Синий шихан - Федоров Павел Ильич - Страница 36
- Предыдущая
- 36/102
- Следующая
– Завтра поздно будет, – решительно встряхнув рыжими кудрями, заявил Митька Хевурду.
– Вы весьма нетерпеливы, молодой человек. Вам, как я понимаю, срочно нужны деньги. Отлично.
Хевурд подошел к телефонному аппарату и снял трубку…
Сумерками Митька с Микешкой привезли бочонки в условленное место. Заключили сделку быстро. Степанов получил сто тысяч рублей. Через подставных лиц, при содействии инженера Шпака, золото купил Хевурд, заработав на этой операции огромную сумму. Кроме того, там оказались редкостные по величине самородки, которые купили бы музеи.
Часов в одиннадцать вечера Шпак повез Митьку к Авдею Иннокентьевичу Доменову. Шпак побоялся не выполнить поручения бывшего хозяина, да и Степанов охотно согласился.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
У Авдея Иннокентьевича собрались золотопромышленники. Чествовать нового, молодого промышленника решили в узком кругу. В богатом доме на центральной улице Зарецка царили простые нравы. Можно было отлично закусить, выпить, бросить соленое словцо. Хозяин иногда под пьяную руку отплясывал русскую. Он был вдовцом. За столом распоряжалась Марфа. За Митькой ухаживали наперебой. Он уже был навеселе.
Митька сидел рядом с Марфой и млел от запаха дорогих духов. Один раз даже запросто обнял девушку за стройную талию. Она немножко съежилась, покраснела и больно наступила ему на ногу.
В просторной горнице, обставленной на купеческий лад, за большим столом сидели Роман Шерстобитов, хорунжий Парфен Гурьев и приисковый врач Бикгоф. Они расспрашивали Митьку о Синем Шихане, но тот отвечал невпопад, много пил какой-то вкусной настойки и злился, что ему мешают говорить с Марфой.
Шпак заиграл на рояле, и казачий офицер увел Марфу танцевать. В белом платье с широким розовым поясом она соблазнительно подкидывала ножки и легко выгибала сильную, стройную фигуру. Потом вышел Авдей Иннокентьевич да так притопнул, что стены задрожали. В Митьке тоже забурлила подогретая вином удалая казачья кровь. Он выскочил на середину комнаты и отколол такого трепака, что развеселил всех.
– Ну как, гостек-то понравился? – улучив минутку, спросил у дочери Доменов.
– Он, папа, такой забавный!.. – Марфа поняла, что отец спросил о Степанове неспроста. Историю со Шпаком она не забыла: просидела тогда две недели взаперти да еще родитель пригрозил отправить ее в уральский скит к тетке. Петра Эммануиловича она сегодня, казалось, не замечала, да и тот, побаиваясь Доменова, старался на девушку не смотреть.
Вообще Марфе приисковый, чиновничий и торговый мир давно надоел. Появление грубоватого казака повлияло на нее, как прохладная степная свежесть. Ее взволновала молодая сила его горячей руки, с которой еще не сошли жесткие мозоли. Видела она и то, как он смотрел на нее, и не стыдилась его взгляда.
– Надолго приехал Дмитрий Александрыч? – обмахиваясь веером, спросила она у отца.
– А ты желаешь, чтобы он погостил? Ничего не имею против… Парень молодой, как жеребчик… Выездить можно, хорошо пойдет в упряжке… Иди к нему, развлеки…
Между тем Шпак, склонившись к Митьке, говорил:
– Прелесть какая девушка… Вот вам и невеста. Самая богатая во всем округе…
– Я за богатством не гонюсь, – лениво отвечал Митька. – А вы давно ее знаете?
– Да, порядочно… жил у них на прииске.
Плавно, вразвалочку, подошла Марфа. Шпак встал, уступив ей место, сказал несколько пустых фраз и отошел к мужчинам.
– Бывает же такое… – поглядывая сбоку на девушку, проговорил Митька и покачал головой.
– О чем вы, Дмитрий Александрыч? – помахивая веером, спросила Марфа.
Они сидели у открытого, выходящего в сад окна. Было уже далеко за полночь. За кустами акации, над крышей какой-то пристройки, перемигивались звезды. Небо, как показалось Митьке, было похоже на Марфины глаза. В них тоже светились неяркие, ласковые звездочки.
