Эмили. Отчаянная (СИ) - "De Ojos Verdes" - Страница 27

— Да хоть каждый день. Море никуда не денется.

Два дня они проговорили взахлеб, делясь сокровенным. Плакали, смеялись, мечтали. Пытались хотя бы немного побыть беззаботными юными девочками. Смотрели фильмы, совершали прогулки, вместе готовили и поглощали пищу. И снова говорили, говорили, говорили… Казалось, темам нет края и конца. Тина постоянно задавала один и тот же вопрос: как можно отвернуться от собственного ребенка? Почему их с Лео родители столь категоричны? Разве любить, будучи представителями разных национальностей, это преступление?

— Я, честно, много думаю. Моделирую разные ситуации. Скажи мне, Миль, — уставившись в потолок, рассуждала Кристина, устроившись на животе подруги, — почему от бандитов, наркоманов, неблагодарных детей не отрекаются, а от меня — да?

— Может, закон равновесия? Плохим отпрыскам даются хорошие родители. И аналогично… Сложно судить, мне мои всегда казались идеальными. Но это иллюзия. Нет идеальных людей, просто их любовь я возвела в абсолют, считая эталоном. Как и ты.

— Ну, нет, — хмыкнула она в ответ, — своего отца я никогда не считала эталоном. Даже близко. Закостенелый, старомодный, высокомерный… Знаешь, его реакция была ожидаемой, но мама… Как можно было поддержать его? Вычеркнуть меня, даже после новости о том, что я беременна? Это больно!

Эмили приподнялась на локтях, взглянув в раскрасневшееся лицо, в глазах ее от злости стояли слезы.

— Ты не изменишь их. Подумай лучше о себе и своей дочери. Давай подберем ей имя? — предложила, пытаясь отвлечь.

Тина неожиданно безудержно рассмеялась, обескуражив девушку. Затем поднялась и присела, скрестив ноги.

— Лео уже все продумал.

— Срази меня наповал, — прищурилась Эмили, приготовившись к худшему.

— Афина. Фасулаки Афина Леоновна.

— Что ж сразу не Афродита? Примитивности этого парня нет предела!

— А ты что предлагаешь?

— Я ничего не предлагаю. Хочу послушать твои версии.

— У меня только одна, — она лукаво улыбнулась.

— Ты начала меня угнетать привычкой своего мужа говорить загадками. Он плохо на тебя влияет. Наверняка и носки начала гладить…

Подруга рухнула на бок от смеха, и Эмили вспомнила эпизод, когда впервые Лео под их вытянувшиеся от изумления лица рассказывал о том, как гладит носки. У каждого свои пунктики. Этот, казалось бы, современный и брутальный парень, был повернут на гигиене до такой абсурдности, что это стало темой для подколов над ним в их компании.

— Хочу назвать ее Эмилия, — выдохнула девушка, успокаиваясь.

— А?

— Эмилия.

Воцарилась тишина.

Для Эмили это значило слишком много. Она прочистила горло и внезапно севшим, совсем не своим голосом просипела:

— Уверена?

— Уверена. Хочу, чтобы от нашей дружбы, даже если мы когда-нибудь перестанем общаться, осталось живое напоминание до конца моей жизни. Я тебе так благодарна за поддержку…

— Прекрати. Не надо чувствовать себя обязанной из-за того, что я финансово вам помогаю.

— А вот сейчас ты меня пытаешься, по ходу, обидеть. Причем тут это? Я даже не трачу эти деньги. Они копятся на карточке…

— Почему?! — изумилась Эмили. — Я же хочу, чтобы ты себе ни в чем не отказывала в такой период! Если ты попробуешь мне их вернуть…

Тина взяла ее за руку, успокаивая, и проникновенно взглянула в глаза:

— Того, что зарабатывает Лео, нам пока хватает, да и я особо ничего не хочу. Поверь, потом найдется, куда деть эти суммы. Речь не об этом. Просто…если бы не ты, Миль, ничего бы и не было. Ты дала начало этой истории, дружбе, даже несмотря на свое состояние тогда. Это самое важное. Да и имя красивое.

Девушка довольно пристально и пытливо вглядывалась в подругу, но в конечном итоге сдалась и обняла ту, выражая беззвучную благодарность.

— Я хочу есть. Заканчивай приступ телячьей нежности.

— Сомневаюсь, что в дальнейшем заработка твоего мужа хватит, чтобы прокормить тебя. Спасибо токсикозу, хоть немного парень пожил… — отстраняясь, съехидничала Эмили. — Пойдем на облаву…

Тину дважды просить не пришлось, и через минуту она уже опустошала холодильник, предлагая приготовить всего и побольше.

