Справедливость (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 39

Продолжение немой сцены.

— Как так? — первым хмурит брови Азамат. — Вы же его крестом, в висок…

— Не в висок, — качает головой священник. — Сбоку в лоб. И да, крестом. Как раз для того, чтобы не убить. — Непонятно добавляет поп. — Он жив, просто временно парал… Извиняюсь. Временно без сознания. Нокаут.

Рома автоматически отмечает, что в глазах Карлика плещется редкое для того непонимание. Можно сказать, парадоксально редкое.

— Вы уверены? — поднимает вверх брови сам Рома, чувствуя странную пустоту и в эмоциях и в мыслях.

Если жмур жив, и вовсе не жмур, то это вообще — просто сказка. Это не просто облегчает задачу. Это, можно сказать, снимает сразу три бремени с одной шеи. И переводит дебют из разряда проигрышных в беспроигрышные.

— Шутите? — отзеркаливает Роме поднятой бровью поп. Затем переводит взгляд на Азамата. — Да вы что, белены объелись?.. Вы это сейчас серьёзно?..

Затем священник что-то бормочет, делает шаг вперёд (ты смотри, как плавно перетёк, ревниво замечает Рома. Видимо, Карлик-таки прав в рассказе насчёт него…), приседает над злосчастным бородачом (ставшим предметом такого!.. диспута, ещё и в такой обстановке), затем хлопает бородача по плечам, по щекам, делает ещё какие-то манипуляции (скрытые от Ромы телом попа). Рома со спины спокойно наблюдает за манипуляциями попа: если бородатый — труп, то трупу точно хуже не будет, чего нервничать. Особенно в свете задуманного Ромой…

В конце концов поп поднимается с корточек и отходит в сторону.

А «труп» действительно глубоко вдыхает, выдыхает и начинает постанывать, не открывая глаз.

— Ё**… — Рома с размаху впечатывает недокуренную сигареты в песок под ногами. — Бл***…

— Не сквернословь, раб божий, — неожиданно озвучивает под руку поп, погружая Рому в стопор ещё на пару секунд. — Говорю же вам, жив он…

— Я подумал, что вы его убили, — первым приходит в себя Азамат. Оглядываясь по сторонам, отмечая дистанцию до областных «коллег» Ромы, стоящих у машины, и продолжая, — видимо, показалось в горячке… А вы не поправили. Священник, а ещё обманываете, — в глазах Азамата плещется нешуточная, почти детская обида.

— Очень раскаиваюсь, — неожиданно начинает смущаться поп под взглядом Азамата. — Мои извинения. Неудачно пошутил. Именно в тот момент, по слабости своей, хотелось как-то разрядиться. Сподобился на неудачную и глупую шутку… Ещё раз мои извинения.

— Да и ладно, — Рома неожиданно погружается в наредкость благостное настроение.

Посмеиваясь про себя: всё прямо как в анекдоте. В том самом, что повествует о неожиданно вернувшемся домой муже. Который на самом деле оказался лучшей подругой и ещё одной девушкой.

— Это совсем другой коленкор, — Рома быстро мысленно перестраивает алгоритм дальнейших действий. — Это в корне меняет ситуацию. Карлик, харэ бледнеть. Бери батюшку, ищите свою официантку, и давайте её сюда. Мне с неё заява нужна… Это раз. О попытке изнасилования. Плюс с неё б ещё следы с тела снять, если, говоришь, её тащили силой… Это два. Три. Повара своего тоже ищите: пусть пожрать сготовит, вон моих соратников накормить надо… Для дела.

— Сбежал повар, — сплёвывает Азамат. — Я ж рассказал… Если сейчас найду, сам ему проредю. Прорежу… Как правильно по-русски?

— Не надо, — подключается священник. — Я приготовлю. Пойдёмте…

— Языком не болтайте. Никому, ни о чём. — Говорит Рома Азамату, косясь на священника, через некоторое время. Сидя за отдельным столом на улице и с аппетитом поглощая третью тарелку какого-то супа, удачно сваренного Азаматом в паре с его неожиданным напарником. — Пожалуйста. А этих я заберу… — Рома кивает на бородачей, уже взятых в оборот подъехавшими по сигналу дополнительными экипажами.

— Это нормально? Вам не аукнется, тащ-лейтенант?

