На неведомых дорожках (СИ) - Азара Вероника - Страница 8

Как поняла, в этой реальности точно так же относятся к людям. Здесь мир эльфов и гномов, оборотней и вампиров, гарпий и драконов, и прочей сказочной нечисти, и чисти, поделивших между собой небо, воду и землю, но не людей. Люди сюда попадали делом случая, и пытались, было, взять верх, но ничего не вышло. Остались на тех же правах, что и остальные, а может, и на худших. Выделили им земли для проживания и сказали — плодитесь, размножайтесь, но на чужие земли ни ногой.

Разумеется, люди не могли усидеть на выделенном наделе. Ещё бы — цари природы. Но, по словам Мирлиса, людям в очередной раз крепко «прижали хвосты» лет триста тому назад. С тех пор люди если и воюют, то только друг с другом, остальных не трогают (боятся).

Между собой остальные расы тоже порой конфликтуют. Мне припомнился, рассказанный Мирлисом в качестве анекдота, эпизод из войны между русалками. Впрочем, Мирлис пытался что-то там разъяснить, что русалки это только один вид водных жителей. Местечковое название, кажется, он так высказался, да и далеко не все русалки всё время проводят в воде. Он что-то говорил о том, что их иногда путают с дриадами, которые не чураются водички, хотя и живут в основном на деревьях. Я не особо тогда прислушивалась. Но теперь, вспоминая, начала осознавать, что не всё так мирно и гладко в этом мире.

Из рассказанного Мирлисом ясно — помощи у людей особо искать нечего. Большинство сильных волшебников, ведьм, и прочей колдовской братии происходит далеко не из человеческой среды, а людям в этой половине мира приходится не просто. Есть, конечно, способные к колдовству и среди людей, но тягаться с, решающими судьбы этой реальности, Великими они не рискуют. Вывод — надо искать кого-то кто поможет, не обращая внимания на расовую принадлежность. Вот только согласятся ли они?

На этом месте размышления прервал Василий, перепугавший змеиным шипением:

— Яга-а-а!

На этот раз нам с Ягой удалось обеим вернуться нормально — Яга со свистом влетела в трубу, я взобралась на крылечко, предупредив избушку взглядом, что не стоит откалывать вчерашние коленца. Избушка только тихонечко качнула крыльцом — из чистой вредности, не более того. Широкая юбка не так мешала, и я появилась в горнице без дополнительных синяков и ссадин.

Яга уже шуровала в печи, что-то ворча себе под нос. Ни Василия, ни домового, я не заметила. Впрочем, эти два прохиндея прятались и вчера, я даже не подозревала об их существовании до утра.

Ворчание Яги перешло в бормотание, привлекшее моё внимание, когда старуха стала шарить по всем углам:

— Ну, и куда ж, ты, проклятущий, сметану-то задевал?..

Поняв, что с минуты на минуту может разразиться гроза, я встряла:

— Бабушка, а вы что ищете?

— Сметану. Куда её энтот паразит подевал…

Не дожидаясь дальнейшего, пришлось принять огонь на себя.

— Сметану? — я как можно наивнее захлопала глазами. — А сметану я того… Съела. Понимаете, бабуля, я сметану так люблю, так люблю!..

Прижала руки к груди и закатила глаза, изображая безумную любовь к сметане.

Наградой стал потеплевший взгляд хозяйки, и прекращение поисков. Пробурчав что-то вроде: «Ладно, мёд ещё остался», — хозяйка продолжила накрывать на стол.

Ужин прошел в молчании. Едва глянув на хозяйку, сразу поняла — не в настроении. Но после обильной трапезы (хотела бы я знать, каким чудом домовой сумел приготовить ужин за каких-то полчаса?), бабка подобрела и разговорилась.

— Ничего пока не узнала, — огорчила она меня. — Ну да ты не горюй, завтра ещё порасспрошу, сегодня только и успела, что поговорить с водяным да его русалками. К нему, чёрту старому, как попадёшь, целый день разговорами мучает. Девки-то его только о мужиках думают, а ему и поговорить не с кем. С утопленницами он из принципа не говорит, а если кто из мужиков потонет, так разве ж от русалок вырвется! Завтра к кикиморам слетаю. Они хоть и шебутные, а может что слышали, может, знают кого, кто этаким дивом пользовался.

