Срезанная ветвь (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 33

— Не пущу! Не дам в голову свою лезть, — сказал старик уже чуть более спокойным тоном и опустил пистолет. — Ладно. С памятью у меня туго, это да. Но пока я тут стволом махал вспомнил кое-что. Я её спросил — откудыва она такая взялась и куда собирается. И она вверх пальцем показала.

— В смысле — вверх? — опешил я. — Как это?

— Ясно дело — на небо. А моська довольная такая. Самоубийством видимо решила покончить.

Стало не по себе. Конечно, в жизни Ануки было достаточно неприятностей, чтобы иметь какие-то серьёзные психологические травмы, но чтобы такое. Да ещё и после обретения навыка телепортации — совсем не вязалось с тем, что я мог понять и представить.

— Хорошо, а что ещё?

— Свитерок на ней был. Говорю — холодно же тебе, замёрзнешь, кужух какой-нибудь надо подыскать. Она головой помотала, дескать, не холодно, тепло. Да и вообще уставшей не выглядела.

— То есть она была среди людей, — предположил я, взглянув на отца.

Больше ценной информации выведать не удалось.

— Вы куда собрались хоть? — спросил он напоследок. — Чай, в лес, к колдунам? Я вам сопровождения не дам. Мне людей жалко.

— К колдунам? — переспросил я.

— По дороге объясню, — сказал отец. — Спасибо вам.

Наконец, мы собрались в путь — пополнили запасы, проверили корпус на предмет дырок. Автощит после обстрела сработал идеально, как-никак, чемодан с заряженными артефактами хранил такое чудовищное количество кейтов, что остановить даже такой град пуль не составило труда.

— Положи-ка один камешек в карман. И перекачай пары кейтов в кольца, а то разрядились, — посоветовал отец, когда мы уже выезжали из города.

Я последовал совету — меня не покидало чувство, что основное веселье ещё впереди.

Примерно к полудню мы выехали на просёлочную дорогу, повёл снова Степан. Обогнули мыс, на который приземлялась Фрейя, и поехали на север, по лесу, параллельно берегу озера.

— Может, лучше на лодке было? — спросил я, но отец со Степаном меня обсмеяли.

— Ты хоть представляешь, что за твари в озере обитают? Туда ни один дурак не сунется.

По дороге, после пары пробуксовок и остановок, когда мы выехали на относительно-сухой участок, я вспомнил слова милиционера о лесных колдунах.

— Ведьмин лог — как-то связано с этим?

— Да тут всё в этой ведьминской эстетике. Ведьмин лог — просто егерьский участок рядом со старым местом кочевий озёрного клана. А Лесные колдуны — легенда здешних мест. Девять Великих Лесных Колдунов. Это если с одной стороны. С другой — то, что у тонмаори-изолятов есть в лесах несколько мощных сенсов и даже Вечных — это факт. С парочкой, судя по всему, я даже беседовал. Только не факт, что они живут конкретно здесь и сейчас.

— Вечных? — не понял я.

— Вроде Далай-ламы IX-го, — сказал Степан с переднего сиденья. — Которые развили лекарский навык до потенциального бессмертия. Сколько ему уже? Двести пять?

Я как-то не подумал, что Елизавета Петровна не одинока в этом мире.

— В мире человек тридцать старше двухсот лет, — пояснил отец, и я понял, что это прописные истины. — Раз в десятилетие находят журналисты, бывает, клепают сенсацию. Больше половины — живут где-нибудь в горах и не отсвечивают. Монахи какие-нибудь. Но часть — в Обществе, в Клике и…

Отец не договорил — машина резко дёрнулась, провавлившись передними колёсами в траншею.

— Берегись! — рявкнул отец, инстинктивно пригнувшись.

И вовремя — откуда-то сверху, с крон деревьев прямо в лобовое стекло полетело, натянутое на тросы, огромное заострённое бревно.

Автощит включился, погасил часть кинетической энергии. Полтонны дерева, запущенная по дуге с высоты в пару сотен метров, должно было прошить наш автомобиль насквозь, снеся крышу с нашими черепами — но этого не случилось. Всё произошло в разы медленнее, чем должно было. Конец бревна вошёл в гасящую полусферу, словно магнитный стержень в невидимое желе, и вся конструкция потащила автомобиль назад, постепенно замедляясь. Конец всё же воткнулся в бронированное лобовое стекло, оно пошло мелкими трещинами, затем продавилось по месту касания примерно на ладонь, поломав неудачно-подвернувшийся дворник.

