Я должен стать Главным Героем или… (СИ) - Якубович Александр - Страница 6

— Уймись, старый! Я тут страдаю вообще-то!

— О чем ты тут страдаешь⁈ Иди, страдай в другое место!

— О классовом неравенстве и несправедливости общественного строя страдаю! — рыкнул я в ответ.

От такого ответа дед немного опешил.

— А не рано ли тебе о таком страдать, малец? — спросил дед.

— Если ты в молодости не был социалистом, то ты был подлецом! — выдал я. — А мои гуманистические воззрения были жестоко попраны лакированными туфлями сорок пятого размера. Так что отстань от меня, дай пострадать!

И показывая, что я никуда уходить не собираюсь, я просто рухнул на жопу, обратно в мусор.

На самом деле болели ребра, ноги и шея, идти совершенно не хотелось. Да и сил не было. Нужно передохнуть. А в помойке я останусь чисто из вредности.

— Ох, молодежь пошла… Социалисты… — покачал головой дед, доставая из кармана смятую пачку папирос без фильтра.

Я голодным волком посмотрел на пачку, и, пересилив гордость, спросил:

— Дедуль, угости папироской…

— Какой я тебе дедуль! — обиделся бомж. — Не такой я и старый!

— Ну а как обращаться? — спросил я.

— Зови меня дядя Ваня, — ответил он.

— Дядь Вань, угостите папироской. У меня вот, даже есть…

Я пошарил по карманам и достал из кармана пару смятых десяток, которые отжал вчера у гопоты.

Бомж только посмотрел на смятые купюры, после чего оттолкнул мою руку и протянул пачку.

— За эту дрянь денег не берут. Потом ты угостишь.

— Угощу, согласился я.

— С процентом!

— Само собой!

Дед извлек откуда-то из внутреннего кармана коробок спичек, чиркнул, закурил, пряча огонек в кулак, протянул огню и мне.

Первая затяжка пошла тяжело. Непривычное горло Ильюши моментально схлопнулось, я закашлялся, к губам прилип дешевый табак. Забористые папироски, мать вашу! Крепкие! Но пара тяг — и стало легче. Чуть закружилась голова, а боль в ребрах и шее стала отступать.

— А тебя-то как звать, малец? — спросил дядя Ваня, усаживаясь рядом на какой-то разбитый ящик.

— Илья. Илья Штерн, — ответил я.

Буду представляться девичьей фамилией матери, для конспирации.

— И что такой хороший еврейский мальчик забыл в помойке? — спросил дядя Ваня.

— Я же говорю, думаю о несовершенстве нынешнего социального строя, — ответил я, затягиваясь поглубже.

Сизый дым всколыхнул у меня какие-то прошлые воспоминания… Там был дым…

— Ты что, беспризорник? — спросил дед.

— Нет. С мамкой живу. А с чего взяли? Домашние юноши по помойкам не валяются? — усмехнулся я.

Дядя Ваня только многозначительно посмотрел на мою руку. Я проследил за его взглядом. От папиросы осталось уже меньше половины, да и держал я ее двумя пальцами внутрь, в кулак, будто прячу огонек. Дед же затянулся хорошо, если пару раз за это время.

— Хорошая погода сегодня… — протянул дядя Ваня.

— Ночка была тяжелая, — ответил я старику, добивая папиросу и аккуратно бычкуя окурок об асфальт, ибо в горящей куче мусора сидеть как-то не хотелось. — Видали ту тварь рогатую?

— Не, у меня тут хованки есть, не вылезал я, — мотнул головой старик. — А ты что, видал?

— Угу, даже слишком близко, — угрюмо ответил я. — Слушайте, дядь Вань, меня тут по голове недавно ударили…

Дед, скотина, на этих словах тихо хрюкнул, но я не обратил на это внимания.

— И что-то у меня с памятью не то совсем, — продолжил я, игнорируя реакцию едкого старика. — А мамку пугать не хочу… Мож обрисуете картину в общих чертах? Ну там тыры-пыры, тоси-боси, что, куда, как?

— То есть про социализм ты помнишь, а про демонов забыл? — прищурился бомж.

— Именно так! — закивал я головой. — Именно так!

