Срезанная ветвь (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 53

— Вот непруха, — скривилась Лидия. — Да я помню. По имени отчеству какая-то фифа московская. А мне Серёжа так и не звонит! Ну, да ладно, дядь Матвей, дай чего пожрать, да грузимся, и полетели.

Мы загрузились — в основном, всякими амулетами, оберегами и прочими матрицированными штуками. Личных вещей и одежды взяли немного. Во-первых, в южном полушарии было уже практически лето, а во-вторых — всё можно было купить в Антарктике.

Лида летела в этот раз не топлесс, а в лёгком топе и шортах. Дисколёт этот был немного шире, просторней и сильно современней того, в чём я летел впервые в жизни — тут и система кондиционирования, и возможность зависать на месте на пару минут для того, чтобы пилот отдохнул. Небольшим открытием для меня было то, что отец тоже умел водить, правда, несколько похуже Лиды. Она уступала отцу место всего на минут десять каждый из шести часов, что мы летели до Юстиновска.

Сперва мы пересекли южный океан и долетели до побережья уже знакомой мне Тонмаорской автономии. Была ровно середина пути, и мы остановились на крохотной скале с полузаброшенным маяком.

Смотритель маяка, рослый африканец, по-видимому, был знаком с Лидой, как и с другими дисколётчиками. Молча вынес канистру воды для пополнения запаса, открыл для нас будку туалета, плеснул кипятка в стаканы с чайными пакетиками. В каюте наверху зубодробительно звучал звучал какой-то не то северный электро-джаз, не то викинг-хоп. За все полчаса, что мы отдыхали, задал только один вопрос с безупречным русским акцентом:

— К перепончатым летите?

— К ним самым, — кивнул отец.

В ответ он смачно сплюнул под ноги.

— Не любит драконов, — пояснила Лида, когда мы уже садились.

В Юстиновск прибыли вечером, вещи бросили на уже знакомой мне военно-морской базе, а сами, как были, в шортах и футболках поехали в посольство, к господину Чилингарову — благо, летняя погода самого тёплого города Антарктики позволяла не замёрзнуть.

Секретарша, завидев нас, тут же засуетилась. Позвонила и спустя секунд десять из дверей зала вышел раздражённый мужчина со словами, презрительно смерил нас взглядом и заявил:

— Ну у меня же было назначено!…

— Подождите полчаса, я вас кофе угощу… Проходите, Матвей Генрихович.

А вот господин посол, а по совместительству академик антарктической иерархии Общества, оказался весьма радушен.

— Ага! Вот вы и вместе.

— Прошу простить за неформальный внешний вид, — отец пожал руку.

— Ничего-ничего. Эльдар Матвеевич, ваш бушлат с ботинками находится у меня на складе, напомните секретарю, чтобы я вернул. Значит, будете спрашивать про девочку…

— Будем, — кивнул отец.

— Я отдам сегодня же распоряжение. Военные и двое лаборантов из местных присоединятся на базе РосКОН-43. Спросите хотя бы про норвегов. Поддержат ли они нас в войне за западный Хельхейм.

— Западный Хельхейм⁈ — не выдержал я.

Если что, это была ничейная территория, лежащая на противоположной стороне Антарктики, за ледником.

— Не волнуйтесь, речь не про это десятилетие. Пока что речь про строительство базы. Я вот ещё что думаю и про что вспоминаю, Эльдар Матвеевич… На конклаве обсуждался новый, как это правильно — Секатор. А вы говорили про некую, кажется, Ольгу?

— Да, есть такое. Вы ещё предположили, что она из Центра Треугольника.

— Вот я про это и думаю. Если она играет с вами в прятки, при этом не спешит убивать — вдруг она союзник в борьбе с этим Секатором?

Сперва я усмехнулся. А потом задумался. Мысль была очень интересной.

Я настолько привык считать своих бывших коллег моими нынешними врагами, что упустил некоторую фактологию. Ольга действительно не спешила меня убивать. Более того — она не убила Аллу, хотя по первоначальному плану Верховного Секатора какое-то число моих знакомых девушек должны были умереть, чтобы я обозлился.

