Молот империи. Часть 4 - Киров Никита - Страница 10

Люди умирали, чтобы я смог дойти.

Видимость едва ли метров десять-двадцать. Снег уже засыпал всё, включая тела и упавшие деревья. Я бежал, перепрыгивая через них на инстинктах и удаче.

Силуэт Паладина всё равно видел. Он палил по нашим, по основным силам. Чем дольше бегу, тем больше их умрёт.

Волынки стихли. Или это ветер усилился?

Я бежал. Рядом со мной начали свистеть пули. Кто-то меня засёк. Но за моей спиной послышались отчётливые щелчки винтовочных выстрелов. Не знаю, как снайперы кого-то видели, но они меня прикрывали.

Та-та-та!

Заряд шрапнели ударил куда-то позади меня. Выстрелы винтовок смолкли.

Зараза! Споткнулся и начал терять равновесие.

Если падать, то с пользой.

Я вытянул руку и красная цепь, разбрасывая искры, рванула вперёд. Она обмоталась вокруг дерева и с силой рванула меня следом. Там я едва в него не врезался и упал в снег.

А так выходит быстрее.

Тихо. Волынки заткнулись. Это конец?

Они заревели с новой силой. Начали хлопать дымовые шашки, в небе появились следы зарева красных сигнальных ракет. Зачем наши их пускают?

Я взмахнул цепью и преодолел ещё расстояние. Враги должны видеть это красное зарево.

Ещё красные сигнальные ракеты. Вот зачем наши их запустили. Чтобы запутать врага и не дать им увидеть меня.

Ветер свистел в ушах. Я падал в снег почти с каждым рывком, слишком сильно меня дёргало. Мышцы в плечах ныли от боли и холода. Но я уже ближе.

– Держать позиции! – слышал я вражеского офицера. – Держать позиции! Перестреляйте их уже, парни! Война уже почти закончилась! Осталось чуть-чуть! Ещё немного поднапрячься и вернёмся домой! И никакие Небожители нас не остановят, парни!

Нет, это ещё надолго. Я, замёрзший, с искрящимися цепями, оказался ещё ближе, врезавшись плечом в ствол дерева.

Ещё рывок. Я поправил почти выпавшую гранату.

Нет, метель ослабевает. У Громовой не так много сил, чтобы держать её долго. А я почти у них на виду.

Та-та-та!

– Вперёд! – раздался яростный крик. – Вперёд же!

Снова заорали волынки. Щёлкали винтовки. Враг залёг у ног Паладина. А он поворачивал пушку, нацеливаясь на наших.

Волынки замолчали.

Последний рывок, меньше ста метров. Цепи со мной, они плотно обхватили предплечья. Хотя руки так замёрзли, что я их плохо чувствовал.

Один рывок. Но мне нужно прикрытие, чтобы я смог добраться.

Заорала последняя волынка.

– Гвардия, вперёд!

– Варга! Варга! Варга!

– Нарландия! – кричали штурмовики, вспоминая свою старую родину.

Наступающие порядки скрылись в маскировочном дыму. В небе опускались красные дымовые шашки

Я рванул следом за правой цепью которая меня тянула. У самого конца меня понесло за левой, которая зацепилась за другое дерево.

Одна пуля просвистела рядом с ухом, другая едва меня не кастрировала, отчего внутри всё сжалось. Но правая цепь захлестнулась вокруг орудия Паладина и подбросила меня вверх, едва не вывернув мне сустав.

Слишком высоко, но я прямо в воздухе подтянулась уже двумя цепями и врезался в орудийную платформу. Выбил весь воздух из груди. Какая же она ледяная. Хоть не коснулась губами, а то бы они примёрзли.

Я поднялся, едва не упав с высоты. Цепи затащили меня выше, к плечу, а оттуда на кабину.

Вот вы и попали, суки. Я начал размахивать и бить цепями, ломая радар, антенны и перископ, через который они целились по нашим. Ослепните, суки! Успел сломать только один, другой они спрятали. Увидели меня или нет?

А волынки уже молчали.

Нет, заорали снова! Кричали и люди, но их уже мало.

Это всё не напрасно! Их смерти не напрасны!

Я взвёл затвор гранаты, прошёлся по верхней части ригги. Тут теплее, потому что сзади трубы выхлопного коллектора. Над ними искажался воздух от жара. Сверху решётка, чёрная от копоти.

Цепью сорвал решётку, прицелился и забросил гранату туда. Знаю, что там в глубине ещё одна решётка, чтобы ничего не попало внутрь.

