Срезанная ветвь (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 63

Я поднял руки, показывая первому, что безоружен — хотя пистолет у меня был на поясе, под курткой. Абориген бормотал что-то на гортанно-цокающем языке, похожем на язык бушменов, затем махнул рукой. На кончиках пальцев загорелись крохотные огоньки пламени.

Сенс. Они тоже сенсы, понял я — на таком расстоянии я не мог оценить его процент сечения, но вряд ли он был больше моего. При этом, насколько я мог судить по одежде и оружию, цивилизация находится в весьма примитивном состоянии. Парень явно хотел впечатлить меня, и я почтительно кивнул.

Дракон сказал, что я «найду язык с местными людьми». Он имел в виду их?

Я последовал его примеру, пробормотал мотив и выставил руку в сторону костра, мигом поджигая растопку из сухих веточек.

Пожалуй, этот небольшой всполох был теперь пределом моих возможностей, хотя на Земле я спокойно поджигал машины неприятеля в паре метров от меня. Абориген заорал диким голосом и побежал вслед за первым.

Уснул я в эту ночь не сразу и не скоро. Всё ждал возвращения этих товарищей. Ночь выдалась ещё более морозной, приходилось постоянно искать вонючее топливо для костра и поддерживать тепло.

Когда проснулся, было уже утро. Мне подумалось разведать, в какую сторону убежал — всё же, в моём случае вполне разумно идти к цивилизации. Следы основательно занесло песком, но я всё же их вычислил и зашагал на юг, отдалившись от маршрута копытных на километра три. На подходе я заметил двух крупных, хоть и тощих копытных — тех же самых, которые шли стадом на юг, они щипали пожухлую траву. На их шее я заметил верёвки, а вокруг виднелись следы ног — маленьких, сильно меньше моих.

Значит, я на верном направлении, понял я, а после ещё раз убедился, увидев несколько тонких струек дыма, уходящих вверх. Впереди был очередной кратер, вокруг которого в обилии когда-то рос высокий колючий кустарник.

Вернее, это я так подумал — что рос. Это уже позже я понял, что это была живая изгородь в духе примитивных укреплений африканских масаев. Следов ног, глиняных черепков, следов костровищ, каких-то скорлупок, напоминавших не то яичные, не то чешую — вокруг было предостаточно.

Итак, впереди было поселение. Я приготовился преодолеть кусты и приступить к встрече с новой цивилизацией… И всё же что-то зудело внутри. Чувство неправильного, как будто бы я совершаю ошибку, иду по неверному пути.

Интуиции своей я привык доверять — особенно в этой своей жизни. Я замер в двух десятках метров от кустов всего на пару секунд, и этих секунд хватило, чтобы спасти мне жизнь.

Из-за стены залпом полетело полсотни не то дротиков, не то коротких стрел, половина из которых была с горящими наконечниками. Я машинально свалился на землю вдоль линии залпа. Стрелы просвистели мимо меня, две из них продырявили рукав и штанину брюк, одна ужалила ногу.

В общем, первый контакт не вышел. И что теперь делать? Договориться? Вразумить дикарей? Сжечь всё до основания?

Я поступил куда проще и логичнее. Поднялся, подобрал сумки, помня, что перезарядка луков занимает всего пару секунд, и дал дёру в сторону уже привычной тропы.

Второй залп меня уже не достал. Остаток дня я залечивал рану — благо, она не был глубокой. Лекарский навык отбирал очень много сил, поэтому я потратил половину оставшихся и так скудных запасов воды. Чтобы её пополнить — спутился в ближайший кратер и около двух часов копал при помощи кобуры от автомата яму в надежде, что соберётся хотя бы немного влаги.

Сырой грунт оказался на глубине метр с небольшим. До темноты набралось полстакана коричневой жижи, которую потом до полуночи фильтровал при помощи салфетки и двух консерв.

Решил не спать — отдышавшись, поев и подлечившись, шёл по темноте под полосатым небом.

Одиннадцатый день, шестое ноября. Преследования не было. В очередной раз сверился с компасом и включил мобильник. Датчик расстояния сократился на несколько миллионов километров по отношению к предыдущему значению.

