Оборот второй. И пришел творец (СИ) - Криптонов Василий - Страница 24

После этого я почувствовал укол в плечо и сделать четвёртый шаг уже не сумел. От плеча по всему телу мгновенно разлилось странное, ватное оцепенение. Ноги подкосились, я упал. Дальше не помню.

— Значит, точно не пиво, — восстановив ход событий, резюмировал я.

Сложно сказать, порадовала в данных обстоятельствах эта мысль или огорчила.

Куда ж меня занесло-то, блин? И, главное, зачем?

Я открыл глаза.

Лежу на полу, на какой-то подстилке, вроде тощего спортивного мата. Помещение тесное, унылое, свет идёт из трубки, опоясывающей его по периметру на уровне чуть выше, чем я достану вытянутой рукой — то есть, почти под потолком.

В углу дырка, забранная решёткой, из дырки воняет антисептиком. И вместо одной стены — решётка.

Круто, чё. Давненько я в тюрьме не сидел. Уже неделю, а может, и больше.

У Розалинды, кстати, покомфортнее было. Не воняло, койка удобная и охранник общительный. А здесь и словом перекинуться не с кем. Только голуби летят над нашей зоной…

Я с кряхтением поднялся, сел на мате.

Посидел. Неудобно.

Прислонился к стене. Тоже неудобно, стена твёрдая и холодная. Зато башка, кажется, проходит.

Осталось дождаться, пока совсем пройдёт — и можно, в общем-то, начинать орать что-нибудь свободолюбивое.

«Всех не пересажаете!» — например.

Или:

«Вся власть трудящимся!»

Или:

«Но пасаран!» — не, это, кажется, не то. Надо подумать.

Пока я думал, кто-то где-то — заметив, должно быть, мое шевеление, — нажал какую-то кнопку. Или сбегал доложить, или голубя отправил по электронной почте — не знаю уж, как у них тут коммуникации осуществляются. Но из такого же полутёмного, как камера, коридора, отгороженного от меня решёткой, донеслись шаги.

По мере того, как человек приближался, в коридоре и в камере становилось всё светлее. Когда человек подошёл, я уже вполне ясно смог его разглядеть.

— Очнулись, Константин Дмитриевич? — отпирая решётку, дружелюбно осведомился абориген. — Как самочувствие? Голова не болит?

— А вы кто, доктор? — осведомился я.

— Вообще, надзиратель. Но если надо, и полечить могу. У нас тут по-простому, знаете ли. Сами лечим, сами калечим.

Надзиратель подмигнул и похлопал по висящей на боку дубинке, словно предлагая полюбоваться.

Я посмотрел. Едва не вздрогнул. Серьёзная вещь, ничего не скажешь. С шипами.

А надзиратель тем же дружелюбным тоном предложил:

— Наручники?

Будто официант в кафе: «Чай?.. Кофе?..»

— А что, можно отказаться?

— А почему нельзя? Если буянить не будешь, шагай так. Смысл мне казённый инвентарь изнашивать?

— А если пообещаю, что не буду, а сам буду? — заинтересовался я.

— Дубинкой по жопе получишь, — всё так же приятельски разъяснил надзиратель. — Ну и наручники сразу надену, само собой.

— А что, собственно, происходит? — опомнился я. Сложил руки на груди. — Где я нахожусь, вообще? И куда ты меня вести собрался?

— Тебя похитили, — просто объяснил надзиратель, — ты в камере. Пока. А пойдём мы с тобой на допрос. Куда тебя ещё вести-то?

— Давай, может, лучше в сауну, к девочкам? — предложил я. — Или на аттракционах покатаемся? Сто лет не катался.

Надзиратель кивнул:

— Тоже можно. Но пока — на допрос. А там уж как начальство решит, моё дело маленькое.

— Это оно меня похитило? — сдедуктировал я. — Начальство?

— Ага.

— А зачем?

— Вот, кабы ты тут не стоял и не препирался, уже там бы был! И всё бы знал.

— Ладно, пошли, — решил я.

Рассудив, что лучше уж «начальство», чем неопределенность — во-первых. А во-вторых, чуйка подсказывала, что к этому самому начальству меня по-любому отведут. Только, как вариант, слегка покалеченного. А может, и не слегка… Я покосился на дубинку. Уж это в мои планы точно не входило.

— Так, насчет наручников?.. — уточнил надзиратель.

— Обойдусь, — великодушно отказался я. — Оставь себе, сыну подаришь.

