Моё имя (СИ) - Соболева Анастасия - Страница 65

Ответом мне стала лишь призрачная улыбка.

— Ты чему это ухмыляешься, Нат Орсон?! — возмутилась я самым естественным образом.

— Просто подумал о том, насколько же ты, на самом деле, заботливая.

Стоило мне лишь замахнуться, дабы отвесить Нату уверенный подзатыльник, а тому, защищаясь, наигранно выставить руки вперёд, словно бы в жесте молитвы, как нас тут же слегка бестактно прервали. Уилл подкрался с моей стороны и, взъерошив белоснежную шевелюру, торжественно возвестил: «Ужин для полуночной принцессы готов, так что прошу всех проследовать за мной к праздничному столу!» Нату явно не понравилась идея делить меня с кем бы то ни было, и он, сам того не заметив, цыкнул весьма нервно и раздражённо, я же уже успела проголодаться и поэтому, радостно приняв предложение Уилла, пошла за ним к комнатушке, которую здесь было принято называть «столовой».

Возможно, из-за того, что уже привыкла к тому непередаваемому чувству величия и собственной важности, которое испытываешь, заходя в королевскую трапезную, я немного разочаровалась, увидев перед собой лишь небольшой, покрытый подтёками и трещинами стол, заставленный побитыми тарелками с макаронами и парочкой салатов, состоящих напрочь из зелени. Члены группировки ели просто стоя, кто-то за столом, кто-то нет, и всё из-за того, что количество стульев (всего четыре штуки) явно было недостаточным. С улыбкой на лице Уилл протянул мне не только не побитую, но и расписанную цветочками тарелку с горкой макарон, которой у остальных явно не было. Какой-то незнакомый мужчина предложил мне стул, однако я вежливо отказалась и подошла к Нату, уже давно уплетающему свою порцию за обе щеки (как-никак, ради экономии продуктов Уилл редко кому разрешал есть больше, чем два раза в сутки).

Слегка брезгуя, я решила попробовала уменьшить количество съестного в своей тарелке и тут же просияла, в полной мере распробовав вкус таких домашних и родных макарон. Когда я была ещё малышкой, мама часто готовила их нам на ужин, а в случае, если я не хотела есть, даже кормила с ложечки. Какие же добрые и приятныевоспоминания… Во дворце я могу есть всё, что угодно, и столько, сколько захочу, однако, ничто на свете не сравнится с этими непередаваемыми чувствами семейной теплоты и заботы.

— За Аду! — прокричал один из гуляк, поднимая вверх кружку с пивом из запасов, которые, к всеобщему удивлению, Уиллвсё-таки разрешил преуменьшить в честь особого случая.

— За Аду! — вторили ему остальные, стукаясь кто бокалами, кто кружками, а кто вообще обычными пластиковыми бутылками.

— За тебя, — слегка приложившись к собственному бокалу, прошептал Нат мне на ухо.

— Разве все они, по идее, не должны злиться из-за того, что я так самовольно покинула «Красное пламя»?

— Конечно же, нет. Люди, которые следовали за нами с давних пор и имели возможность наблюдать за тобой со стороны, отлично знают, что, пусть ты порой и строишь из себя недотрогу, на самом деле изо всех сил сражаешься за человечество и его будущее. Никто и никогда не рассматривал твой уход как предательство: все сразу же поняли, что он был обычной необходимостью. Ведь это — решение, принятое не кем-то там другим, а именно тобой.

— Нат… А ты и до этого выпил не одну бутылку, не так ли? — перешла я в наступление, дабы скрыть, розовеющие в блеклом свете свечи, щёки.

— Нет, конечно! С чего ты это взя…

— Турнир! — перебил моего друга молодой, симпатичный парнишка с коротко-стриженными волосами, лет эдак восемнадцати, забросив свою просто длиннющуюруку на плечо обескураженного подобной внезапностью Ната.

— Чего тебе, Макс?! — высвободился друг, явно недовольный тем, что нашему уединению вновь помешали.

— Я слышал столько немыслимых и волнующих кровь историй о мастерстве легендарной Ады Норин, что мне просто не терпится узнать, правдивы ли они все на самом деле! Другие говорят, что вы с ней приблизительно равны, однако, поверить в это, не увидев собственными глазами, довольно трудно: она же девушка как-никак…

— Ты бы слова выбирал ради собственной безопасности, — предупредил Нат парнишку, косо на меня поглядывая.