Нет, это была какая-то очень загадочная ошибка матрицированного устройства, которую я на тот момент не раскрыл. Упорно я продолжал идти к своей цели, не зная, ни где эта цель, ни что она представляет.

Двенадцатый день. Дорога шла в гору, дышать стало сложнее, становилось холоднее. Снега почти не было, пару раз встречались небольшие корки наста на подветренных сторонах холмов, из которых удалось добыть поллитра воды.

Тринадцатый день. Осталось два сухпайка и немного вяленого мяса. Единая тропа распалась на обширный поток, похоже, что звери на горном плато стояли и кормились долго, хотя растительности толком не было.

Я долго не мог найти место для ночлега, наконец, нашёл что-то вроде кратера, приспособил из пакетов и картонок от сухпайков укрытие от ветра и приготовился спать, но перевернувшись на бок почувствовал, что я не один.

Изменившаяся гравитация подсказала мне раньше, чем органы зрения и слуха. В нескольких сотнях метров над головой висел, покачивая крыльями, дракон — чёрный, колючий, иглистый, не вполне похожий на знакомых мне.

— Здравствуй, уважаемый дракон, — попытался я активизировать свой навык…

В ответ был огненный смерч, забушевавший со всех сторон. Я лежал в своём укрытии, но ощущал себя внутри протуберанца звезды, беззвучно крича и чувствуя, что запекаюсь изнутри. Когда я открыл глаза, то понял, что всё это было лишь иллюзией, ментальным ответом, которым мне ответил на приветствие дракон. Его глотка была лишь немного приоткрыта, словно в злорадной улыбке, а секунду спустя он развернулся, взмахнул крыльями и скрылся из виду.

Снились кошмары вперемешку с Нинелью Кирилловной.

Девятое ноября — вокруг каменистая пустыня, еды осталось мало, мучает жажда, но я теплю до последнего. Я вглядываюсь в ночное небо, пытаясь разглядеть звёзды, замечаю пару неподвижных звёзд, а также крохотный каменистый спутник, пролетевший с запада на восток. Всё-то в этом мире неправильно, не по-людски. Интересно, есть ли здесь люди?

Десятое ноября, двенадцатое, четырнадцатое — и я доедаю последний сухпаёк, оставив лишь несколько волокон мяса. Воды тоже почти не осталось. Тропа пересекла русло высохшей реки, я остановился на день, чтобы пополнить запасы растопки, найти самую глубокую заводь, выкопать колодец глубиной два метра и набрать долгожданной воды.

Двадцатый день пути. Я решаю не спать и иду в полном забытье, не ем, экономлю силы, где-нибудь падаю, встаю, оживляю подмороженные конечности, делаю пару глотков воды — иду.

Ещё несколько дней — разум настолько обезумел, что перестаёт считать дни. Учитывая уменьшенную силу тяжести — я прошёл уже не менее тысячи километров. Нет, решаю я остатками разума: на обратный такой путь, даже если я найду здесь людей, я не решусь. Пусть лучше останусь и сдохну здесь, чем пойду обратно

В один из дней лишь спустя пару часов понимаю, что прошёл мимо полуразрушенного поселения, засыпанного песками. И что тропу зверей пересекают следы колёс.

Дышать становится легче. Травы становится больше, она становится свежее. Следы животных и их помёт на тропе — свежее.

И девятнадцатого ноября я наконец-то вижу их: тысячи, десятки, а может и сотни тысяч животных, по следу которых я шёл. И что самое главное — я вижу реку, широкую приличного вида реку, текущую по неглубокому каньону, я кубарем скатываюсь вниз, буквально протискиваясь через пятнистые телеса зверей, и жадно, жадно пью мутную воду, а затем отползаю в сторону и засыпаю.

Не знаю, сколько часов я проспал и сколько просидел — стада животных стали чуть пореже, сместившись куда-то. Я нахожу свежую падаль, детёныша, заваленного хищниками, оттяпываю ломти мяса, разжигаю топливную таблетку из последнего сухпайка и копчу мясо, затем жадно съедаю.

Следующие часы мучаюсь с животом, пью воду, пытаюсь лечить себя, но выходит не очень. Особого насыщения не вижу — в общем, земной еды здесь точно нет. Я решаю пойти вдоль реки — все цивилизации вырастают вдоль реки, и в этом мире вряд ли будет исключение.