— Фу-х. Живые, — сказал Степан.

— Не говори гоп, коли рожа крива, — проворчал отец, не спеша подниматься. — Сейчас будут стрелять!

И действительно — очередь пошла по колёсам. В этот раз стреляли всего из пары стволов, а не валом из чего-то более крупного, зато я слышал, как пули стучат по дверям и кузову. Логично, что щит после такой нагрузки временно ослаб, и некоторые пули долетали, правда, не проходя насквозь.

Наконец, я увидел одного стреляющих — это был рослый тонмаори в странном пуховике со старым автоматом, вышедший прямо вперёд на трассу. Он шагал ровно и уверенно, словно даже не подозревая, что у нас тоже может быть оружие. Делал выстрелы с интервалом в пару шагов — больше для предупреждения, чем для нанесения урона.

«Уходите», — словно говорил он. Надо бросить машину и уходить.

Мушкет оказался в руках отца. Я решил действовать — высунулся из машины, пропел мотив из старого советского фильма — и толкнул воздух.

Одновременно с этим достал пистолет и выстрелил. Волна прошла вперёд, словно ветер, заставив врага лишь на миг остановиться и колыхнув одежду. Пули, отправленные отцом и мной, также не причинили никакого урона.

Сбоку стрелять перестали, по-видимому, поняв, что щит не достанет. Я тоже решил не рисковать и нырнул вниз, в машину.

— Блок от кинектики стоит. Заговорённый, — проворчал отец. — А второй товарищ — сбоку, вон там, за кустами. Ну-ка, сейчас…

Он замурлыкал под нос что-то, напоминающее бравурный марш. Неожиданно лицо тонмаори изменилось с безмятежного на испуганное. Он спешно повесил автомат на плечо, затем схватился за причинное место и, пригнувшись, кривой походкой ускакал в ближайшие кусты.

Я понял, о каком навыке говорил отец, потому что тоже резко захотел в туалет. Способность внезапно вызывать «медвежью болезнь» — да уж, слишком специфический и весьма неприятный навык.

— Ну-ка, поспешим. У нас есть пара минут, чтобы сдвинуть ружьё. — сказал отец и высунулся наружу.

— Может, просто застрелим их, пока они гадят? — предположил я. — Да, не по-джентльменски, но…

— В принципе…

Отец рявкнул что-то на тонмаорийском языке, махнув мушкетом и подтвердив выстрелом над головой. Из-за кустов ответили небольшой тирадой.

— Сказали, что не тронут. Но сказали, что вперёд не надо ехать.

— То есть — это охранники?

— Фиг знает. Может — просто бандюги, а впереди их лагерь. Помоги бревно оттолкнуть.

От бревна мы всё-таки избавились, воспользовавшись кинектическим навыком, объехали препятствие и поехали дальше. Однако снова проехали очень мало. Вскоре пошёл сначала мелкий, а потом весьма крупный мокрый снег, ехать в таком состоянии с паутиной на стекле и неработающими дворниками — было крайне неудобно.

— Осталось всего километров пять, — сказал отец. — Потерпите.

Вскоре на обочине появилась пара тонмаори — но уже безобидных, мать с ребёнком, которые несли большие вязанки хвороста.

— Может, подобрать? — усмехнулся Степан. — Хорошие попутчики будут, ага.

— Наверное, это из папаши машины обносят, — предположил отец. — Хотя…

Он снова высунулся и спросил что-то. Женщина спокойным и бесцветным голосом ответила одним словом. Вполне понятным русскому уху словом из трёх букв.

— Послала, значит, — сказал Степан, вздохнул и нажал на газ дальше.

— У тебя разве тонмаорийского в школе не было? — спросил отец. — Слово из трёх букв, неблагозвучное дворянскому уху, переводится как «собрание». Впереди собрание. Какой-то лагерь, видимо. Это хорошо. Будет кого спросить.

Но спросить оказалось некого. Впереди показалась поляна в сотне метров от берега озера, на которой стояли две крохотные избушки с хозяйственными постройками — опустевшие и закрытые на замок. Также по центру поляны стоял шатёр — «тенетя», как сказал отец, а перед шатром дымился костёр.