— Да окстись, — выдыхает с набитым ртом Рома, поперхнувшись горошинкой чёрного перца. — Видно же, что гастролёры! Шокер, холодняк… Вы, кстати, молодцы, что в машины не сунулись. Скажем, найденное там компенсирует мне ночной ущерб от твоего спасителя, — Рома насмешливо указывает взглядом на священника. — Он понимает, о чём я… Я не вижу правовых оснований для вашего задержания, — продолжает Рома, многозначительно глядя на Азамата и возвращаясь к супу. — А скорее всего, вообще вас выведу за скобки. Потому и говорю: не болтайте просто…

— А так можно? — осторожно интересуется Азамат.

Ещё не до конца принявший тот факт, что никаких проблем, в итоге, ждать не нужно. НЕ считая правую руку. Но это так, мелочь…

— За то, что у них в фурах, можно, — уверенно кивает Рома. Продолжая многозначительно смотреть на Азамата. — И мои проблемы с лихвой, тьфу-тьфу… и начальству занесут. Хозяева груза. Если лицензии лишиться не захотят… Твоя доля — процентов пять, сразу говорю. Не больше. Там очень напряжённо всё будет… Делить босс моего босса будет. Скорее всего. Если не выше… Тема не то чтоб стрёмная, но весьма нестандартная. Скажем, внимания точно привлекать не надо…

— Я даже не знаю, что там, — безразлично пожимает плечами Азамат. — Мне всё равно. Час назад вообще думал, сливай воду… Спасибо и за пять процентов.

Оба демонстративно не обращают внимания на сидящего рядом священника.

— Ну и хорошо, что не знаешь. — Итожит Рома. — Ладно. Поделом им. Всего сказать не могу, но мне уже оч-ч-ч-чень интересно с ними в допросной запереться. Тот случай, когда розыск не то что претензий к вам не имеет, а даже наоборот… Кстати! Тебе грамота или медаль за охрану правопорядка актуальна?

— Да, — вскидывается Азамат. — В тему было бы: работу искать бы пригодилось. А то после этого полугода у вас…

— Не обещаю ничего пока. Но! — Рома многозначительно поднимает палец. — Доживём до завтра. Есть у меня мысли… Медаль, конечно, я погорячился, но… — Рома не завершает мысли. — И это… ты сможешь без больницы обойтись? На всякий случай. А то, по факту твоих порезов и пробоев на тебе, врачи кликнут нас, тебя допрашивать. На тему «кто посмел»? А я хочу вообще вас за скобками оставить…

— Задачу понял. Буду решать. — Пожимает плечами Азамат.

— Но это же не честно, — Азамат поворачивается затем к священнику. — Когда мы с вами говорили о роли Веры, как инструмента, помните?.. я же думал, что третий человек мёртв. А вы наоборот, Вы ведь знали, что он жив. — Азамат по-детски обличительно смотрит на русского священника.

Явно намереваясь в чём-то разобраться.

— И что? — недоумённо спрашивает Азамата Рома, находящийся вне контекста, но сидящий со всеми за одним столом и участвующий в разговоре наравне. — Ну жив, так это хорошо же; в чём затык-то?

— У нас свой разговор был, как раз до вашего приезда, — Азамат чешет здоровой рукой нос и быстро пересказывает Роме содержимое дискуссии.

Рома, выслушав, смеётся, обращаясь к священнику:

— Уели тебя. Вас. Получается, если говорить строго, вы с Карликом решали две разные задачи, с разными условиями.

— Точно! — вспыхивает Азамат. — Я вот это чувствовал, но так сказать не мог! Точно! Я же думал, нужно будет отвечать за убийство. А вы решали задачу совсем с другими условиями!

— Да ну? — смеётся священник, откидываясь назад. — Сейчас удивитесь ещё больше, рабы божьи. Хотя, сейчас я больше к тебе, Азамат… Если Вера — твой Щит, то условия задачи тоже не имеют значения. Так сказать, полный иммунитет, говоря языком твоего командира. — Батюшка кивает на Рому.

Неожиданно решающего посвятить пару минут дискуссии. И чтобы расслабиться, и чтоб Шарипбаева отвлечь. И пропсихотерапевтировать.

В армию Карлик вписался, как нож в масло: не смотря на невыдающуюся геометрию (рост — вес), был здоров, как буйвол. Пахал тоже как тот буйвол, в смысле, тренировался. И все учебные задачи и упражнения воспринимал, как боевые.