3d, или Дела семейные (СИ) - Кальк Салма - Страница 35

Сестра Валентина выглядела бесформенной простушкой, а сын её преимущественно молчал, но потом она на прекрасном итальянском языке приветствовала Себастьяно и спросила о нём самом — откуда он, где живёт, где его семья, есть ли у него дети. Кроме того, поговаривали, что она собственноручно приготовила часть закусок к праздничному столу.

Шатийоны разбежались, а генерал беседовал с доном Валентино. Себастьяно нашел дорогу туда, откуда они в начале вошли, и рассматривал скульптуры в большом холле, когда с улицы появилась, видимо, следующая партия гостей. И эту даму он определённо знал. То есть, как знал — в лицо и по имени, они здоровались при встречах, да и всё. Они были знакомы с юности и изредка пересекались на закрытых тусовках титулованных особ, куда ему время от времени приходилось сопровождать мать. Надо же, Джина Винченти собственной персоной, а ей-то что здесь делать?

Честно говоря, он никогда не вникал в историю её титула, и почему она «ваше величество», хотя её земли давно в составе совсем иного государства. Как это называется — неправящие монархи? Дань традиции?

И тут она обернулась, улыбнулась ему, узнавая… Чёрт побери. Не то, чтобы одно лицо с Элоизой, но очень, очень похожа. Манера держать себя совсем другая, более резкая и напористая, а внешность, безусловно, фамильная — те же очертания фигуры, те же яркие глаза, только волосы не в узле на затылке и не завиты хитрым образом, а просто обстрижены до плеч. Как и у её, видимо, дочери — юной девушки, глядящей в пол. Мужчины в этой семье шли следом за дамами и посмеивались чему-то своему.

— Себастьяно, привет, — Джина никогда особо не церемонилась, и, несмотря на титул, со всеми более-менее знакомыми была ровна, очаровательна и на «ты». — Вот так встреча!

— Привет, — он поцеловал протянутую руку, затем пожал руку мужа Джины Адемаро, с которым тоже был знаком.

— Это наши дети, вы ведь не встречались раньше? — Джина вывела дочь за руку вперед. — Это Грета, ей пятнадцать. Грета, это монсеньор герцог Савелли.

— Рад знакомству, сударыня, — Себастьяно поцеловал руку и девочке, но она смутилась и снова опустила глаза.

— Благодарю вас, монсеньор, — проговорила она тихим голосом.

— Грета, подними голову. Это Альфредо, ему скоро семнадцать.

— Добрый день, монсеньор, — кивнул парень.

Альфредо выглядел чуть более живым, он пожал руку и улыбнулся. Затем дети и Адемаро ушли дальше в недра дома, а Джина осталась.

— Скажи-ка, а ты что здесь делаешь? Сопровождаешь одну из ваших дам? — хитро улыбнулась она.

— Нет, — покачал он головой. — Одну из, как я понимаю, ваших дам.

И тут откуда-то сверху появилась Элоиза. Подошла и церемонно взяла его под руку.

— Привет, Джина.

— Эла? Это ты привела сюда Себастьяно? Я чего-то не знаю? — Джина оглядела их обоих. — Ты взялась за ум?

— В смысле?

— Ходишь на семейные мероприятия с достойным кавалером, — рассмеялась Джина. — Кстати, только на семейные или на светские тоже?

— Только к Полине, — Элоиза улыбнулась, но он не взялся бы истолковать эту улыбку.

— Полине везёт, — тряхнула волосами Джина. — Кстати, где она? Нужно ведь поздравить именинницу.

— Осматривает самый габаритный подарок, — рассмеялась Элоиза. — Она очень хотела какой-то допотопный ткацкий станок, уж не знаю, зачем, и Валентин ей его приволок, уж не знаю, откуда.

— Поняла, отправляюсь искать, — Джина улыбнулась им и отправилась дальше.

Информацию следовало переварить. Элоиза — родственница Джины? Джина — королева фей?

— Монсеньор, со мной что-то не так? — Элоиза заглянула ему в лицо с беспокойством.

— Всё так. Но скажите, Элоиза, я правильно понял, что вы с Джиной родственницы?

— Да, кузины. Не могу сказать, что мы часто общаемся, но она — глава семьи, и большие мероприятия вроде сегодняшнего без неё не обходятся, конечно. А вы, я вижу, знакомы?

— Да, довольно давно, но абсолютно неглубоко. В светской тусовке города все всех знают, это только вам как-то удалось проскользнуть краем и никак не отметиться.

— Так я ведь с детства здесь не жила. Окончила школу и уехала в Париж, надолго.

