Холодные тени - Криптонов Василий - Страница 4

Привет, Тим!

Ты, судя по всему, совсем не изменился. Знаешь, твоя мама немного обиделась на то, что ты решил остановиться в отеле. Я говорю «немного», но… ты ведь знаешь свою маму. Я хотела отправить тебе e-mail, но не решилась – вдруг ты расценишь это как преследование с моей стороны.

Мы так долго не общались. Я понимаю, что тебе тяжело вспоминать все случившееся с тобой, твоими близкими… Я – часть этих воспоминаний. Потому тоже не вмешивалась в твою жизнь. Но сейчас мне действительно нужна твоя помощь.

Я гуглила тебя, как могла, но ты – тайна за семью печатями, всегда таким был. В твоем блоге снимается другой человек, а твоего лица никто не знает. Даже у мамы, оказывается, нет твоих фотографий. Я не представляю, как ты выглядишь сейчас. Но мне кажется, я сумею узнать тебя по взгляду. Спустись в вестибюль гостиницы в три часа дня, если хочешь проверить.

Твоя Габриэла.

P.S. Я знаю, что ты приехал со своей девушкой. Было бы очень интересно с ней познакомиться.

Тимофей посмотрел на заставку с часами, бегающую по заблокированному экрану ноутбука. Часы показывали начало второго по местному времени. Он думал, у него будет время, чтобы подсоединиться к этому городу. Почувствовать его, прежде чем заговорить с кем-то из прежней жизни… Пока же он чувствовал себя повисшим в вакууме и невесомости.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД

– Это ведь твой?

Она догнала Тимофея, когда тот шел из школы. Остановилась перед ним и протянула руку. На ладони девочки лежал оранжевый мячик.

– Ты знаешь, что мой. – Он говорил тогда с жутким акцентом. – Иначе не подошла бы ко мне.

Девочка насупилась:

– Я хотела тебе помочь.

– Тогда просто отдай.

Девочка, помедлив, протянула Тимофею мячик.

– Спасибо. – Он спрятал мяч в рюкзак.

– Меня зовут Габриэла, – сказала девочка.

Еще полгода назад он промолчал бы – как молчал, получая любую информацию, которая его не интересовала. Но на курсах адаптации столько раз приходилось произносить отзыв на этот пароль, что нужные слова вылетели сами:

– Очень приятно. Меня зовут Тим.

– Я знаю. – Девочка улыбнулась. – Фрау Беккер говорила, как тебя зовут. Мы же с тобой учимся в одном классе. Ты, наверное, меня пока просто не запомнил… Не обращай внимания на Нойманна и других дураков! Они напугались тебя и больше не полезут.

– Ты была там? – спросил Тимофей.

– Да. Случайно увидела, как они кидают твой рюкзак. Побежала звать фрау Беккер, но, когда она пришла, ты уже сцепился с этим идиотом. А потом фрау Беккер сказала, что ты не в себе, и я побежала звать врача. Что с тобой было? – Габриэла заглянула ему в лицо.

– А что сказал врач?

– Что это нервный припадок.

– Он прав. Так и есть.

– Нервный – потому что эти дураки тебя довели, да? – Габриэла смотрела на него с сочувствием. – Я все рассказала фрау Беккер! Нойманн пытался говорить, что ты первый на него напал, но я сказала, что видела, как они над тобой издевались. Сказала, что, если надо, я готова пойти к фрау Зигфрид и еще раз все подтвердить. Но к фрау Зигфрид меня не позвали. А когда из коридора все ушли, я увидела мячик. И сразу поняла, что это твой. У меня есть старший брат, он полицейский. Он сказал, что, если родители Нойманна нажалуются, тебя могут исключить из школы. – Габриэла замолчала, вопросительно глядя на него.

Тимофей тоже молчал. Он не понимал, чего она хочет. Она ведь не задавала вопросов.

– Ну? – наконец спросила Габриэла.

– Что?

– Тебя ведь не исключили?

– По-видимому, нет. Если позволили сегодня присутствовать на уроках.

