Самый лучший комсомолец. Том шестой (СИ) - Смолин Павел - Страница 5

— Сохранение укладов, отличных от капитализма, в мировых границах капиталистического строя может быть понято не только как неполное осуществление прогрессивных тенденций капитализма, но и как проявление консервативных тенденций того же самого капиталистического строя. Наличие в конце капиталистической эпохи отсталых в экономическом и многоукладных в социальном отношении стран — есть особое периферийное проявление самих универсальных законов капитала, — выкатил он заключение.

— А вот это уже очень удобно, процитирую вас при случае, — с улыбкой пообещал я.

— Плох тот ученый, который не любит цитируемость, — улыбнулся он в ответ. — Главное — вывод не забудь: в рамках ставшей на ноги мировой капиталистической системы устранение отсталых форм производства и борьба с воспроизводством докапиталистических форм суть задачи уже не буржуазные или буржуазно-демократические, а антибуржуазные.

— Наши враги и диссиденты любят рассказывать о том, как глупо тратить народные деньги на помощь условной Африке, — кивнул я. — Мол, из первобытно-общинного строя сразу в социализм не прыгнешь.

— О том и речь! — одобрил Крылов. — Если не «прыгнут» в социализм — останутся в своих пережитках навсегда, потому что буржуазия не видит перспектив в постройке неграм школ, ПТУ и заводов — вложений много, проще разместить производства там, где все вышеупомянутое уже есть. А мы за век-другой товарищам неграм и классовое сознание привьем, и лучшее в мире образование дадим, и вместе на могиле капитализма спляшем.

— Обязательно, Владимир Васильевич! — пообещал я, отставил пустую тарелку из-под гречки с сосисками и поднялся на ноги. — Пора нам.

— Интуриста встречать — задачи сложная, — стебанулся он, пожимая руку.

— Далеки они от осознания природы производительных сил, — сымитировал я грустный вздох. — Но ничего — перевоспитаем.

Выслушав меня за кулисами актового зала (спрятался тут чтобы народу собираться не мешать) и совсем не удивившись новости, Оля пожала плечами:

— Леннон так Леннон. Тоже мне важный гость.

В школьной форме с белыми бантиками выглядит очень мило.

— Я больше за невесту Кима переживаю — папа просил с ней немножко подружиться, и я боюсь не справиться, — призналась она.

Зря — Кимовой молодой невесте дружба с моей главной протеже (потому что все видят, кто проект, а кто — всамделишная подружка) нужна гораздо сильнее, чем самой Оле — несмотря на молодость, тщательно отобранная и подготовленная корейская жена знает о подковерной возне несоизмеримо больше певицы с папой-КГБшником, и будет стараться закрепиться рядом с Юрой изо всех сил, в том числе через общение с моим ближайшим окружением женского пола.

— Не волнуйся, сейчас Леннона примем-выгоним, и я тебе помогу план придумать, — пообещал я.

— Помоги! — обрадованно разрешила она.

— А пока мне твоя помощь нужна, — добавил я. — На запись телеконцерта сходить, потанцевать.

— То же мне «помощь»! — фыркнула она. — «Феофан»?

— Они, — подтвердил я.

— Мы на танцах проверили позавчера, как ты просил, — поведала она. — Ребятам понравилось.

— Это хорошо, — улыбнулся я подружке. — Затанцевали тебя?

— Уже не зовут, — хихикнула она. — Всем сердца разбила и на осколках попрыгала.

— Прямо попрыгала? — подыграл я.

— Нет конечно, — призналась она. — Просто сказала, что не танцую и не беру подарки. Сама зато ребятам кучу всего надарила и еще подарю — у меня много.

— Когда много — делиться правильно, — одобрил я коммунистические подружкины порывы.

Тут со стороны сцены раздался голос директора:

— Ну что, вроде все собрались?

Ответом ему был утвердительный гул.

— Пора! — заявил я.

Оля пошла к выходу в зрительный зал, а я — на сцену. Народ привычно откликнулся на мое появление свистом и аплодисментами — все Сережку любят, но сверстники и пенсионеры — особенно! Приветливо махая руками, подошел к микрофону — директор уже успел сместиться в первый ряд, освободив мне местечко. Я тут не впервой, процесс отлажен как надо.