— Понятно… ваше высочество.

Она выдернула руку и взглянула на него так, будто пропустила удар.

— Никогда не называйте меня так.

— Почему? — не понял он.

— Потому. Я — Элоиза де Шатийон, и точка.

— А не Рафаэла Элоиза Лианна Магдалена Винченти? — улыбнулся он.

— Именно.

— Хорошо, мне не принципиально. Но попрошу вас объяснить, почему. Я в самом деле не понимаю. Пожалуйста. Можно не сейчас. Договорились? — он сам взял её за руку.

Если сейчас не успокоится — придётся обнимать и утешать, и плевать на всех её родственников оптом и в розницу.

Она помолчала, потом подняла глаза.

— Хорошо, договорились. Но не сейчас, пожалуйста.

— Вот чтобы не попадать в такие странные ситуации в странных местах, вы и объясните.

— Это старый сложный вопрос.

— Пусть так, хорошо, — он всё же обнял её свободной рукой. — Не печальтесь только, пожалуйста.

Дверь хлопнула, и в дом заскочили, иначе не скажешь, следующие гости — Доменика Фаэнца-младшая и молодой человек, видимо, её брат. У него в руках была огромная корзина с цветами.

— О, молодые Фаэнцы пришли, только их ждали, — заметила Элоиза, высвобождаясь из его рук.

— Здравствуйте, монсеньор, привет, Эла, — строгий врач Доменика обняла Элу и подмигнула ему. — Монсеньор, с Джиневрой всё хорошо, я забегала в больницу сегодня.

— Спасибо, донна Доменика, — Себастьяно поцеловал руку даме и кивнул молодому человеку.

— Это мой брат Фабио, — кивнула Доменика. — А наши родители уже должны быть где-то здесь.

— Пойдёмте, ждали только вас, — улыбнулась Элоиза.

* 72 *

У распахнутых дверей в столовую стояли Полина и Линни.

— Вот они, красавчики! — воскликнула Линни. — Скажи-ка мне, дорогая, ты на кой чёрт дала Анне диадему бабушки Иларии?

— Но ведь нужно было как-то поднять ей настроение, — пожала плечами Элоиза. — И добавить уверенности в себе. Я же правильно понимаю, что вариант «дать ей одеться, как она хочет» не рассматривался?

— Я думала, ты ей что-нибудь объяснишь, у тебя самой-то с этим вопросом всегда всё в порядке!

— А что тут можно объяснить, если ей сама идея не нравится? Может быть, стоило обсудить с ней предварительно это самое платье?

— Да не в чертовом платье дело! А в том, что моя дочь сейчас выкинет! Ты сама-то помнишь, как фестивалила в этой самой диадеме на памятном многим юбилее?

Элоиза нахмурилась.

— Да я вообще надевала её пару раз, на свидания, в ранней юности, да и всё…

— Мама, хочешь посмеяться? Вот она тут стоит и с честным видом мне рассказывает, что не помнит, как занималась всяким и разным на Том-Самом Юбилее Бабушек-Близнецов!

Полина отвлеклась от беседы с Доменикой Терцией.

— А что? Может и не помнить. Итоговые решения принимала Илария, и я не знаю, что именно она решила. Вам остальным просто сказали не болтать, а как она поступила с Элой — я не знаю. Эла, ты действительно ничего не помнишь?

Элоиза нашла глазами в столовой сияющую Анну, внимательно посмотрела на её диадему, сосредоточилась… и закрыла лицо ладонями. У неё даже дух перехватило. Потому что…

— Никак вспомнила! — догадалась сестрица.

— Ну, вспомнила. А что — в тринадцать лет, значит, тебе это казалось нормальным, а сейчас уже — нет? — ехидно поддела её пришедшая в себя Элоиза. — И кстати, Марго тоже ничего не вспомнила.

Лианна ощутимо смутилась.

— Да просто не хочется, чтобы Анна во что попало ввязывалась.

— Не переживай, на мой взгляд здесь нет никого, кто бы мог так раззадорить её. Разве что ты сама, — подмигнула Элоиза.

Себастьен всё время разговора стоял рядом, держал Элоизу за руку и внимательно слушал.

— Элоиза, о чём речь? Я потерялся совершенно.

Но ответила ему Полина.

— Это очень поучительная история из юности Элы и моей дочери. Пусть она вам как-нибудь что-нибудь из этой истории расскажет. Кстати, история вас близко касается — в ней был задействован ваш покойный старший брат. Помнится мне, вы в тот день тоже должны были прийти сюда вместе с ним и с вашими родителями, но вас по какой-то причине не взяли.