Миллениум (СИ) - "Swfan" - Страница 6

Клименто приблизился к девочке и, не говоря ни слова, стараясь вести себя очень осторожно, посмотрел на статую, над которой она работала. Последняя была сделана только наполовину, и тем не менее в ней уже проглядывались очертания женщины, облачённой в длинную тогу. Клименто задумался. Это была героиня? Спасительница, которая придёт, чтобы отвадить страшную напасть? Или напротив, демоница? Тип 8.2 или тип 8.1? Постепенно сердце старика стало охватывать волнение. Он ещё не был в этом совершенно уверен, но, быть может, перед ним была Небесная пьеса.

Увидеть рождение подобного своими глазами — большая редкость.

Клименто смиренно шагнул в сторону и, ничего не говоря, не отвлекая слепую девочку от её работы, решил подождать, когда последняя закончит своё творение. На это уйдёт ещё несколько дней, но потенциал у данного исследования тоже был огромным. Старик уже планировал свой график, как вдруг случилась немыслимая вещь.

Камень, которым работала девочка, сломался.

Она встала на месте и протянула руку.

Клименто осмотрелся по сторонам… и вдруг в ужасе заметил прямо у себя под ногами такой же камешек, который прекрасно подходил для резной работы.

Старик побледнел.

Тысячи мыслей немедленно пронеслись у него в голове.

Что ему делать? Помочь? Или не помогать? Это был явный звоночек судьбы. То, чего он всегда боялся, чего люди его профессии старались избегать всеми силами.

Теперь он оказался перед выбором.

Если он подберёт камень, то, быть может, будет не более чем статистом в истории. Персонажем настолько мимолётным, что упоминать его не было ни малейшего смысла; если же он не будет ничего делать, то привлечёт внимание судьбы. Последняя была словно терьер, который бросается на тебя, если ты стараешься от неё сбежать… Старик помялся и наконец подобрал камень и протянул его девочке.

После этого он хотел немедленно ретироваться, как вдруг…

— Благодарю, — сказал ребёнок. — Можете принести воды?..

…И с этого дня слепая девочка и благородный старик стали вместе трудиться над загадочной статуей.

Клименто, обречённый, проклинал себя за свою оплошность. Он оступился, и теперь воды судьбы несли его в неизвестном направлении. Другой на его месте попытался бы выбраться, сбежать, но старик был для этого слишком разумным. Иной раз следует просто отыграть свою роль до конца… Тем более, что в данный момент последняя всё ещё казалась ему совершенно незначительной.

Через три дня утомительной работы, — относительно, Клименто исполнял обязанности прислуги, всё остальное девочка делала своими руками — им завладел лёгкий трепет.

Всё потому что девочка стала изображать подножие статуи. Её мантия растекалась и превращаясь в подобие моря, которое, в свою очередь, принимало очертания маленьких фигур. Некоторые из них напоминали монстров, другие — людей. Климентов заметил пернатые создания, против которых воевал молодой человек с длинным копьём, голую женщину, против которой выступили старик и мальчик, и великое множество других персонажей.

Сперва старик ничего не понимал.

Затем к нему пришло озарение, которое немедленно захватило его дыхание.

Всё это были легендарные герои! И те злодеи, которых они победили. Всё это были небесные пьесы, но это… Это было немыслимо! Невозможно! Невероятно! Нет, разумеется случалось, что судьба «учитывала» свои прошлые порывы. Иной раз отпрыск монстра или героя становился её новым избранником. Но здесь было нечто иное. Статуя собирала у своего подножия все судьбы. Все образы. Все картины из легенд.

Кто же такая эта каменная дама?

В один момент Клименто серьёзно задумался.

На размышления его подстегнул, в том числе, символ, который вскоре появился на лбу каменной женщины — 8-ка.

История… 8-й тип…

А что, если он вовсе не случайно попал в эту передрягу? Не совершил ошибки, нет… быть может, именно он, пророк, должен был оказаться в этой судьбе, которая возвышалась над всеми другими судьбами? Быть может, именно он играл в ней ключевую, монументальную роль.

