Табу (СИ) - Felis Marian - Страница 15

— Что случилось? — упавшим голосом уточнила.

Сердце тарабанилось с бешеной скоростью, отчего дышать стало затруднительно.

Неужели нашёл ошибку в отчёте по плошлому кварталу? Или того хуже обнаружил недостачу в одиннадцать тысяч, которая образовалась из-за неправильного заказа в типографию?

— Этот проект переходит под руководство Марии, — фальшивая грусть сочилась из его уст. — Сейчас на планёрке вы главная, но дальше всем будет руководить она.

— Почему? — только и смогла прохрипеть.

Где-то глубоко в душе я надеялась, что таким образом Колобок просто пытался наказать Белову по настоянию шефа. Приструнить и заставить работать, доверив важного клиента. Надежда теплилась, хоть я и догадывалась — всё абсолютно не так.

— Мне кажется, вы начали работать спустя рукава, — мужчина пожал плечами и перешёл на доверительный шёпот, но его громкий голос всё равно разносился по всему коридору. — Эвелиночка, в компании поговаривают, что вы развелись. Так ли это?

В детстве, когда я единственный раз с дворовыми ребятами играла в салочки в полной темноте, Катя Синица сильно меня напугала. В ушах начало звенеть, перед глазами поплыли цветные круги, ноги стали ватными — примерно так же я и ощущала себя в тот момент, стоя рядом с потеющим и пыхтящим от жары Колобком.

Сдержанно кивнула. Смысла отпираться не было. Кто-то меня сдал. Неужели бухгалтерия?

В этот момент в огромное зеркало, которым был завешен весь коридор, увидела замершего около поворота Коршуна. Он не двигался, и, казалось, превратился в огромную статую.

Всего пара метров отделяла нас.

— Это очень плохо, — огорчился не на шутку Борщёв. — Очень плохо! Вы ведь такой специалист, как же так?!

Собрала остатки сил в кулак и пробормотала:

— Всё в порядке, у меня уже есть новые отношения. Так что никаких проблем возникнуть не должно.

В глазах Семёна Михайловича заблестело любопытство. Он тяжело сглотнул, осмотрел меня с ног до головы и как-то слишком плотоядно облизнулся.

— И кто же ваш избранник? Может, я его знаю? Или, возможно, вы просто врёте?

Инфаркт приближался с каждым его вопросом. Я не хотела уходить из “Тренда”, мечтала сохранить свою достойную стабильную заработную плату, спокойный режим и приятный коллектив.

Кажется, меня даже начало потряхивать в какой-то момент.

Маленькие глазки-пуговки, как у поросёнка, исследовали меня, словно желанную дорогую игрушку перед покупкой. Я словно в замедленной съёмке увидела, как потная ладонь Колобка погладила моё плечо и опустилась чуть ниже.

В мыслях всё перепуталось. Словно заторможенная, я следила за нахальными действиями генерального и пыталась переварить. Был ли это намёк? Или просто дружеская помощь? Но в любом случае от ощущения пухлой ладошки Колобка на талии хотелось срочно помыться. Желательно, в кипятке.

— Её избранник я, — рука Кирилла Витальевича легла на мои плечи и галантно придвинула к себе, оставляя между нами пространство для фантазии и отрывая меня от Борщёва.

Брови Семёна Михайловича взлетели высоко вверх, глаза округлились, весь лоб покрылся огромными морщинами, а сам он стал похож на удивлённую гусеницу. Одним движением вытащил из кармана платок и промокнул блестящую лысину. Запыхтел, как паровоз.

Мужчина не решался что-либо говорить и комментировать. А я так вообще чуть не умерла от шока и страха.

— Шутить изволите, Кирилл Витальевич? — скривился Колобок и расхохотался на весь этаж, что уши заложило. — Вы и наша Эвелиночка? Никогда не поверю!

Мужская ладонь прижала меня к себе ещё крепче, отчего на секунду мне удалось услышать стук сердца Коршуна. Или показалось?

— Ну, почему же, это совсем не шутка, — в коридоре тем временем появились двое из нашей делегации для встречи с клиентом. Следом за ними из-за угла выкатила торжествующая Машка и застыла с перекошенным лицом, едва заметила по-хозяйски расположенную руку Кирилла Витальевича.