Дядя Ваня тяжело вздохнул, хлопнул ладонями по коленями и, протягивая пачку, сказал:

— На, закури еще одну. Нервы чуть успокоишь в процессе…

Из той беседы я узнал многое. Первое — проживал я в славном граде Великая Москва, впрочем, для меня это новостью не было. Правил нами государь-император из династии Романовых, но, по сути, монархия была полу-конституционной, то есть значительная доля власти принадлежала крупной и старой аристократии. Они же представляли основную массу капиталистов, активно загоняя под шконарь купечество, истребив его практически под корень. Но некоторые реформы, все же, позволяли простым людям вести бизнес, на том и держались. Но все самое вкусное, конечно, оторвали себе аристократы.

По сути, Дядя Ваня дал мне просто более подробную картину того, что я знал раньше. Но больше всего меня интересовали маги, армия и те самые шагающие роботы.

— А это за бугром учудили, — сказал старик. — Япошки подсобили. Бредили раньше своим механическим самураем, и вот, родил сумрачный восточный гений эти машины. В народе их просто мехами зовут, а по докУментам — автономные механизированные штурмовые машины, или как-то так.

— Это ж какие аккумуляторы там стоят… — выдохнул я.

— Аккумуляторы??? — удивился дед. — Они же запитываются от энергокристаллов! Ну и от ядра пилота, само собой.

— Пилот всегда маг? — удивился я.

— Конечно! И почти всегда дворянин! — ответил дядя Ваня. — Магов вообще немного и их всегда прибирают к рукам дворянские семьи. Сводят их, как выставочных животных, чтобы потомство было еще сильнее… И если кто из простолюдинов сильным магом рождается — его мигом к рукам прибирают! Чтобы кровь освежить!

Я покивал головой, будто бы все было именно так, и дед просто напомнил мне то, что я и так знал. Так значит та психованная девка была дворянка? Уж точно плод инцеста, не иначе, отсюда и беды с башкой, и истерики. Типичный Sweet Home Alabama, мать вашу. Здоровые люди так себя со своими спасителями не ведут.

Расстались мы с дядей Ваней почти друзьями. Бомж рассказал, где обычно бывает, я пообещал, что на днях встречусь с ним, верну папиросы и, может, угощу чем. Уж очень мне старик понравился. И самое главное — не задавал мне лишних вопросов, например, почему я весь в крови демона из прорыва или откуда у меня на груди тонкие раны от удара когтей.

К полудню я кое-как доковылял до своего дома. Там я застал перепуганную маман, которая при виде сыночки-корзиночки после боя, едва не упала в обморок. Еле отбился от этой женщины! Все хотела меня в госпиталь тащить, мол, я смертельно ранен и скоро умру от тех четырех царапин, что тянулись через грудь. Раны эти были очень поверхностными, да и на мой вопрос про чертей дядя Ваня сказал, что после восхода они совершенно не опасны, точнее, не опаснее, чем обычные звери. А вот ночью да, любая рана, любая царапина — отравляет и убивает за несколько часов. Но так как я был на своих двоих, да и раны покрылись коркой, бояться мне было уже нечего.

После того, как маман все же обработала и перевязала мои страшные «раны», я сумел избавиться от чрезмерно заботливой женщины и, запершись в своей комнате, рухнул спать.

Напоминание от Грузовик-куна:

Sweet Home Alabama — мем про то, что в Алабаме распространен дальне- и близкородственный инцест среди американских реднеков, населяющих этот штат.

Я проснулся пиздец каким голодным, а мамкины кислые щи сделали только хуже — лишь раззадорили мой волчий аппетит.

— Ой мама! Капусточка, конечно, дело хорошее… Но в доме нужно держать и мясные закуски…

Анна посмотрела на меня, как на идиота, но ничего не ответила. Я только заметил, как грустно блеснули ее глаза.

Работала она на ткацкой фабрике, но после набега демонов всем дали пару дней выходных. Конечно, не по доброте душевной, а исключительно из-за того, что самооборона расхерячила пару цехов и начальству требовалось время перетащить оборудование. Ну и, конечно же, отпуск был за свой счет.

— Сраные капиталисты! — пробубнел я, вылезая из-за стола.

— Что ты сказал, сыночка? — встрепенулась маман.

— Говорю, пойду, мож подработку какую найду. Где тяжести таскать не надо, — ответил я матери.