С этим и устроились на ночлег. Как только бабка засопела на печке, ко мне под бок тенью забрался Василий. Стало тесновато, лавка не резиновая, но очень уютно, и я подгребла кота поближе. Где-то среди ночи подобрался и домовой. Неслышной тенью он пробрался ко мне в ноги, и, закутавшись в одеяло, пристроился теплым боком к замерзшим ступням. От приятного тепла совсем разморило и остаток ночи прошел незаметно.

Утро согрело мой нос солнечными лучами совершенно неожиданно. От тёплого проказливого зайчика я расчихалась, и сон улетел в голубую даль, не подумав помедлить и минуты. Яга крутилась у окошка, что-то складывая в коробочку.

— Бабуль, — потянулась я сев на своём лежбище. — Чего ж вы меня не разбудили-то?

— А чего тебя будить? Спишь и спи. Работы по дому тебе не работать. Встала, глазки промыла, да и гуляй себе.

В словах бабки мне послышался упрёк. Действительно — к её возвращению могла бы и порядок в доме вчера навести. Хотя с другой стороны — в чужом доме свои правила вводить? Может у бабки её пауки в лучших друзьях ходят, а я их под метёлку? И всё же…

— А может, по дому что-нибудь сделать?

— Да чего ж тут делать-то? — удивилась бабка. — Работников достаточно, ты отдыхай.

— Растолстею от такого питания да без работы, — рассмеялась я.

— А и не велика беда, — подхватила мой смех Яга.

Должна сказать смех у неё был тот ещё. Скорее воронье карканье, а не смех.

— Ну да, за фигурой следить нужно, — уперлась я. — Жир набрать недолго, а вот попробуй, сгони его…

— О жире не тревожься, — утешила Яга, — Я по делам, вернусь и поговорим.

Не понравилось мне её выражение лица, когда она проговорила это «по делам». С этими словами она окинула меня таким… Таким… Странным взглядом. Но времени на размышления не было. Гикнув и присвистнув, Яга оказалась в ступе и с посвистом вылетела через печь.

Вчерашний опыт сказался — к печке я не сунулась, зато заглянула за печь. Не ошиблась, подпольщики заседали именно там. Заметив мой любопытный нос, домовой поднялся и осторожно выглянул из-за печки.

— Убралась, — махнул он Василию.

Тот не замедлил выбраться.

— Эй, ребята, вы чего?

— Тихо ты, — зашипел Василий, ещё осторожнее выглядывая в окошко.

Домовой тем временем расстелил на столе кусок полотна, и принялся складывать на него разные припасы, что-то бормоча себе под нос.

Василий буркнул от окна:

— Одёжку не забудь.

Домовой кивнул, и полез в сундук, из которого извлёк что-то кожаное и замшевое. Протянул мне.

— Одевай, да пошустрее.

С опаской посмотрела на эту парочку, и с не меньшей опаской расправила на лавке протянутые предметы. Ха, тут оказалась пара штанов, рубаха и куртка с серебристыми заклепками. Настоящий байкерский прикид.

— И зачем мне всё это?

Недоумение на моём лице и в голосе не произвело ни малейшего впечатления на парочку, которая тем временем что-то решала, перекладывая вещи из сундука на пол.

— Эй, вы меня слышите?

В ответ две физиономии высунулись из глубин сундука, и, ни слова не сказав, погрузились в эти же глубины.

Пожала плечами и пристроилась на лавке, ожидая, когда мне уделят хоть толику внимания. Ждать пришлось долго. Наконец, из сундука, куда уже скрылись не только головы, но и остальные части тел и домового, и Василия, кроме хвоста последнего, иногда мелькавшего из-за края сундука, послышался радостный возглас, не поняла чей, и оба, довольные донельзя, выкарабкались на поверхность.

Скатившись с высокого края, домовой протянул мне пронзительно красные сапожки.

— Надевай, — и тут же застыл. — Ты что, ещё не оделась?!

Василий, кулём свалившийся на пол, так же вытаращился на меня и констатировал:

— Рехнулась…

— Это вы рехнулись, — твердо заявила я. — Вы что за балаган устроили? Что это за тряпки?

— Да ты не понимаешь ничего… — взвыл не своим голосом Василий.

— Не понимаю, — не стала отнекиваться. — А раз вас это не устраивает — поясните мне, темноте, что происходит.