Колобок покраснел. Лицо налилось кровью и вспотело сильнее, глаза забегали по мне и моему временному спутнику в поисках правды. Его взгляд метался, как у загнанного зверя, будто пытаясь уличить во лжи и с треском выдворить нас обоих.

Все замерли. Даже воздух, казалось, загустел от напряжения. По странному стечению обстоятельств в коридор выплыла Тамара Алексеевна, оглядела собравшихся и рявкнула торжествующе:

— А я знала, что вы встречаетесь! Видела, как наш Кирюшенька Витальевич к Эвочке заходил.

Борщёв перестал тяжело дышать и побелел. Словно не ожидал такого поворота событий. Хотя, признаться, я тоже. Впрочем, Кирилл Витальевич оказался хитёр, решил двух зайцев одним ударом убить — и свою задницу от увольнения спасти, и оставить в штате единственного нормально работающего человека.

От дальнейшего выяснения отношений нас спас лишь телефонный звонок недовольного клиента, и мы все переместились в переговорку. Даже Семён Михайлович и Белова зашли в кабинет, сели в самый уголок и хмуро переглядывались. Недовольство подруги мне было ясно, как день — она имела виды на Коршуна. Но вот Борщёв… ему бы радоваться, что два ценных сотрудника могли спокойно остаться в штате. Но нет. Зыркал, как хищник, следил за каждым движением и кривился.

Даже при переговорах мы с Кириллом Витальевичем стояли рядом. Он как бы невзначай задевал меня рукой или бедром. И когда наконец право обсуждения отвоевали москвичи и начали нахваливать проделанную работу, я незаметно наклонилась к шефу и прошептала:

— И что это за спектакль?

— Нет в вас нотки авантюризма, — игриво сощурился и наклонился к самому уху. — Не бойтесь, приставать не стану.

— А если я захочу? — прошептала неожиданно даже для самой себя и стыдливо спрятала взгляд. Мужчина лишь усмехнулся и с серьезным видом начал слушать, о чем интересном вещали наши клиенты.

Через полчаса мы утрясли все вопросы, пообещали подготовить ещё пару баннеров на выбор и, после согласования, разместить их на сайте. Когда довольные лица москвичей пропали с проектора, наконец ожил Семён Михайлович. Покряхтел, встал и попросил нас двоих задержаться.

Белова нарочито долго топталась на месте, словно надеялась послушать "важный разговор", но под строгим взглядом генерального испарилась из кабинета. Стоило двери закрыться, как Борщев начал допрос:

— Очень неожиданно, признаться, получать такие вести с утра, — многие уже на обед успели сходить, но для Колобка жизнь начиналась только к трем часам. — Как давно вы вместе?

— С первого моего дня в офисе, — сухо отрапортовал Коршунов и снова приобнял за талию. По-хозяйски, показывая начальнику, что имеет на меня все права.

Ну и пусть. Зато не уволят.

— Как же так вышло, Кирилл Витальевич? — недоумевал мужчина. — Вы же себя пяткой в грудь били и говорили, что отношения на работе для вас — табу!

Знакомые слова… Разве что он себя не бил в кабинете, хотя говорил достаточно четко и осознанно, не принимая возражений.

— Конечно, но мы с Эвой, — я вздрогнула от неожиданности, когда услышала своё сокращённое имя, прозвучавшее в устах Кирилла Витальевича весьма эротично, — ведём себя профессионально. Не все так могут, к сожалению.

— Наверное, — задумчиво почесал подбородок Колобок, — я поэтому и не поверил: слишком уж вы на работе себя вели холодно.

— Не хотели коллектив смущать, — прокомментировал Коршун.

Семён Михайлович открыл жалюзи и выглянул в окно. Задумчиво пожевал губу и резко выдал:

— Ай, черт с вами! Если уж у вас всё хорошо, то работайте. Только помните, Эвелина, — он наклонился через стол ко мне и нахмурился, — я ненавижу ложь. За такое простым увольнением не отделаться.

И вышел из кабинета, насвистывая веселую мелодию из мультика. А я только тяжело сглотнула и рухнула на ближайший стул, ведь ноги от страха подкосились.

— Что теперь делать? — прошептала я сокрушённо, сложила руки на столе и аккуратно примостила поверх внезапно разболевшуюся голову.