Опасные манипуляции 3 (СИ) - "Роман" - Страница 12

Управление уголовного розыска областного УВД, осуществлявшее оперативное сопровождение раскрытия покушения на владельца банка «ВостокСибирьУрал» оказалось в большой попе. Голос Анны Николаевны, воскресшей из небытия законной супруги хозяина банка, согласно заключению фоноскопической экспертизы, не соответствовало голосу заказчицы убийства семейства банкира, записанного сотрудниками милиции. Из задержанных дам, сопровождавших старшую ведьму к нотариусу, удалось притянуть к делу только одну, отпечаток пальца которой сняли с одной из американских купюр, изъятых в моем почтовом ящике в качестве аванса за убийство. Еще один отпечаток с купюры принадлежал девице из палаточного лагеря, снявшегося с места сразу после взрыва. Единственное, что можно было предъявить Анне Николаевне, это фрагмент отпечатка ее ладони на флаконе с зельем для Ареса, который все-таки забрал у меня следователь после того, как его содержимое было вылито на рану пса. Все улики были косвенные, адвокаты задержанных забросали жалобами областную прокуратуру. Прокурор области, согласовавший ментам громкий «бух», материл по телефону милицейского генерала, и клялся, что больше он никогда, слышишь, никогда не подпишется в этот блудень. Глубоко в попе негра чувствовала себя и я, сидя на неудобном стуле в кабинета подполковника Самойлова, который безуспешно пытался, пустив в ход, все свое обаяние и меня, в роли раскаявшегося исполнителя ее гнусных замыслов, уговорить Анну Николаевну подписаться на лет пятнадцать лагерей. Анна Николаевна искренне и звонко смеялась, отвечая, что признается во всем только в том случае, если бравый подполковник принесет официальную справку, что все пятнадцать лет они будут сидеть вместе, в одной камере, погрузившись в океан безумной страсти. При этом острые взгляды, которые она периодически, отсмеявшись, кидала на меня, обещали мне модный в этом сезоне деревянный костюмчик в самое ближайшее время.

Тишину под дверью кабинета внезапно разорвал какой-то шум и крики, затем дверь распахнулась, и на пороге нарисовалась, почему-то живая, жертва смертоносного взрыва, незабвенный Леонид Борисович.

— Аня, это ты?

— Так ты живой, а я чувствую, что это ментовская разводка!

— Господи, Аня, это ты! Мне сказали, а я не поверил, думал очередная мошенница!

— То есть, не рад меня видеть, Леня?

— Аня, я думал ты погибла! Я же ничего не знал!

— Это же ты, паразит, что-то сделал с тормозами!

— Аня, я ничего не делал, я тебя всегда любил!

Какой-то чин в серой форме попытался увести взволнованного банкира из кабинета:

— Леонид Борисович, так нельзя, пойдемте со мной!

— Да подожди ты, мне поговорить надо — банкир захлопнул дверь и навалился на нее. Кто- то пару раз безуспешно толкнул дверное полотно из коридора, после чего прекратил свои попытки.

— Аня, я всегда тебя любил и никогда не делал тебе ничего плохого.

— А, от девки своей ребятенка завел, ты тоже для меня? — Анна Николаевна, потеряв всю свою вальяжность, еле сдерживала слезы, в волнении комкая в руках лист бумаги, на котором подполковник предлагал ей написать явку с повинной.

— Аня, ты меня прости, молодой был, глупый, не понимал того, сколько ты для меня делаешь. Еще и коллеги прицепом называли, что только за тобой следовать способен. Вот так и получилось.

Женщина молчала, отвернувшись к окну.

— Аня, я сейчас все вопросы решу и дело закрою, потом нам надо будет поговорить!

— Делай что хочешь. Но можешь особо не суетится, тут у товарищей итак не срастается, так что скоро я и сама выйду.

Банкир вышел. Мы просидели в полной тишине полчаса, говорить было нечего. Потом Самойлова с Анной Николаевной куда-то вызвали. Через десять минут Самойлов вернулся один, молча подписал мне пропуск и проводил до постового на выходе. Я шла домой, чувствуя себя как выброшенная за порог старая половая тряпка. Если я останусь жива (красноречивые взгляды Анны Николаевны я восприняла очень серьезно), то больше вписываться в комбинации сильных мира сего или правоохранителей. Да лучше сразу повесится, будет менее болезненно.