— Привет, ребята, извините, что после уроков задержал, — первым делом повинился я.

Свободное время же тратят на мои планы.

Добрые и пассионарные Советские дети ответили утешительным гулом.

— Дело у меня к вам, — сняв микрофон со стойки, уселся на край сцены, как бы подчеркивая неформальность встречи. — Поможете?

Коллектив всем видом выразил готовность за меня хоть в огонь. Хорошо, что такого нам не надо!

— Поднимите руки те, кто знает английскую группу «Битлз», — попросил я.

Где-то две трети.

— А английского певца Джона Леннона?

Где-то треть.

— А теперь поднимите руки те, кому «Битлз» нравится.

Рук в воздухе не осталось.

— А почему не нравится? — удивился я.

Первым руку поднял в поисках права на ответ десятиклассник Сеня. Не обломавшись слезть со сцены, с микрофоном добрался до оратора. Провод мешает, блин.

— У меня старший брат все время «Битлз» слушает, — поведал Сеня. — Заколебал — уже даже я все наизусть выучил, с рождения-то эту муть слушать.

Мы с народом заржали, и я передал микрофон девятикласснице Любе из четвертого ряда.

— Мне раньше нравилось, а потом по телевизору передачу показали, с переводом главных шлягеров, это же полная чушь! Зачем слушать музыку, в которой нет смысла? Про любовь разве что — но у тебя песни про любовь лучше получаются! — покраснев щечками, отвесила она мне комплимент.

— Спасибо, — поблагодарил я под хохот зала. — Короче понятно — «Битлз» вам не нравятся, — по пути к сцене подвел итог.

— А тебе? — заинтересовался директор.

— И мне не нравится, — подтвердил я. — Но завтра нам с вами нужно будет привести английского певца Джона Леннона сюда, — указал на сцену под ногами. — Задать вопросы, немножко спеть — Сеня, бахнешь?

— Бахну! — гоготнул он. — Стоп! — опомнился. — Живой «битл» — здесь⁈

— А чего ты удивляешься? — спросила Оля.

— Не шучу! — подтвердил я. — Вопросы ваши классные руководители распределят после этой встречи, — добавил инструкций. — А если товарищ Леннон будет задавать ответные — отвечать нужно честно и спокойно. Хотите ругать — ругайте, но так, чтобы не сильно обиделся.

— Срежу! — важно пообещал Сеня.

— Я тебе оценку за поведение срежу, Сидоров! — одернул его директор к веселью остальных. — Не позорь страну — мы народ хлебосольный и культурный, туристов не обижаем.

— Спасибо, Андрей Андреевич, — поблагодарил я директора. — И спасибо вам, ребята. Увидимся!

И свалил за кулисы под разочарованное «что, уже всё⁈».

— Почему ты уверен, что Леннон согласится таскаться за тобой по студиям, школам, кружкам и заводам? — спросила встретившая меня здесь Вилка.

— Это что, недоверие? — ужаснулся я.

— Это вопрос, — улыбнулась она.

— Тогда ладно, — смирился я, направляясь к выходу — нужно успеть свалить, пока ребята заняты. — Сам факт того, что он едет в СССР, чего ему раньше и в голову не приходило, говорит о том, насколько его угнетает «фактор Ткачева». Топ-5 мировых чартов оккупирован нашими артистами, остальным приходится натурально воевать за места пониже. А у него альбом сольный скоро выходит.

— Боится? — хмыкнула Виталина.

— Возможно, — кивнул я. — Далее — в папочке мы с тобой прочитали о том, как грустно бедняжке-Джону от того, что в детстве его не любила мама и насколько сильно он занят поисками душевного покоя и борьбой с экзистенциальной пустотой. Еще его сильно печалит бессилие — ты вроде популярней Иисуса, каждое твое слово ловят миллионы людей, а мир что-то нифига несмотря на все потуги конкретной творческой единицы не меняется. Что из этого следует?

— Певцы мир не меняют, — пожала плечами Виталина. — Ошибиться легко — когда видишь перед собой полный стадион, кажется, что мир меняется прямо здесь и сейчас — вон сколько сторонников мира во всем мире. Но это — ничто по сравнению с глобальным противостоянием социально-экономических базисов и интересами капиталистических элит.