Борьба: Возмездие в сумерках (СИ) - Андерсон Владимир - Страница 11

И как показала практика, один из них уже это сделал, подорвав себя в секторе «Корса». Выбор оказался верным. И этот выбор делал Гора из множества людей. Он выбрал правильных. Тех, что сработает как положено. Как необходимо. Прежде всего ему. Горе. При этом исходя из внутренней логики того, кто исполнял.

Нет, всё же представить себе какую-то замену ему невозможно. Никто не справится с этими обязанностями. И все это знают. И более того, думать по-другому начинало становиться преступлением. Люди затыкали друг друга даже при малейших сомнениях или отклонениях от верности суждений позиции их вождя. Не то чтобы преданности вождю. А преданности его позиции. Тому, как он думает… И это начинало походить на фанатизм.

Он прекрасно понимал, что такое фанатизм, и чем он чреват в первую очередь для него… Со временем он перестанет воспринимать вещи объективно. Со временем всё, что он будет делать будет восприниматься и отражаться его подчинёнными исключительно как единственно верное решение. А это в свою очередь означает, что именно верных решений со временем будет становиться всё меньше…

Но смысл ещё в том, что единственный способ не допустить этого заключался в том, чтобы хотя бы начать делиться с кем-то властью. Не оставлять всё себе. А передать часть кому-то другому. Передать кому-то другому часть мандата на правду. Часть возможности быть хоть в чём уверенным помимо слова префекта. Это было ещё более недопустимо, чем неизбежность будущих его собственных ошибок.

Любой, кто получит хоть немного мандата на правду, сразу начинает желать сделать этот мандат уникальным. Чтоб у него была своя единственная верная правда. Обычно это выглядит как комментирование того, о чём не говорил вождь, но в духе вождя — проще говоря, занятие вакантного информационного поля. Причём теми же терминами, тем же подходом и сутью, но самим собой. А это ведёт либо к тому, что вождю приходится таких людей устранять физически, либо просто делать вид, что всё идёт по плану.

Первое, разумеется, должно было работать безотказно, но так хороших кадров не останется. Вся эта политическая ротация не может привести ни к чему, кроме как к понижению квалификации руководящего состава, где со временем люди будут мериться исключительно по способности дольше держаться на своём месте. Это и напрочь убивает конкуренцию, и неизбежно снижает эффективность.

Второе — это вообще бомба замедленного действия. Лидер, который остаётся в стороне, когда надо действовать, может восприниматься только как слабый лидер. И никак по-другому. Конечно, многие для сохранения собственных же позиций, будут утверждать, что это не так, что лидер всё регулирует тайно, что всё под контролем. Но поражение в этом случае, будет просто делом времени.

Именно поэтому ни о каком распределении или фрагментации мандата на правду быть не может. Все думают только так, как говорит вождь. С этим все согласны, и не нужен никто, кто будет что-то комментировать. Могут быть только те, кто дублирует сказанное точь-в-точь. Слово в слово. Без искажений и пояснений. Прибавлений и убавлений. И только тогда можно говорить о том, что правда едина и находится в одних руках. Иначе объяснить им что-то будет просто невозможно.

Сейчас Гора находился в секторе «Корса», где ему оборудовали новый кабинет. Он был точно такой же, как и в секторе «Диза» и с таким же громоздким полотном во всю стену, где был изображён символ самоуправления. В этом секторе ему казалось безопаснее, так как здесь был, по сути, уничтожен выход на поверхность, и все подходы остались только по подземным путям. А от этого сектора пути были ещё к четырём другим, и теперь логичнее было находиться в узловом месте, и там же оборудовать свой штаб.

Хотя спалось тут как-то не так. В первые дни, когда Гора приехал сюда, ему спалось очень странно. Несколько раз снился Рафаил, который только смотрел на него каким-то очень странным и чем-то недовольным взглядом. Гора спрашивал у него, как дела, как себя чувствует, как его жена и ребёнок. И в ответ получал вот это неловкое молчание. Было совершенно непонятно, к чему оно, и каждый раз, когда мысли заходили в какое-то несуразное состояние, поднимая тревогу до предела, Гора просыпался.

