Ружемант 2 (СИ) - Лисицин Евгений - Страница 27

— Инка, можешь их отвлечь? — шепнул, качнул головой за спину. Кошкодевочка согласилась.

Едва скрылись от посторонних глаз, как я схватил Константу, взял на руки. Ждал сопротивления, но она оказалась ведомой.

Или благоразумной…

Мы умчались, словно вихрь. Казалось, я чувствую на себе непрестанный взгляд Вербицкого-старшего. Старик улыбался моим проворности и находчивости. Девчонка доверительно держалась за шею. Сколько мужчин осознавали ее покорность? А скольким она стоила жизни?

Задумываться не было смысла. Нырнул сквозь распахнутое окно пустой, проветриваемой залы.

Тихая гостиная бежала выходом в коридор. Суетливая прислуга неустанно тащила угощения: сливки общества отчаянно предавались тому, что получалось лучше всего — потребляли.

На нас не обратили внимания.

В моей спутнице признавали Вербицкую-младшую и тут же теряли всякий интерес. За длинный язык бьют плетьми и хуже: отбирают премию. А за любопытный взгляд можно лишиться либо жизни, либо работы.

Прислуга не успела сойтись во мнении.

Через коридор наверх.

— Ты сильный.

Константа оглаживала бицепс, щекотала волосы на груди. Была довольна, словно маленькая девчонка. Неужели это она в самом деле расшвыривала магическими плетьми рушинников, словно игрушки?

Со второго этажа спрыгнули прямо в сад. Приземлился мягко, на обе ноги. Те отозвались болью в пятках, попросили больше никогда так не делать. Обещать не стал.

Лавочка, фонтан, беседка. Тишина, отсутствие чужих глаз.

Последнее — ложь. Ириска хоть и не чуяла, но я замечал блики на выглядывающих из кустов объективах.

С безопасностью в доме Вербицких было строго.

— Ты сильный, — повторила Константа, вновь оказавшись на ногах. Я тяжко дышал — тесный костюм не лучшая одежка для таких фокусов.

Теперь осталось понять, чего я добился? Спрятался от чужого любопытства с Вербицкой? Потерял шанс завести связи и раздобыть средства для своей затеи с беспилотниками? Бейка бы злорадно аплодировала.

— Ты будешь гулять со мной.

Глянул на нее. Ухмыльнулся мысли: может, попросить ее назвать меня богатым, как Скрудж? Вдруг мироздание подчинится…

Она схватила меня за локоток, как и прежде. Прижалась грудью к руке.

— Ты совсем другой. Не такой.

— Не такой?

— Не такой. Ты не говоришь про проценты. Про величие дома. Не хвастаешься. Другой. Другие говорят, хвастаются. Мне нравится.

Даже не знаю, что на это ответить.

— Дедушка говорил, что попросит тебя быть моим мужем. Будешь моим мужем?

Слава Богам, это вопрос! Покачал ей головой в ответ. Боялся обидеть. Она приняла ответ без лишних истерик, словно именно такой и ожидала.

— Он говорил, что ты так ответишь. Просто проверяла.

— Без обид?

— Дедушка говорит, что все люди разные. Что иногда им нужно разрешить заблуждаться. Иначе не наделают ошибок.

Хмыкнул, а меня-то от ошибок в детстве старались уберечь. Вербицкий-старший же верил в бесценность опыта.

— Я не верю дедушке.

— Почему же?

— Он видит в людях вещи. Во всех без разбора. Продаст. Тебя, меня, всех. Хорошая цена, если будешь послушной.

— У тебя хорошее тело. Ночью будешь со мной.

От ее прямоты можно опешить.

Зашелестели кусты, Константа вздрогнула. Улыбнулась, когда, вычесывая листья из волос, появилась Инна.

— Она хорошая. Не вещь. Слышите музыку?

Спросила за миг до того, как высокие ноты вальса коснулись ушей.

— Пойдем танцевать?

Ну и девчонка! Ветер в голове! Минутой назад хотела тишины и покоя, а теперь вновь к толпе?

Глянул на кошкодевочку, та была не против. Хвостик выглянул из-под широкой юбки чужого платья.

— Мне тоже можно, мяу?

— Подруга. Хорошая. Я разрешаю. Идем.

Последний раз танцевал вальс на школьном выпускном. Отдавил симпатичной троечнице ногу, а потом трахнул в физкультурном зале. Лучше танцевать не стал, а потому, чудилось мне, сегодня все закончится тем же самым.

