Сердца и медведь (СИ) - Котов Сергей - Страница 6

— Привет, — холодно сказал он.

— Ты в кредит что ли влез? — предположил я, прикинув, что его части как раз могло хватить на первый взнос.

— Нет, — ответил Пашка, — не в кредит. На работу пошёл. Серьёзную.

— Поздравляю… — растерянно сказал я.

— По нашим делам, — продолжал он, почесав в затылке, — в общем… в то место возвращаться больше не надо. Им серьёзные люди занимаются. Понял?

— Понял… — в полном недоумении повторил я, чувствуя, как к горлу подкатывает колючий комок.

— Ну и отлично, — кивнул Пашка, — и это… береги себя!

С этими словами он развернулся и, не попрощавшись, сел за руль новенького кроссовера.

Какое-то время я молча стоял на границе пустыря, сжимая ладони в кулаки. Я пытался осознать произошедшее. «Работу нашёл, — думал я, — конечно…» Похоже, меня банально бортанули и, что называется, выкинули из бизнеса.

Ладно бы, если бы это был просто знакомый. Несостоявшийся партнёр на пути к богатству и процветанию. Но Пашка… мы же вдвоём от толпы из пятой школы отмахивались, в шестом классе, недалеко отсюда… планировали построить город в лесу, чтобы там была наша личная крепость… пса его вместе хоронили, убеждая друг друга, что друзья будут ждать нас в другом мире…

Сердце сжалось до боли. Права была мама, когда говорила: «Деньги не знают друзей». Десять раз права…

Вместо того, чтобы сесть в машину и вернуться домой, я пошёл в кусты, на тропинку. За своими мыслями я не сразу обратил внимание на шаги за спиной. Оглянулся, чтобы отступить в сторонку и дать дорогу.

И замер.

На тропинке стоял Егор. Он был одет во всё чёрное, и его силуэт сливался с кустами. Казалось, его бледное лицо просто парит в воздухе.

— П…привет, — произнёс я, чувствуя, насколько глупо и беспомощно это звучит.

Какой был шанс на то, что мажор оказался здесь случайно? Да нулевой. Значит, он целенаправленно меня выслеживал. Но зачем?..

— Думал, всё закончилось? — спросил он.

Я поразился, сколько ненависти может вмещать обычный человеческий голос.

— О чём ты? — продолжал я. — Выплаты ведь подтвердили…

— Деньги — это херня, — продолжал мажор, — ты пытался меня унизить. Ты! Слизь… Мразь…

Он плевался словами. А я, скорее, почувствовал, чем увидел, что у него в руках пистолет.

Происходящее было настолько нереальным, что я даже не испугался толком.

— Я буду наслаждаться каждой минутой, — продолжал шипеть мажор, — сейчас ты только осознаёшь своё положение. Это кайф. Когда поймёшь, что к чему, я продолжу. Ты не умрёшь легко. Сначала я тебе прострелю коленки. Ты будешь орать и вопить.

— Меня услышат, — сообразил я, — кто-то полицию вызовет…

Мажор довольно усмехнулся, будто ждал этой моей реплики.

— Ты думаешь, я плохо подготовился? — с притворным удивлением спросил он.

— Слушай, зачем тебе это?

От отчаяния я продолжал говорить, лишь бы оттянуть момент расправы. А заодно пытался придумать выход: попытаться сбежать? Рвануть в кусты? Рвануть на него? Он вроде не выглядит особенно здоровым. Рискованно, блин! Пальнёт и всё…

— Потому что есть правило: слизь вроде тебя не имеет права досаждать настоящим людям. Это понятно? Ты имеешь право на одно: обслуживать таких, как я. Лизать нам ноги. За это тебе позволяется жить, жрать и коптить воздух. А ты, похоже, понятия попутал, так?

— Возьми всё, что у меня есть, — продолжал я, — перепишу, отдам… у меня мама одна. Убьёшь меня — убьёшь двоих сразу…

— Значит, она это заслужила, — осклабился мажор, — раз не смогла воспитать своего выродка. А теперь выбирай: левая или правая!

Он начал прицеливаться. Я приготовился в последнем, отчаянном прыжке попробовать разоружить мажора.

И тут он вдруг сам упал, ничком, как подкошенный, прямо на тропинку передо мной.

Некоторое время я стоял в недоумении. Он что, придуривается так? Псих конченный… потом тишина затянулась. Мажор так и лежал передо мной бесформенной кучей.