Но мне это и не надо. Лишь бы выкурить их наружу.

Взрыв! Ригга даже не качнулась. Но сзади пошёл чёрный и густой дым, воняющий тухлым яйцом. Я прошёл к передней части. Ригга больше не стреляла. Их отверстий для вентиляции тоже шёл дым, но она не справлялась.

Впереди открылся смотровой лючок. Пилот высунул голову наружу, выпуская клубы дыма, и начал надрывно кашлять. Другой лючок тоже открылся.

Сложно дышать, тварь?

Цепь обхватила его за горло, я дёрнул на себя и вытащил его наружу. Кричащий пилот полетел вниз и разбился о землю у ног своего шагохода.

Второй заметил угрозу и вытащил револьвер, целясь в меня. Лицо красное от дыма, кашель мешал ему целиться.

Но выстрелить он не успел, просто повис, выронив оружие. Кто-то из снайперов его снял.

Но мы ещё не закончили.

Я зацепился цепями и слёту впрыгнул в люк, сбив с ног третьего, последнего члена экипажа. Приземлился прямо на него и замахнулся кулаком, на который намотались цепи.

И начал бить, пока человек в кожаной куртке пилота не перестал дёргаться.

Ещё не всё. Я ногой задвинул задвижку напольного люка, ведущего из кабины, и затащил туда мёртвого пилота. Сел в кресло, надавил на тугую педаль синхропривода и переключил рычаг АСО, чтобы стрелять самому.

– Ещё не всё, – сказал я вслух.

Я развернулся на месте. Ригга заскрипела от натуги, стрелки манометров бились в красных зонах, всё перегрето. Я одной рукой поворачивал машину, другой направлял орудийные платформы как можно ниже.

Достаточно!

Перебили много наших. А теперь пожрите-ка этого сами!

Я топтался по позициям толстыми ногами шагохода, стреляя из автопушек вниз. Оптика ещё оставалась, я видел, как бойцы Дома Рэгвард отступали.

Ну ничего, вот вам. Это ещё не всё.

В кабине погас свет. Движки начали останавливаться.

Кто-то пробрался в машинное и вырубил их вручную.

Сейчас полезут в кабину. Снизу в люк постучали. Потом раздалось шипение, и внутрь повалил едкий дым, хотя его и так уже хватало. У пехотинцев из Хитланда был при себе термошнур.

Ну удачи воспользоваться им. Я открыл электрокамеру, вырвал из неё свечу духа и швырнул в открытый смотровой люк. Даже если у вас есть пилоты, ничего вы уже не сделаете.

Пора выбираться самому, пока они не прожгли замок.

Я выбрался на морозный воздух.

Зараза!

Там, откуда мы пришли, стоял Катафракт в чёрно-красной расцветке армии Мидлии!

Он целился в меня из главного калибра.

Я прыгнул, зацепившись цепями за орудие. Меня отнесло в сторону, я убрал их и упал в снег. Один из пехотинцев нацелился на меня.

Бах!

Это главный калибр Катафракта. Снаряд взорвался, врезавшись Паладину в плечо. Правая орудийная платформа, с которой я спускался, повисла надо мной. А пехотинца кто-то пристрелил метким выстрелом, он рухнул в снег.

Я поднялся и побежал, перепрыгивая через тела. Кто-то палил по мне, но спасибо выжившим стрелкам, которые меня прикрывали.

Бам-м!

Ещё выстрел!

Катафракт загорелся, его орудия повисли вниз.

За его спиной другая ригга. Это что, мой шагоход? Я узнаю силуэт. Наш Старый Герберт? Откуда он здесь? Он же был в ремонте!

Но это точно он. Уже не было ни метели, ни дыма, я видел его хорошо. Только горел Катафракт, освещая окрестности.

Стрельба прекратилась. Мой шагоход подбирался ближе. А вокруг меня собирались выжившие гвардейцы.

– Как же мало вас осталось, – я сел в снег, чтобы хоть немного передохнуть.

Я оглядел оставшихся.

– Кто теперь старший? – спросил я. – Вы, лейтенант? Я жду отчёт о потерях.

– Будет готов, господин генерал, – неуверенно сказал черноволосый парень в нагруднике штурмовика. На броне несколько свежих отметин. – Больше офицеров нет.

– Повышаю вас до капитана.

Что же у меня голос такой слабый?

Глаза закрывались, я терял сознание.

Нет, ещё рано. Ещё надо много чего сделать.

Устал. И висящий поверх мундира амулет почти не светился, только иногда в нём виднелись искорки.