Есть здесь физкультурный зал?

Последний писк моды кружился под софитами. Хрустальная люстра, магические свечи, блеск полированного мрамора. Статуи херувимов в неприкрытой наготе взирали с пухлых детских лиц самим отчаянием. Словно желали навеять скуку.

На Инну косились, ей не найти здесь кавалера. А вот желающих повеселиться хоть отбавляй.

К ней толкнули мальчонку младше ее года на четыре. Юный кронпринц мялся и жаждал доказать друзьям, что смел. Что станцует с девчонкой, возьмет ее за талию, даже если она из простой прислуги.

Будь Инна благородной, это посчитали бы унижением. Но кошкодевочка имела счастье не ведать тонкостей этикета. Можно было даться диву — она единственная, кто в самом деле была счастлива. Все остальные лишь упражнялись в фальши улыбок, пожимая руки в очередном сговоре.

Константа училась танцевать у лучших, старик не врал. Решил не идти у нее на поводу. Пусть криво, но ведущим в танце буду я. Она маленькая, я большой. Поймал себя на чужих мыслях, всплывших воспоминаниях. Словно в Константе было что-то от Восьми. Хрупкость, нежность, девичья наивность.

Я не первый ее мужчина — скольких в свою постель она выбрала сама, а под скольких положил ее дед? Неважно.

Танец. Руки на талию, жар тел, горячее, взнузданное дыхание. Не нарушать темпа. Не отдавить бедняжке ногу…

Последнего не получилось, Константа ойкнула. Глянула на туфлю — моя неуклюжесть сорвала с нее бантик украшения. Казалось, сейчас остановится весь зал. Я нагнулся, сорвал второй бантик, швырнул прочь.

— Ты сильный, — в ее глазах девичий восторг. — Дедушка сказал провести с тобой ночь.

— Ты не вещь своего деда.

Говорил негромко, но она услышала. Покачала головой.

— Не вещь. Но я хочу сама. А чего хочешь ты?

— Сто миллионов рублей, — ляпнул первое, что пришло на ум. Подумал, что в самом деле было бы неплохо.

— Зачем?

— Хочу пожертвовать их на создание беспилотника для нужд солдат. Он… может спасти сотни жизней.

Посмотрел ей прямо в глаза. Как будто кукольные, они ничего не выражали. Почувствовал себя до одури неуютно.

— Идем, — она потребовала, как только музыка умолкла. Взяла за руку, требовательно потащила за собой. Остановилась напротив Инны и повторила требование уже ей.

Странная девочка…

Инна не могла поверить своему счастью. Совсем недавно ее раздевали и рядили, словно куклу. Вернулась к тому же, но теперь с блеском в глазах.

— Мяу? Можно забрать? Правда?

Как будто ей никогда не дарили одежду.

— Можешь. Ты хорошая, послушная. Подруга.

Константа готова была отдать что угодно, лишь бы остаться наедине со мной. Инна схватила новую, буквально с полки магазина, байковую пижаму. Кошачьи мордочки на ней строили счастливые, довольные рожицы. Инна собиралась посоревноваться с ними в этом деле. Унеслась в выделенную ей гостевую комнату.

— Тебе, — она протянула лист, а мне стало стыдно.

Захотелось прикусить язык. Мне дарили чек на сто миллионов рублей.

Сумма, от которой можно сойти с ума. Совесть противилась. Передо мной девчонка с отклонениями в воспитании. Она не знает ценности этой суммы. Не думаю даже, что у нее есть эти деньги.

— Мало?

— Не в этом дело, — остановил до того, как она пририсовала еще один ноль. — Ты делаешь это, потому что… не понимаешь.

Она уставилась на меня, склонила голову на бок. Соглашаться с последним утверждением не спешила.

— Ты сказал, что это для помощи солдатам.

— Ты раньше жертвовала солдатам?

Она задумалась над вопросом. Пыталась понять, что меня не устраивает. Выдохнул.

— Ты хочешь дать эти деньги лишь потому, что я неосторожно высказал желание…

— Оно мне понравилось. Это новое. Нельзя?

— Что скажет твой дедушка?

— Я не вещь дедушки. Ты сам сказал.

Наверное, во мне умер политический оратор.

— Ты возьмешь. Или я обижусь.