— Кстати, завтра мне нужно будет отъехать на пару часов. По поводу сессии… Потом отведу тебя в торговый центр.

Врать не любила, поэтому опустила взгляд, пока говорила. К счастью, подруга ничего и не заметила.

На следующий день ближе к часу она поднялась на второй этаж «Моремолл» и направилась к кафе, где ее ждал Сергей, сидевший спиной ко входу.

Девушка сжалась. Шальная мысль послать все к черту и оставить, как есть, развернувшись и уйдя сию же секунду, настойчиво билась в сознании. Мелкая дрожь одолевала тело, парализуя. Не готова, совсем не готова… Как бы ни храбрилась — не готова!

Эту правду надо услышать от родителей, так будет правильнее. Даже если больно. Даже если не сможет принять. Даже если возненавидит отца… Но не от постороннего человека, который представился ее кровным родственником…

Эмили, приняв окончательное решение уйти по-английски, уже, было, хотела ретироваться. Но парень внезапно повернул голову и уставился на нее. И она неожиданно сделала шаг к нему, нутром чувствуя, что пожалеет об этом…

«В ней было полно изюминок,

виноградник была, а не девушка».

Слава Сэ «Сантехник, его кот, жена и другие подробности»

— Вы — урод!

Режущий тон стоящей на пороге девушки обескуражил Марселя. Удивленный взгляд мужчины прошелся по ней, отмечая выразительные темные глаза почти в тон кудрявых волос, и остановился на аккуратном животе. Тысяча мыслей роем пронеслась в сознании. Но мозг упорно отказывался признавать в ней какую-либо знакомую. Он попросту видел ее впервые.

— Разве это так работает? Мне не надо было произносить «Свет мой, зеркальце, скажи…»?

Договорить ему не дали, спихивая в сторону и вступая в квартиру без приглашения. Шок сменился ступором, в результате которого мужчина долгих секунд десять пялился на опустевший перед дверью коврик. Но затем очнулся и настороженно прошел в гостиную, где его поджидали с таким надменным выражением лица, что позавидовала бы любая особа королевских кровей.

Какое-то время они играли в переглядки, сканируя друг друга, после чего нахалка села в кресло, скрестив руки, и прервала молчание еще большим абсурдом:

— Вы мне не нравитесь. Просто нет другого выхода.

Марсель приподнял бровь, ожидая продолжения.

— Вы — урод, — повторила, — и заметьте, речь не о внешности.

— Польщен.

— Не знаю, за что она сохнет по Вам столько лет… Ай, да по фиг. Сейчас надеюсь на Вашу человечность.

— Можно перейти к конкретике? — начал терять терпение.

— Да ладно! Как будто по Вам сохнут миллионы!

— Речь об Эмили? — дошло до него.

— О ней самой. Меня зовут Кристина, я ее подруга. И сразу попрошу оставить разговор между нами. Если она узнает, что я пришла к Вам, убьет, не позволив познать радость материнства.

— Слушаю, — заинтригованный мужчина присел напротив, отзеркалив позу собеседницы.

— У Эмили что-то случилось. Даже мне не рассказывает, а это слишком серьезно. Я боюсь, у нее снова начнется… — девушка запнулась и растерянно уставилась на него, — в смысле, она нормальная! — мелко затрясла головой. — Но у нее был сбой в психике…

— Панические атаки? Я видел.

— Вы знаете? — в чертах сквозило явное облегчение. — Понимаете, я не смогу все правильно объяснить, но Эмили не сумасшедшая. Просто что-то сломало ее. Когда она перевелась в нашу группу, ей уже было плохо. Значит, все случилось здесь, то есть, дома. Позже, когда она рассказала о неразделенной любви ко взрослому мужчине, я скинула ее состояние на это.

Марсель непроизвольно напрягся, хмурясь. Неужели он мог стать фатальной причиной такого сбоя, изменений в Эмили? Позвоночник будто пронзило холодом от этой тревожной мысли.

— Дело не в Вас, расслабьтесь, — отмахнулась Кристина, а затем прищурилась, — хотя, нет, лучше не расслабляйтесь, я же за этим и пришла. Тем более что Вы тоже имеете косвенное отношение ко всему. В общем, я очень прошу Вас быть внимательнее. У меня плохое предчувствие, будто только выплыв из болота, Эмили снова туда прыгает. Контакт с триггером точно произошел! Она снова смотрит затравленно. Я в жизни не обратилась бы к Вам, зная, как Вы с ней поступили, но идти к родителям без какой-либо определенности — глупо. Да и сам факт, что Эмили настояла на отдельном жилье, говорит о многом.