На восьмой день статуя была закончена.

Последний грубый камешек свалился на землю.

К этому времени за работой девочки и Клименто наблюдала уже приличная толпа в несколько тысяч человек. Некоторые из них были жителями деревни. Другие просто пришли посмотреть на великое знамение.

Вдруг символ на голове каменной женщины вспыхнул ослепительным светом, в небесах засверкали молнии, дунул ветер, и камни посыпались на землю.

Явилась прекрасная белокурая женщина в длинной мантии, глаза которой сверкали перламутром.

Сам не зная почему, Клименто первый упал на колени.

— Я есмь Маргула… та, которая видит, и та, которая направляет. Я есть владычица судьбы, я есть судьба, — заговорил божественный голос, от которого содрогались сами облака. — Теперь ты понял? — спросила женщина и посмотрела на Клименто.

Последний затрепетал… и кивнул.

Да… теперь он понял. Понял, насколько смешны были его амбиции и гордыня других пророков. Сбежать от судьбы! Наблюдать за судьбой! Глупость! Безумие! Всё это время все, все они были её частью…

Клименто не стал менять название своей профессии. Он всё ещё был пророком. Только теперь смиренным, тем, кто не изучает, но познаёт, не избегает, но слушает волю всепроникающей судьбы. Слепая девушка стала её символом; он — голосом. Вместе они отправились бродить по свету, проповедуя священное слово богини, проповедуя великую правду, согласно которой помимо земной и небесный пьесы есть ещё одна, Божественная, воле которой следует весь мир.

Земные пьесы образуют небесные.

Небесные — Божественную.

Последняя же только начинается. Явление богини представляет собой второй акт великого сказания, которое берёт своё начало в истоке мироздания и неумолимо движется к его завершению, верно, лишь для того, чтобы тоже оказаться не более чем первой главной ещё более великой судьбы… Всё — история. Всё обладает смыслом. Всё движется в определённом направлении.

У проповедников новой веры были сторонники; были ненавистники. Многие люди слушали проповеди, которые они читали в городах и сёлах. Многие короли склоняли к ним свои уши. В некоторым смысле, их путешествие тоже представляло собой сказку, которую затем будут изучать и рассказывать детям.

Такова была природа этого мира.

И Александр находил её чрезвычайно занимательной.

Стоит признать, что Маргулы случайно добились этого результата. Они хотели создать мир сказаний, за котором Александр, их создатель, сможет наблюдать сколько угодно, и вместе с тем вмешиваться, когда захочет. Но в итоге проживание в такой своеобразной реальности сильно повлияло на местных обитателей, сформировало особенный уклад и культуру и сделало этот мир из наиболее банального одним из самых уникальных.

Александр был не против, разумеется. Ему было прекрасно известно, что иной раз самые интересные работы получаются в ходе экспериментов.

Творение Маргулов обладало огромным потенциалом. Разглядывая график, которые демонстрировал рост числа последователей новоявленной религии, а также количество церквей и прочих религиозных заведений, Александр прикидывал, что ещё занимательное можно было провернуть в рамках этого мира. Все свои эксперименты он, разумеется, обговаривал с Маргулами. Ведь это было в первую очередь их творение — следовало уважать право собственности.

Наконец Александр решил некоторое время подождать, пока идеи сами не придут ему в голову. Обыкновенно, данный метод был едва ли не более продуктивным, чем намеренная попытка придумать их самостоятельно. Он похвалил Маргулов и сказал, что те, разумеется, могли сами вносить любые модификации, которые сочтут наиболее интересными, и что, если они хотят, могут приступить к созданию Альтернативы — совершенно любой на свой выбор — а может и нового мира. Только в этот раз пускай они сами решают, что именно хотят сотворить. Не стоит постоянно ориентироваться на его интересы. Настоящий творческий процесс подразумевает долю эгоизма.