Но с другой стороны я уже давно понял, что искать обычной, человеческой логики в действиях Верховного Секатора и его «верховной жрицы» — было бесполезно.

— Спасибо за почву для размышлений, ваше сиятельство. Но я бы не стал так легкомысленно к данной особе относиться. И доверять я ей не стал бы.

— Ну, в таком случае… Вот, Эльдар Матвеевич, примите от меня дар.

Он открыл неприметный сейф, упрятанный в глубине книжных полок.

— Кольцо абсолютной невидимости. Делает на тридцать минут объект невидимым для всех органов чувств, и для обычного, и для сенситивного зрения, для разных масс-детекторов и прочего. К сожалению, в единственном экземпляре, их не больше сотни всего сделано. Там малоизвестный металл в составе, который практически отсутствует в земной коре. Только рекомендуется держать в закрытом пакете.

— Ясно. Радиоактивное кольцо с альфа-излучением. Спасибо большое! Положу-ка я его шкатулку.

Почаёвничали, посидели с отцом у посла ещё немного, затем поехали закупаться и вернулись с полными сумками одежды на военно-морскую базу. Куртки в этот раз купили не сильно жаркие, на промежуточный перелёт. Перекусили, я спросил у отца, где упомянутая база РосКОНа, подозревая, что где-то на территории Антарктического Союза.

Оказалось, что нет — за Томаорским морем, в противоположном полушарии, в самой глубине, на границе с обширными землями драконов. Для меня не было открытием, что российские базы покрывают и неразграниченную территорию основного Антиарктического материка.

На базе, казалось, нас почти не замечали — изредка появлялся уже знакомый мне Сан Саныч и о чём-то беседовал с отцом. Ночевать нам выделили две комнаты для офицеров, спали немного — в районе шести часов, а рано утром упаковались и снова полетели на дисколёте — через весь Антарктический союз, к морю.

Пилот на этот раз был незнакомый, назвавшийся Степаном — лет сорока, подтянутый и не по погоде загоревший. Летели десять часов, останавливались три раза на каких-то малоизвестных военных базах. Последняя остановка была в Новом Южном Урале, на берегу Тонмаорского Моря.

Здесь мы подобрались ближе всего к полюсу, солнце висело низко над горизонтом. Ангар был открытый, база стояла на высоком утёсе, откуда открывался вид, с одной стороны, на море с айсбергами, а с другой — на длинную узкую полоску суши между стометровой стеной ледника и морем. Несколько домиков, метеостанция, десяток вертолётов и всего пара дисколётов, а под утёсом — тройка боевых катеров. Отец крикнул, показывая куда-то и пытаясь перекричать ветер:

— Там — колония Луизианы. Это приграничье! Сейчас — летим на север, через море.

— По карте же проще срезать через ледник? — предположил я.

— Ещё чего! Ледник — тоже земля драконов. Бесполётная зона. Её и со спутников не видно, как Аустралию.

Вдруг немногочисленный народ, закутанный в тёплые бушлаты, принялся тыкать в горизонт, в сторону ледника. Солнце светило прямо в глаза, но я разглядел — маленькая, совсем крохотная точка отделилась от ледника и полетела к морю. Она казалась то чёрной, то серебристой, то голубой.

— Дракон?

— Ага, — кивнул отец. — Он самый. Но нам его не догнать. Надо двигаться дальше.

Когда мы пересекли море, здесь была знаменитая приполярная «белая ночь», но занимался рассвет. Мы были на территории Нга-Репа-ти-Тонга, небольшого, но единственного всемирно-признанного государства тонмаори. Была ещё и наша автономия в составе Союза, и было несколько племенных союзов в недрах Земли Драконов, но государствами они не являлись.

Древней столицы королевства Ноа-Моана я так и не увидел, хоть и хотелось — писали, что чем-то её архитектура напоминало деревянное зодчество Древней Руси.

База РосКОН-42 стояла в зоне умеренного климата, на границе королевства, на берегу большого водохранилища, созданного для единственной в этой части материка гидроэлектростанции. Она была одной из самых крупных российских военных баз за границами Союза. И встретили нас здесь не очень-то и радушно.

— В казарму, ваш прев, поскорее, — сказал местный прапорщик, помогая достать вещи из дисколёта.