Хочу, но муж не пускает. Говорит, надо товар на зиму оставить, а не отдавать этим купцам, которые нас дурят.

Забыла упомянуть: денежные отношения в этом мире присутствуют только в крупных городах, а в селении типа нашего расплачиваются товаром. Мясом, мехом, качественными изделиями из дерева и всего, чего только можно. Самим продать сложно: до ближайшего города три дня пути – непомерное расстояние для этого мира. Но периодически мимо проходят торговые караваны, с охраной от грабителей и грабительскими требованиями обмена. Мне-то понятно, что они берут у местных товар за бесценок, селяне тоже догадываются, но все равно идут. Вот один такой торговый обоз сейчас остановился рядом и устраивает ярмарку.

Посмотрев на девушек и женщин, которые раз в неделю отправлялись собирать со мной травы, я поразилась тому невежеству, которое здесь процветает. Наверное, когда-то мои предки на Земле были такими же, но я-то другая и воспитана в другом обществе. Пока в новых реалиях я своего будущего не представляла. Но вроде как в этом мире проживают не только люди…

Обычно Эйлинель, девушка, в чье тело я попала, молчала, мне приходилось делать так же. Во-первых, это позволяло слушать, так как за разумное существо меня не воспринимали и говорили многое не таясь. Во-вторых, если я открою рот – все сразу поймут, что что-то не так. Актриса из меня никакая.

Местные жители часто рассказывают про орков. Судя по всему, они крупные, воинственные и часто совершают набеги на людские земли. За счет этого и живут. Такое себе общество, мало чем отличается от того, которое я вижу вокруг.