Габриэла прыснула, вдруг до ужаса напомнив этим Веронику. Сказала:

– А ты смешной. Знаешь, я решила, что буду за тебя заступаться. Подруга моего брата работает в службе поддержки эмигрантов. Она говорит, что среди вас немало хороших людей, и таким людям надо помогать. Что у себя дома вам жилось плохо, поэтому вы и переехали. Если Нойманн опять полезет к тебе, я скажу, что пожалуюсь брату. У тебя есть братья или сестры?

– Нет.

– А у меня и брат, и сестра! Брат уже взрослый, а сестренка пока только в начальной школе. Хочешь как-нибудь прийти ко мне в гости?..

Габриэла сидела на диване в вестибюле отеля и бездумно проматывала френдленту на смартфоне, хотя мысли ее были далеки от мельтешащих перед глазами картинок. Это действие было для нее чем-то вроде перебирания четок – инструментом для погружения в транс. Впрочем, как и для многих других, надо полагать.

Жизнь, до недавних пор напоминающая безупречно ровное скоростное шоссе, уводящее к горизонту, внезапно превратилась в выщербленную плохо освещенную дорогу, петляющую по району, где лучше не забывать блокировать двери.

Последний пост Габриэла сделала неделю назад, и под ним набралось уже несколько сотен тысяч комментариев. Медленно, но верно зарождалось недовольство. Люди ждали от нее новостей. Габриэла сделала себе имя как блогер-путешественник, и миллионы людей, лишенные возможности уехать дальше пригорода, с ее помощью познавали мир.

Была, впрочем, и небольшая часть тех, кто мог позволить себе путешествия, – эти смотрели ее видео, чтобы решить, стоит ли им ехать туда-то и туда-то.

Были и хейтеры, уверяющие, что подписчикам интересна только ее смазливая мордашка. Что ж… Может, они и недалеки от истины. В этой нише работает много людей, но Габриэла оставила позади большинство из них и сделала это сама, без спонсоров, без маркетингового отдела. И не так уж важно, с помощью чего она добилась того, чего добилась. Сомневаться в себе ее в детстве забыли научить, да и потом как-то не сложилось.

Но вот теперь, когда она собралась, быть может, в самое важное путешествие в своей жизни, случилось все это. Брю…

Габриэла стиснула смартфон так, что стекло едва не треснуло. Вспомнила выражение лица мамы, когда та говорила: «Ты же не уедешь? Ты же не оставишь сестру в таком состоянии? Мы – семья, нам нужно держаться вместе!»

«Держаться» у Габриэлы получалось плохо. Зато она умела решать проблемы. Если не получается решить проблему одним способом – реши ее десятью другими. Таким было ее жизненное кредо.

Движение. Габриэла вскинула ресницы. Девушка на ресепшене – та, с акцентом, – сменилась, уступив пост другой, постарше, и исчезла из виду. Прозвучал мелодичный сигнал, открылись двери лифта, оттуда вышел молодой мужчина в деловом костюме без галстука и пошел к дверям. На ходу он быстро набирал какой-то текст в смартфоне, не глядя по сторонам, полагая, будто весь мир расступается перед ним.

Нет, это – точно не Тим.

«А если – он? – заорал внутренний голос, когда мужчина вышел в стеклянные двери гостиницы. – Что, если ты ошиблась? Вы не виделись четырнадцать лет! Он сейчас может быть совершенно другим. Он может быть хоть хрупким очкариком в мятом пиджаке из секонд-хенда, хоть загоревшим в солярии качком в обтягивающей майке, хоть этим самым бизнесменом, договаривающимся о деловой встрече по дороге на деловую встречу!»

Габриэла закрыла глаза, сделала глубокий вдох, потом – выдох и пожелала себе заткнуться.

Это – не Тим. Просто потому, что не может быть им. Это не тот, кто спустя столько лет и столько событий приедет в чужую страну, дабы оказать услугу почти чужому человеку, не получив с этого никакой выгоды.

Вновь прозвучал сигнал, и Габриэла открыла глаза. Сердце подпрыгнуло куда-то в область горла и затрепыхалось там, как птица, попавшая в западню.

Парень, вышедший из лифта, напоминал бы уголовника, если бы не взгляд. Взгляд был отрешенный, задумчивый. У уголовников взгляды не такие, эти ребята привыкли всегда быть начеку.