— Эй! — тихо позвал я.

Он не откликнулся. Тогда я подошёл ближе и потыкал его носком кроссовка. Ноль реакции.

После этого я опустился на колени и перевернул его на спину. В скудном свете далёких фонарей его открытые глаза глянцевито поблёскивали. Нос был свёрнут на бок.

«Блин!» — вырвалось у меня. Потом я наклонился ещё ниже и припал ухом к его груди. Там было совершенно тихо. Лишь через несколько секунд в его животе что-то неприятно булькнуло.

Я почувствовал, как подкатывает тошнота, и не стал сдерживаться: меня вырвало.

Кое-как отдышавшись, я вернулся к трупу. Эмоции захлёстывали: испуг смешивался со странным торжеством. Этот парень только что хотел меня убить. Да не просто убить, а помучить как следует. Меня порядком трясло, но после первого шока голова снова включилась и теперь нормально работала.

Я вспомнил про пистолет. Некоторое время колебался: не вооружиться ли? Но потом решил, что не стоит оно того. Риски слишком большие. Этого мажора наверняка будут искать, выяснять причину смерти, найдут следы оружия… следы, блин! Надо бы оставлять их поменьше. Выйти через ручей, а кроссовки потом выкинуть. И петлять как следует, возвращаясь домой!

Тут я услышал, как в кармане штанов мажора завибрировал телефон. Я аккуратно достал «Айфон» и посмотрел на экран. Там горела надпись: «Батя». В этот момент меня снова едва не стошнило, но я усилием воли заставил себя держать эмоции под контролем.

Дождавшись, пока звонок прекратится, я взял аппарат и попытался его разблокировать по лицу мажора. Это получилось не сразу. Пришлось стиснуть зубы и с хрустом поставить ему на место нос. После этой операции я снял майку, намочил её в ближайшей луже и тщательно обтёр его кожу, чтобы не оставить отпечатков.

В галерее у него было мало что интересного: съёмки каких-то вечеринок, ночных заездов, неприличные фотки девчонок.

Потом я открыл его «телегу». И мне на глаза сразу попалась знакомая аватарка.

До последнего не в состоянии поверить, я открыл переписку. Удостоверился, что не только аватарка, но и ник были Пашкиными.

Диалог был совсем небольшим. Но он подорвал мою веру в людей больше, чем что-либо ещё случившееся со мной до этого:

«Сегодня после 22. Локацию пришлю. Это на окраине города, тихое место», — писал Пашка.

«Ага», — лаконично ответил мажор.

Эти два сообщения были датированы сегодняшним утром. Ниже было продолжение:

«Он на месте, — гласило Пашкино сообщение, отправленное меньше часа назад, — я переговорю с ним, и отгребаю, как договаривались. Насколько его знаю, после разговора он пойдёт на пруды гулять».

«Ага», — снова ответил мажор.

«У нас всё в силе? На этом всё?»

«Ага. Не ссы. Всё будет норм!»

Это были последние слова, написанные мажором в его мажорской жизни.

Я держал смартфон трясущимися руками, всё ещё отказываясь принять случившееся. Потом схватил «лопату» «Айфона» обеими руками и попытался её сломать. Это было непросто — но я очень старался. И, в конце концов, у меня получилось.

Остатки аппарата я забросил в ближайший пруд — туда, где, как я знал, дно особенно глубокое и илистое.

После этого я собрался было уходить. И тут вдруг поймал себя на том, что хочу забрать трофеи. Наверняка ведь у этого парня бумажник забит! Конечно, карточками пользоваться не стоит — но наличные — почему бы и не забрать?

Это было странно. Неправильно. Чувство, которое я испытывал, было похоже на то, что было, когда я нашёл золотую звезду в заброшенном вагоне и не сказал об этом Пашке. И в то же время это было как-то по-особенному сладко. Нарушать последние правила.

Я осторожно потрогал звезду, которая всё время была со мной, в кармане. Её приятная тяжесть будто придала сил.

Я снова опустился на колени перед трупом и начал методично обшаривать карманы, стараясь не задевать поверхности, на которых можно было бы оставить отпечатки.

«Лопатник» у него оказался более, чем внушительный: куча карточек, в том числе иностранных. И целая пачка нала! Сто пятьдесят тысяч рублями, штука баксов и даже пятьсот юаней.