— А что такое? Ада, конечна, весьма и весьма симпатична, однако… — договорить так называемый Макс всё-таки не успел, поскольку, почувствовав приставленную к горлу сталь, запнулся, осознав, что стоит ему произнести ещё хоть слово, и лезвие вонзится глубоко в нежную кожу.

— А ведь я тебе говорил, — вздохнул Нат слегка наигранно.

По лицу Макса пробежал пот, язык начал нервно облизывать жгуче-сухие губы, когда он, возможно, впервые в жизни почувствовал смерть так близко к себе. Вот же ж пустомеля! Решил, что раз я девушка, то, значит, ничего не стою. Никогда не суди книгу по её обложке — думаю, теперь он надолго запомнит этот урок. Сжалившись над ним (а также из страха, что парень вот-вот — и сходит под себя), я убрала от дрожащего горла клинок, который на самом деле оказался обычной вилкой.

— Невероятно, — прошептал Макс, растирая вспотевшую шею нервными движениями. — У меня вся жизнь перед глазами пробежала. И это от одной-то вилки! Похоже, что слухи действительно не врали, более того — в них и половины всей правды нет. Вы действительно потрясающая!

— Ха-ха-ха, не нужно никаких «вы»: мы же с тобой ровесники, как-никак. Да и, к тому же, я на дух не переношу все эти формальности.

— Как скажешь: я теперь составлю целый список всего, что ты не любишь, из страха не дожить до старости.

— Хотел бы я сказать, что это лишнее, друг мой, однако, далеко не в этом случае, — заверил Нат, небрежно похлопав Макса по спине.

— Но, предводитель, хотя бы один показательный бой. Пожалуйста! Поверьте: далеко не я один хочу увидеть, на что вы оба способны в бою с равным противником.

— Макс, я не могу решать это в одиночку, а Ада абсолютно точно не…

— Против, — встряла я в разговор лишь ради того, чтобы полюбоваться недоумением на лице Ната. — Ада абсолютно точно не против.

— Вот это я понимаю — боевой настрой! Предводитель, учитесь! Никуда не уходите: я сейчас же вернусь с двумя, лучшими из всех, клинками, — пообещал Макс, удаляясь в противоположном направлении и одновременно с этимкрича во весь голос: «Бой! Будет бой! Смотреть всем!»

— Чего это ты вдруг? — полюбопытствовал Нат.

— Да просто настроение хорошее. К тому же, мы с тобой давно не сражались в полную силу, вот и стало интересно, за сколько ударов ты продуешь мне в этот раз.

— Ну-ну, мечтай, пока можешь.

Макс вернулся буквально через две минуты, сжимая в правой и левой руке по мечу, практически ничем не отличимых друг от друга. Каждый — без единой царапинки или же ссадины, идеально чистый и отполированный. Рукоять моего клинка была тонкой и изгибистой, без лишних вставок, мешающих при движении, длина — чуть больше метра, а острота говорила о себе уже тем, сколь сильно засвистел в ушах воздух, стоило мне лишь единожды взмахнуть смертоносным оружием из эксильской стали. Ровно лежит в руке, и на вес словно пёрышко, — по сравнению с мечом, выкраденном Натом из разрушенного городского музея (тем самым, на котором мы вместе прошли все тяготы обучения), этот в обращении даже слишком удобен. Да и странно ли? В отличие от тяжёлых человеческих металлов, эксильская сталь куда легче и эластичней. Именно поэтому мне и стоило стольких усилий трансформировать их, никем до этого неизученную, технологию выплавки стали в ту, которую будет способен воссоздать даже человек. Однако, похоже, оно того стоило.

Нат принял исходную позицию, и я полностью повторила его движения. Каждый из нас ждал, пока второй начнёт атаку, пытаясь лишь по направлению взгляда определить, кто и куда будет целиться, — осторожно, так, чтобы при этом не выдать и собственный план действий. А Нат своей хватки не потерял: его намеренья нечитаемые, как и раньше. Похоже, будет весьма и весьма интересно. Прошла минута, и вот, с первым шагом главаря «Красного пламени» веселье, наконец, началось.

Звон мечей разодрал мёртвую тишину помещения, которую никто изво все глаза следящих за нами гуляк, так и не решился нарушить. Удар — блок — удар — защита, переходящая в нападение; ложный манёвр, на который он не повёлся; обманка с его стороны, на которую я почти что попалась; и вновь всё по-старому. Вот он — мой любимый танец — и чувство азарта, не сравнимое ни с чем. Вот они — спокойствие и волнение, вплетённые цветами в венок наших общих воспоминаний. Ещё, хочу ещё и ещё… Пускай это никогда не заканчивается. Пускай это длится вечно!