До Леонида Борисовича я дозвонилась только на следующий день. Все это время я безвылазно сидела дома, лишь на короткое время выводя Ареса пописить в палисадник, так как на улице чувствовала себя крайне неуютно. Хорошо, что занятия в институте уже закончились, а то бы было еще грустней.

— Леонид Борисович, здравствуйте, это….

— Людмила Владимировна, мне сейчас очень некогда, не могли бы вы….

— Вы меня извините, я очень рада обретению вами семьи, но мне кажется, что вы мне кое что задолжали….

— Людмила, деньги вам выплатят в ближайшее……

— Деньги — это очень хорошо, но покойникам они не нужны.

— Каким еще покойникам?

— Анна Николаевна прямо и недвусмысленно сказала мне, что за помощь вам она меня отблагодарит, и жить мне осталось пару дней, не больше.

—……….

— Алло, Леонид Борисович?

— Я думаю Людмила Владимировна. Давайте сделаем так — сегодня вечером у меня встреча с Аней в китайском ресторанчике на улице Погибшего Главнокомандующего. Я надеюсь разрешить там все наши разногласия. Заодно, я решу ваш вопрос. Вы очень много для меня сделали, поэтому оставить вас без поддержки я не могу. Приходите часиков в семь вечера. Вам машину прислать?

— Спасибо, сама доберусь, до свидания.

Я выглянула в окно. Уже несколько дней на ветке старого клена напротив моих окон сидели две странные вороны. Они сидели там с круглосуточно. Даже в ночной темноте, я видела два зловещих силуэта. Периодически, какая-то из ворон улетала по своим вороньим делам, но одна постоянно находилась на боевом посту. Я вздохнула. Вот, так, в кои веки приличной девушке выпала возможность сходить в ресторан, и то приходится всячески выворачиваться. Я позвонила Николаю, взяла с него обещание, что он обязательно выполнит мое задание, а потом спустилась к соседке на первый этаж:

— Тамара Михайловна, я у вас пальто видела, кофейное такое, мне кажется у него пятно на рукаве очень большое, давайте я его в химчистку сдам.

Китайский ресторанчик на улице Погибшего Главнокомандующего был первым заведением, открытым в нашем городе гражданами Срединной Империи, и пользовался популярностью. На стоянке у входа всегда было много машин. Чуть в стороне, на большом пустыре, гуляли собачники. Но я скромная студентка, поэтому подошла к черному входу и нырнула в адский лабиринт ресторанных подсобок. Пальто Тамары Михайловны, как и боты «прощай молодость», шерстяной платок и палочку, оставшуюся на память от моего покойного друга — Аркадия Николаевича Старыгина, я завернула в пакет и сунула в щель между металлическими гаражами, стоящими в три ряда за нашим домом. Вороны равнодушно проводили сгорбленную и опирающуюся на полку знакомую им фигуру старушки с первого этажа, и продолжили наблюдение за моими окнами. То, что в соседнем дворе старушка превратилась в молодую девушку, чужие соглядатаи не видели и тревогу не подняли. А пальто я после всего в химчистку отнесу, если жива останусь, не велики затраты, а отношения с соседями надо поддерживать.

Проскочив по узкому коридору подсобок ресторана и чадному помещению кухни, так быстро, что никто не успел меня остановить, я проверила, не замарала ли я свое новое платье и вошла в обеденную зону. Хостес на входе, молодая девушка, одетая в красно-золотое тяжелое платье в восточном стиле, выпучила глаза, заметив неучтенного гостя, но с любезной улыбкой поспешила ко мне. Я кивнула в сторону Леонида Борисовича, одиноко сидящего за столиком в уютном закутке, назвала свое имя. Девушка улыбнулась, но отвела меня за стол, стоящий чуть в отдалении. Я попросила зеленый чай, и стала ждать. Через десяти минут в ресторан вошла Анна Николаевна в сопровождении двух симпатичных девушек, одна из которых была неуловимо похожа на старшую ведьму. Анна Николаевна двинулась к столу своего законного мужа, который встал ей навстречу. Девицы же, оставшись у входа, стали внимательно рассматривать посетителей. Делали они это спокойно, пока не встретились взглядом со мной. Увидеть меня здесь они явно не ожидали, и очень сильно заволновались. Одна, которую я посчитала за дочь ведьмы и банкира, быстрым шагом двинулась к столику родителей, вторая подошла ко мне.