И вышел из камеры.

Идти оказалось недалеко. Короткий коридор, перегороженный ещё одной решёткой — надзиратель услужливо распахнул передо мной прорезанную в ней калитку, — поворот, ещё один — и мы остановились возле распахнутой двери.

Надзиратель вежливо постучал по косяку.

— Заходи, — отозвались из кабинета. — Привёл?

— Ага.

Охранник посторонился, уступая мне дорогу.

Я вошёл.

Н-да. Не сказать, что кучу начальственных кабинетов вживую перевидал — ну, к директору в школе таскали пару раз, да на одной из работ к главбуху заходил, когда расчёт получал. Но сериалов-то много смотрел, а там любят кабинеты показывать. Так вот: ничего общего с виденными мною этот кабинет не имел. Как по мне, обстановочка больше публичному дому подошла бы.

Длиннющий белый диван, занимающий всю стену напротив входа и загибающийся по углам вдоль двух других стен. В углах, этажеркой — торчащие в разные стороны зеркальные полки, заставленные красивыми бутылками и стаканами. На диване разноцветные подушки всех оттенков красного, от бледно-розового до багрового, на полу толстенный ковёр, разрисованный чёрно-белыми квадратами. На стене — мишени, вроде той, из которой я на Планете Невест выдёргивал стрелы.

— О, Константин Дмитриевич, — поприветствовал меня хозяин кабинета.

Он, оказывается, лежал на диване, в куче подушек я его не сразу разглядел.

Парень на вид — чуть постарше меня. Левая половина головы обрита налысо, чёрные волосы на правой половине собраны в пучок и утыканы блестящими заколками, как будто у парня на виске дикобраз сидит. В ухе серебряное кольцо, пальцы унизаны перстнями. На чёрной рубашке вместо пуговиц — шнуровка, концы шнурков не завязаны, болтаются. Рукава рубашки подвёрнуты — как и чёрные штаны из плотной ткани. Обуви на парне не было, он лежал на диване босиком. На живот поставил пепельницу — почти такую же, как та, за которой мы по всей Нимире носились. Тоже колесо Сансары, только поменьше.

Парень курил сигару. Мне кивнул на диван:

— Садись.

Подгрёб под спину подушки и принял полусидячее положение.

Я оглянулся. Надзирателя за спиной не обнаружил, уже ушёл. И дверь ухитрился закрыть так, что я не услышал.

— Профи, — проследив за моим взглядом, пояснил парень, — подкрадётся башку свернуть — фиг заметишь. Золотой мужик, ещё на моего папу работал. Мне по наследству достался.

— Повезло, — кивнул я.

Садиться пока не стал. Не тянуло как-то. И диван какой-то подозрительный, и хозяин не лучше.

Парень, впрочем, не настаивал.

— Ты ведь откуда-то из закрытого мира, верно? — уточнил он. — Кто я такой, не знаешь?

— Почему это? — обиделся я. — Всегда верил, что ты существуешь! С самого детства. Взрослел, но верить не переставал! Здравствуй, Санта-Клаус.

— Сразу предупреждаю: у меня с чувством юмора не очень, — смущённо признался парень. — Так что, когда смеяться надо, лучше заранее говори. — Он положил сигару в пепельницу, пепельницу отставил в сторону. — Меня зовут Жан-Поль Монтрезо-младший. Я — управляющий самой известной в Нимире гоночной команды «Космические Дьяволы». Твой побег из Прокуратория Альянса меня весьма впечатлил. Я пригласил тебя для того, чтобы ты присоединился к моей команде.

Примерно в течение минуты я молчал, переваривая полученную информацию.

Жан-Поль тоже молчал — чего ему говорить-то? И так всё сказал. Он снова взялся за сигару.

— А ты всех гонщиков так приглашаешь? — наконец очнулся от оцепенения я. — Ну, там — чувак из портала, дротик в плечо? Камера, охранник с дубинкой?

— Почему же всех? — удивился Жан-Поль. — Если хочешь, могу показать список желающих попасть в команду. Там ещё при папе, тёплого ему переселения и светлого сознания, за три сотни перевалило. Со всей Нимиры слетаются. В основном мы гонщиков из этого списка отбираем. А параллельно ищем самородков, вроде тебя. Этим занимаются аналитики. Собирают сводки об интересных гонках, а самые любопытные эпизоды показывают мне. Эльза! — задрав голову к потолку, вдруг крикнул он. — Экран!