– Случай такой, Марфа Авдеевна, – продолжал притихший Митька. – Золото я ведь как раз нашел у Марфина родника. Святая такая была. Когда наследник наши места посещал… тоись нынешний инператор… вот и назвали в честь той святой Марфы… Родничок-то там у нас бойкий, вода в нем, как в чугунке, кипит, ну и промывала земельку, может быть, мильён лет… Сколько она там песчинок желтеньких намыла! Много! Вот и вас, вишь, Марфой зовут, бывает же…
– Неужели правда, что так родник называется? – спросила Марфа, тронутая словами Митьки.
– Да ей-богу же! Мы там с братом пахали… Земля около этого родника вся наша. Заставил он меня колоду чистить… Не люблю вспоминать и рассказывать, а вам ничего, могу рассказать… Стал я труху из-под конского месива выгребать, гляжу, что-то блестит… Думал, стеклышко какое, а потом разглядел и догадался – золото… Вот ить какая история! Счастливая, наверно, была эта самая святая…
– Это вы счастливый, Дмитрий Александрыч, – тихо, с грустью в голосе проговорила Марфа.
– Сам ишо не знаю… Вроде как и счастливый… А вот сегодня продал на сто тысяч золота, а сам чего-то боюсь…
– Чего же вам бояться? Вы же в святом роднике умывались…
– Сколько раз. Там водичка чистая, как лед, холодная… А сейчас можно умыться? – тряхнув головой, вдруг спросил Митька. – Голова такая тяжелая… Куда ни приедешь, везде пить надо…
– Вам нехорошо? – тревожно и участливо спросила Марфа.
– Голову бы смочить и лицо сполоснуть…
– Идите за мной, – решительно проговорила девушка и поднялась.
Прошли две большие полутемные комнаты и очутились в третьей, едва освещенной привернутой лампой. За полураздвинутой шелковой занавеской виднелась кровать. Несколько стульев вокруг маленького, уставленного флаконами столика игриво выпятили точеные ножки. Все здесь было пропитано нежными запахами. У Митьки еще пуще закружилась голова.
– Кто же здесь живет? – спросил он, пораженный необыкновенной обстановкой.
– Это моя комната. Подождите здесь.
Марфа оставила Митьку посреди спальной, щелкнув замком, скрылась за следующей дверью, задернутой голубой гардиной. Митька слышал, как она чиркала спичкой, что-то передвигала. Через минуту вернулась с чистым полотенцем в руках и провела гостя в ванную. Пока он мылся и освежал лицо, она дожидалась, сидя за столиком. Прищурив улыбающиеся глаза, о чем-то задумалась и даже не слышала, как он вошел с мокрыми руками и с капельками воды на рыжих бровях.
Марфа поднялась и подала ему полотенце. Он долго тер влажное лицо, шею. А она стояла около него, тоже белая и чистая, словно молодая березка после дождя, смотрела куда-то в сторону. Митька видел ее плечи, колечки завитых волос на шее, волнующее его колыхание груди. Митька качнулся, точно стоявший позади него бес подтолкнул его к ней. Кинув полотенце себе на плечо, словно недоуздок, сорванный с головы взбунтовавшегося коня, схватил ее своими ручищами за талию, рывком притянул к себе и начал целовать. Марфа, не ожидавшая этого, сначала замерла от страха, но опомнившись, сильно толкнула его в грудь и несколько раз хлестнула по щеке. Он попытался было поймать ее за руку. Началась возня. В это время скрипнула дверь. Марфа отскочила и спряталась за ширмой. Митька обернулся. На пороге с длинной папиросой в зубах стоял Авдей Иннокентьевич Доменов. Заметив, что дочь увела гостя, он пошел почти вслед за ними и все время стоял за дверями.
– А ты, оказывается, как кот, уже знаешь, где сметанка, а где сливочки… Тэ-экс!..
Митька опустил голову и руки.
– А ты, Марфенька, уж его и повела! Ай-яй-яй! Ну ладно… За то, что хорошо по усам дала, хвалю. А тебе, гостек, следовало бы кости помять, да уж бог с тобой… Не стану… Добрый я сегодня… А теперь пошел вон, болван! Вон, пока не рассердился!..
– Да мы… – залепетал Митька.
– Ступай!
Доменов поднял толстую, тяжелую руку и показал на дверь. Косясь на него, Митька бочком выскользнул из девичьей комнаты.
На другой день при помощи Петра Эммануиловича, которого Митька взял с собой, закупив множество подарков, ни минуты не медля, он выехал в Шиханскую. План его был такой: загладить вину перед Липочкой, быстро обвенчаться, нанять квартиру и приступить к строительству дома в городе. Но еще по дороге все его планы были нарушены.
- Предыдущая
- 36/102
- Следующая