Он оглядывался по сторонам, и не сразу вспоминал, где он. Что он делает в этом помещении, которое настолько роскошно выглядит. Ему казалось, что он ещё бригадир одной из четырёх сом и ночует в общем бараке. Что у него есть сын и невестка, и что главная задача на сегодня — это выполнить норму выработки. И только спустя несколько секунд понимал, что всё уже далеко не так.

А ведь было такое время. И в это время все даже считали, что чумы не способны свободно передвигаться по поверхности, спят чуть ли ни по 16 часов в день и впитывают в себя лишь одну жестокость и садизм по отношению к людям. Как бывают узки взгляды людей, когда им не с чем сравнивать.

Оказалось-то, что и на поверхности чумы перемещаются достаточно, и спят примерно столько же, сколько люди. А уж садизм и жестокость в них не больше, чем в самых простых людях. Просто тогда шахтёры видели чумов из имперской армии, которые были лишь надзирателями и не более того. А надзиратели-люди ничем толком от них не отличаются. Чумы-эсчекисты совсем другие, а есть и такие, кто отлично думает головой и умеет даже понимать необходимость договариваться с противниками. Последнее удивляло больше всего, но соглашение с Гузохом не что иное, как прямое подтверждение этого. И ещё год назад нельзя было представить, что жизнь может измениться настолько, что соглашения подобного рода станут реальностью.

И самое-то интересное, что раньше неправильно думали абсолютно все. Не нашлось никого, кто бы сказал хотя бы фразу «Может не все чумы такие?». Так не сказал никто. Потому что все люто ненавидели чумов, не хотели относиться к ним никак по-другому, кроме как к тем, кто должен провалиться под землю за свои преступления. Все хотели только мести чумам в какой угодно момент, хоть через тысячу лет, но только, чтоб она пришла. И эта месть, стоявшая пеленой в глазах, скрывала ту тайну, что есть и другие возможности для достижения своих целей…

Гора повернулся к полотну, эмблеме самоуправления и вгляделся в неё. Это его заслуга. Это только его заслуга, что теперь у людей есть такие достижения. Есть возможность выбирать, расширяться, стремиться к лучшей для себя жизни. Без него никто даже не мог предположить о чём-то подобном. Без него этой системы бы просто не было. И нет ни одного человека, кто был бы в состоянии даже продолжить это.

Он вспомнил случай почти десятилетней давности, когда Костя Богатый, его заместитель, видимо, будучи сильно невыспавшимся, неправильно рассчитал дневную норму выработки, решив, что добыть надо почти на четверть меньше, чем на самом деле. Когда он обнаружил это днём при проверке своих же собственных результатов, то немедленно доложил об этом Горе. Он выглядел очень виноватым, хотел сам броситься немедленно в сектор забоя, чтобы хоть как-то ускорить работу. Ведь с неверным распределением работы между сомами, наказание для 381-й должно было стать куда более суровым, нежели, до этого. Все эти сложные расчёты должны были привести к тому, чтобы уложиться во все нормы, а получалось так, что на деле кто-то не доработает, и кого-то по всей видимости забьют камнями до смерти.

Тогда второпях шахтёрам одной из сом пришлось перекладывать свою долю добычи на сторону 381-й сомы, чтобы хоть как-то поправить ситуацию. Это помогло, но не до конца. Получилось так, что в двух сомах была переработка, а в 381-о недостача. По итогам трёх шахтёров покалечили, а один не выдержал и умер на следующий день. Богатый не мог простить себе этот просчёт, просил снять себя с поста заместителя и отправить в первые ряды забоя. Разумеется, Гора отказал.

И сейчас он вспоминал этот момент. Богатый ведь мог не признаваться, что допустил ошибку. Ему даже необязательно было подтасовывать какие-то факты, ведь бывало, когда шахтёров избивали и в случае соблюдения нормы выработки. Можно было бы свалить как минимум и на это. Но он сознался сразу. Как только заметил. Сознался и сообщил бригадиру о собственной ошибке, способной убить других, но не себя. И можно много говорить о том, что вроде как это единственно верное решение, но на деле так делают не что не все, так делает меньшая часть. Сознаются в своей ошибке, чтобы побыстрей её исправить. Вне зависимости от того, что за этим последует лично для них.